— Что ж, молодой человек, — заметил ветеран, — надеюсь, ты стоишь потраченных на тебя усилий.К этому времени на смену обычной угрюмости Невилла пришли страх и недоумение.— Но чего от меня ждут? — то и дело восклицал он, оглядываясь по сторонам в замке, во всех строениях и на всех открытых площадях которого уже царил настоящий хаос.Молодому музыканту осталось держаться, как за талисман, за собственную скрипку.— Найдутся люди, которые объяснят тебе это, — ответил ему Пайк. И мысленно добавил: «По крайней мере, мне хочется на это надеяться…» — Мы их сейчас отыщем.Солдат в спешном порядке расставляли по постам так, чтобы прикрыть наиболее уязвимые места оборонительных рубежей. Никто и не подумал о том, чтобы выставить дозор на южную стену, которая была и выше остальных, и гораздо лучше укреплена, однако Пайк заметил, как за один из зубцов там зацепился крюк веревочной лестницы, и понял, что следует действовать безотлагательно.— У нас нет времени, — буркнул он своим подчиненным. — Вперед!И они поспешили за сержантом, бросив Невилла, который из-за этого уже окончательно растерялся.Из домика справа от ворот вышли мужчина и женщина, и они с Невиллом уставились друг на дружку. И хотя эти люди никогда раньше не встречались, они узнали друг друга сразу же.— Привет, Скиталец, — поздоровалась Эннис.— М-мы уже д-давно тебя ждем, — добавил Кедар, забарабанив пальцами по свернутому в трубку чистому холсту, который он держал под мышкой.
Пайк обнаружил, что Таррант сумел опередить его: безошибочный инстинкт разведчика привел обоих на южную стену навстречу внезапно возникшей опасности. Вот только они оба прибыли на место слишком поздно: противник уже прорвался в Южную башню и с неистовой яростью сражался во внутренних ее помещениях. Воины успели лишь криво усмехнуться, увидев друг друга, прежде чем броситься в гущу схватки.— Кто это? — проревел Пайк, указывая острием меча куда-то вверх.— Рэдд, — узнал его Таррант. — Но что он там делает?Постельничий пробирался высоко над ними и как раз вылезал на крепостную стену. Больше они его никогда не видели. Таррант со своими воинами расчищал себе дорогу сквозь вражеские ряды, отрубая бессмертным противникам ноги и заставляя их тем самым трепетать на полу, превратившись в бессильную кучу плоти. Когда Таррант пробился на стену, в ее дальнем конце он увидел Ребекку. Офицер со товарищи рванулись к ней, одновременно очищая от противника стену и срезая веревочные лестницы. Добежав до девушки, Таррант обнял ее: она всхлипывала, охваченная горем и страхом — и вместе с тем радостью из-за того, что ей самой чудом удалось ускользнуть от неминуемой гибели. Да и сам разведчик неожиданно растерялся. Ему было и не припомнить, когда женские слезы трогали его до такой степени; он сожалел о том, что руки и плечи у него закованы в латы, ему хотелось, чтобы объятия стали еще более горячими и гораздо менее обезличенными.В то же самое время на крепостную стену в другом ее конце поднялись Эмер и Гален, которым, судя по всему, удалось отыскать галерею, опоясывающую по кругу всю Восточную башню. Таррант оправился от невольной вспышки чувств, а Ребекка посмотрела в глаза подруге, не будучи способна скрыть от нее собственную боль.— Твой отец… — начала было она, но тут же осеклась, заметив, что в глазах у Эмер вспыхнул страх. — Он спас мне жизнь…— Он умер, да? — грустно, но без капли истерии в голосе спросила дочь постельничего.— Да. Он умер вместе с… вместе с человеком, который пытался убить меня.— Мы не смогли удержать его. — Эмер боролась со слезами. — Он кричал о том, что хочет воссоединиться с моей матерью.— Сейчас они оба стали частью Паутины, — пытаясь утешить подругу, напомнила Ребекка.Эмер кивнула, потом судорожно сглотнула, чтобы не расплакаться.— Он сам этого хотел, — преисполнившись решимости, сказала она. — А нас ждут другие дела.Она кивнула куда-то на юг, и все посмотрели в сторону соляных равнин. Всего в нескольких сотнях шагов от того места, где они сейчас находились, соль вихрем взмывала в небо. Это было гораздо ближе к замку, чем находилась от него кромка соляных равнин. Пока они наблюдали за этим вихрем, тот осел, осыпался сам по себе, полностью очистив воздух, как будто вдруг откинули серебристо посверкивающий полог. Но зрелище, открывшееся после этого, оказалось еще ужасней: широкий круг яркого пламени, высокая башня демонического огня.А внутри этой башни, вплетенные в пламя, корчились сотни скелетообразных существ, и их тощие тела трепетали в мучительной агонии. И Ребекка узнала беззвучную опасность, присутствие которой ощутила когда-то во сне, и поняла, что древние обитатели города Дерис вновь восстали в мир, в котором светит солнце. Но это вовсе не стало тем чудесным спасением, которого они искали. Здесь, как и в мире, спрятанном под солью, они были всего лишь беспомощными и жалкими существами, были игрушками в руках у могущественных сил.А на самой вершине огненной башни стоял человек — или тот, кто некогда был человеком. Из его уст прозвучали слова, подобные раскатам грома:— Я Тиррел. Ваша судьба у меня на ладони!Король-бог расхохотался, и этот смех потряс замок Крайнего Поля до основания. Глава 80 Лязг мечей стих почти повсюду, когда и монахам, и воинам Монфора стало ясно, что истинная битва, от исхода которой зависит дальнейшая судьба всех, разворачивается между Тиррелом и людьми, стоящими на южной стене замка. Монахи заулыбались в ожидании своей победы, тогда как королевские воины окончательно пали духом и растерялись.Ребекка стояла как вкопанная, остро ощущая собственное ничтожество по сравнению с мощью, которую намеренно продемонстрировал ей воскресший король. Но сознание девушки вновь заткали сны, придав ей, пусть и призрачное, чувство собственной безопасности. Она осознавала, что вокруг нее, то выныривая из небытия, то вновь погружаясь в него, идет какая-то жизнь. Треугольники света вспыхивали в бесконечной тьме. Яснее всего была связь между нею самой, Эмер и Галеном, стоявшими теперь рядом с нею, это был треугольник прочной любви и силы. Кроме того, несколько дальше от нее, замерли, образовав другой треугольник, трое колдунов, и они тоже ждали ее указаний. Ребекка внезапно воспрянула духом. Одним из них был Невилл! Значит, он тоже здесь! Она чувствовала скрытую мощь, присущую этому трио, но поняла, что без ее указаний им не удастся проявить ее. Каждый из них держал в руках знак своего искусства: Кедар — белый, как соль, холст; Эннис — окаменевшую книгу, обложка с которой была уже снята; Невилл — старинную скрипку. Каждый из этих знаков представлял собой врата, ведущие в Паутину, каждые врата ждали мгновения, когда сквозь них побежит поток магии. Внезапное озарение подсказало Ребекке, что каждый из этих знаков был даром древних Еретиков своим нынешним наследникам. Древнее волшебство и современное — ее собственная задача заключалась в том, чтобы свести их воедино.Еще дальше ей удалось увидеть следующий треугольник. Каван и двое его друзей из древности неподвижно лежали в сетях Паутины. Паутина не давала им даже пошевельнуться, такова была демоническая сила, набранная Тиррелом за восемь веков самой тщательной подготовки. «Они пойманы в ловушку!» И Ребекка поняла, что им понадобится своя собственная пряха, тоже спрятанная уже в Паутине, талант которой сможет распустить злую пряжу, сотканную королем Тиррелом, и освободить колдунов, чтобы они смогли принять участие в борьбе. И как только девушка поняла это, ей стало ясно, что роль пряхи должен будет исполнить для них ее сын. «Но если я умру, то у него не хватит на это силы». И вновь перед ней возникло видение: ребенок тает и исчезает, пока к ней самой, намереваясь убить, подступает Крэнн. «Бледный призрак». Ее смерть послужит решающим двойным ударом, который принесет силам Зла победу в обоих мирах сразу. «Но где же Санчия?» — в отчаянии подумала она. И сразу же получила ответ: «Она в Паутине. Паутина сама выбирает, с кем ей иметь дело. А мне предстоит заняться кое-чем иным». Ребекка хотела задать и другие вопросы, но видение уже исчезло.В тенетах Паутины — которая совместилась теперь с ее сном наяву — мелькало и множество других образов, однако почти все они были какими-то зыбкими и преходящими. Ребекка понимала, что, когда эти нити сматываются в тугой клубок, какие-то другие, наоборот, высвобождаются.«Пряди хорошо, дитя мое…»Все это промелькнуло в сознании Ребекки за те несколько мгновений, пока Тиррел смеялся, но вот он заговорил вновь — и все вокруг обратили взоры на девушку. Ребекка уже и забыла, что на крепостной стене, рядом с ней, стоит и кто-то еще. С тех пор как Тарранту со товарищи удалось очистить стену от неприятеля, к ним присоединились и другие защитники, но они оставались для нее безымянными, оставались всего лишь зрителями. И все смотрели вдаль, зачарованные образом Тиррела. Из руки у Ребекки, из ссадины на локте, тихо сочилась кровь.— Ну что ж, Око, какую смерть тебе угодно принять?Голос короля-бога накатывался на замок и отзывался эхом во всем городе. Было совершенно ясно, что он торжествует, что он злорадствует, делая заключительные ходы партии, которая, как известно, может закончиться только одним результатом.— Мне угодно жить! — крикнула в ответ Ребекка.В сравнении с Тирреловым, ее голос прозвучал очень тихо, но в нем слышалась неколебимая уверенность.Тиррел расхохотался вновь.— А вот это от тебя не зависит, — провозгласил он. — Ты видишь мое могущество? — Он взмахнул рукой в железной перчатке, и из нее вылетел сноп огня, лизнувшего вершину Южной башни. Воздух наполнился грохотом, когда камни полопались от невыносимого жара, обратившись в пепел. — Не тебе с твоими жалкими друзьями мериться со мной силою! — воскликнул Тиррел. — Но, может, все-таки попытаешься?На его зловещем лице заиграла усмешка, и Ребекке показалось, будто он немного похож на кого-то хорошо ей знакомого, вот только ей было никак не вспомнить, на кого именно…— Не я одна противостою сейчас тебе, — прокричала она в ответ. — Колдуны…— У меня во власти, — торжествуя, закончил Тиррел за нее. — Тебе и самой это известно. Они бессильны помочь, да и тебе самой ни за что не пробиться к ним. Что же касается твоих новых союзников… — Он презрительно рассмеялся. — Видел я их. Что значат их ничтожные дарования по сравнению с моим могуществом? Им только на ярмарках представления устраивать. Да ведь они и впрямь оттуда.Тут Ребекке явилось новое видение: ярмарка, на которой она встретилась с Санчией, представление, которое там давали, речи актеров и сценические эффекты, освещение и костюмы, музыка, только подстегивающая мысль и чувства. Три искусства, сведенные воедино. «Подлинное волшебство заявляет о себе само».Теперь она поняла, как сплести воедино, как соткать в общую пряжу таланты своих союзников, и воззвала в бессловесной мольбе о помощи:«Помогите!»Эмер и Гален стояли сейчас рядом с ней, и она черпала в этом утешение, но еще больше ей была нужна сейчас помощь троих колдунов. Она не могла разглядеть их, но сейчас это не имело никакого значения.«Помогите мне!»«У меня только холст, а кисточек нет», — ответил Кедар.«Они тебе не понадобятся!»«Но что мне написать?»«Щит, который прикроет нас».«Страницы начали разворачиваться! — в удивлении воскликнула Эннис. — Что мне прочесть?»«Книга — это только врата, и не больше».«Но все страницы здесь чистые!»«Не надо ничего читать — расскажи нам историю от себя».«Я могу сыграть, — предложил Невилл. — Но что?»«Древнюю музыку — но и твою собственную».«Не понял».«Просто заиграй. Музыка сама научит тебя».И вот разобщенные таланты троих колдунов слились воедино. Из крепостного двора полилась музыка, томительная завораживающая мелодия, заставившая умолкнуть все вокруг, кроме начавшей рассказ сказительницы. Ее слова были адресованы не кому-то одному, но всем, кто был способен ее услышать. И между музыкантом и сказительницей в воздухе заколебалось некое видение, превращающее рассказ в подлинное течение событий, а музыку — в музыку самой жизни. Красочное воображение колдунов сумело изменить расцветку всего внешнего мира.А слова, произносимые Эннис, рассказывали о том, как впервые за много веков в мире проснулось волшебство, как оно впрялось и воткалось в щит, скованный из чистого света. Музыка Невилла выковала мост, соединяющий землю с той субстанцией, из которой соткана Паутина, а художнический дар Кедара придал этому мосту зримую форму.Зачарованные зрители увидели, как сперва замерцал, а потом и вспыхнул вокруг Ребекки волшебный знак, состоящий из двух треугольников, вписанных в круг. Но видели этот знак именно таким далеко не все. Кое-кому он явился массивным черным щитом из кованого железа, а кому-то другому — хрустальным облаком, переливающимся всеми цветами радуги, — но все без исключения были тронуты волшебной картиной.Совмещенная воедино мощь троих колдунов возросла не втрое, но стократно. Но ее было по-прежнему недостаточно,Тиррел захлопал в ладоши, разразившись оглушительными издевательскими аплодисментами.— Просто замечательно! — насмешливо воскликнул он. — Итак, замысел моих древних недругов завершился все-таки не полным провалом. Но чего ты хочешь добиться этим жалким спектаклем?Говорил он снисходительно, говорил, откровенно потешаясь над девушкой.Ребекка почувствовала, как нарастает мощь троих колдунов, и с помощью Эмер и Галена пустила в ход свои дар Прядущей Сновидения, чтобы придать колдовскому напору необходимое направление. Сила талантов друзей потрясла девушку, а появление волшебного щита восхитило, как любого другого, кто следил за происходящим, но ей и самой было ясно, что все это смехотворно жалко по сравнению с сатанинской мощью, накопленной Тиррелом на протяжении долгих столетий. Трое древних колдунов по-прежнему оставались в ловушке и были совершенно беспомощны, их волшебная сила была отторгнута от них и обращена во зло могущественным королем-богом, стремящимся к своей цели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55