Озадаченные и оторопелые от всей этой военной круговерти, в которую они неожиданно угодили из тихих уголков Эстонии,— сейчас не могли себе представить будущего и более опытные солдаты. И чем моложе ребята, тем они меньше привычны к физическим тяготам, у них нет за плечами школы тяжелого труда, непомерный груз легко придавливает их. Нужно время на закалку.
Настроение Эрвина улучшилось. Он понял, что никаких упреков шоферам он делать не станет. Это вновь обретенное самим собой равновесие подняло его самочувствие. Упреки унижают человека.
Это была редкая удача, что им удалось без помех перебраться через мост. Когда они отъехали, далеко на другом берегу, посреди железнодорожного полотна, между двумя высокими арками пролета стояла маленькая сутулая фигурка, сжимавшая в кулаке смятую пилотку и смотревшая им вслед. Бездонная ясная синева над пролетами моста — и ни единого самолета.
Некоторое время спустя, в Новгороде, немцы возместили это упущение. Едва «хеншели» въехали в город, как в центре и над железнодорожной станцией закружили самолеты.
Они остановили машины на какой-то окраинной улице, которую рев сирен и фабричные гудки прямо-таки вымели от редких прохожих Все ворота были заперты, приземистые дома смотрели на пустую пыльную улицу заклеенными крест-накрест стеклами окон, будто за ними нигде не было ни единой живой души. Весь город моментально превратился в бесприютное, необитаемое место, где по какой-то необъяснимой ошибке стояли совершенно бесполезные и бессмысленные дома и заборы, сараи да телефонные столбы.
Голова их колонны остановилась перед маленькой винной лавкой. Там только что стояла приличная очередь, которая под вой сирены мгновенно рассыпалась. Шофер второй машины Каарелсон, самый шустрый солдат во всем дивизионе, заглянул в магазин и тотчас вернулся с новостью:
— Ребята, тут за деньги продают чистый спирт!
Короткое поглядел на шоферов. Он еще не освободился окончательно от своего гнева на мосту, но обстановка не способствовала злопамятности.
— Хорошо, но до того, как вернемся в дивизион,— ни капли!
Фляжки наполнялись под аккомпанемент недалеких взрывов. Хромоногий, заросший щетиной продавец торопился освободиться от своего товара. Пахло скорее больницей, чем винной лавкой.
Когда они выходили из магазина с полными фляжками в руках, над невысокими домами и верхушками лип было видно, как немецкие самолеты в отдалении кружили над городом. Редкий зенитный огонь в районе станции, казалось, не очень их тревожил. И снова Эрвина охватила злость на свою беспомощность. Потребность что-то делать, немедленно предпринять что-то со своей стороны перерастала в настоятельное побуждение. Первый испуг от огромных, бросающих бомбы самолетов уже давно прошел, уступив место злости. Постоянно удирать и искать укрытия — это было совсем не то, не об этом в продолжение всей его предшествовавшей службы говорили ему на бесчисленных учениях Было противно без конца праздновать труса.
Чувства Эрвина смешались. С одной стороны, они освободились от безмолвного упрека своих молчащих пушек. И тут же в глубине души шевельнулось сомнение: пока были целы пушки, оставалась надежда, что однажды их все-таки можно будет пустить в ход. А теперь что?
Из какого-то располагавшегося в городе штаба Короткое получил приказ разыскать указанный ему артиллерийский склад и взять боеприпасы для дивизии. Двинувшись по карте в путь, они вдруг столкнулись лицом к лицу с непредвиденным препятствием.
Деревня была как деревня, на въезде они ничего особенного не заметили. Безлюдная деревенская улица, обычное ощущение близости фронта, с двух сторон поблескивающие стеклами окон дома. Высокие деревянные со скатами ворота на крепком запоре, ревниво оберегающие покой своего двора, столь дорогой в неспокойные времена. Ни собак, ни кур. Вполне возможно, что часть жителей уже ушла на восток или укрылась в ближних лесах. Где проходит линия фронта, никто не знал. По сведениям Короткова, ближе десяти — пятнадцати километров она быть не могла, однако эти его сведения основывались скорее на том, что было вчера.
Из-за полного безлюдья не пришлось даже сбавлять скорости, можно было гнать по деревне, будто по шоссе.
На другом конце деревни, на выезде, уже издали показались скучившиеся машины и люди. Короткое велел остановиться чуть поодаль, и они пошли выяснять обстановку.
Дорога за деревней петляла по открытому полю, примерно в ста пятидесяти метрах от дороги начинался лес. Возбужденные и находившиеся в замешательстве шоферы и пассажиры, солдаты и сержанты наперебой твердили, что в лесу засели немцы. То ли десант, то ли разведгруппа, толком никто не знал, да это и не имело значения. Во всяком случае, огонь открывают по любой машине, которая чуть высунется из деревни. В подтверждение последнего показывали в поле. Там, в неглубоком кювете, лежал на боку «ЗИС», кузов накрыт брезентом. Чуть дальше, развернувшись боком, прямо на пашне, стояла выскочившая в поле легковушка. Дверца распахнута, возле машины на земле виднелась человеческая фигура. Даже издали было видно, что стекла легковушки были продырявлены пулями.
— И мышь не проскочит! — горячо заверил маленький конопатый солдат.— Как шарахнут из пулемета, вмиг изрешетят!
— Разве что завернуть да попытаться пройти где-нибудь в объезд,— предположил белобрысый, крестьянского вида младший сержант.
— Не могу я, некогда! — воскликнул по-южному смуглый младший лейтенант с пропеллерами на светло-голубых петлицах.— Они уже сколько времени не сделали ни одного выстрела, наверно, ушли? Конечно, ушли, чего им тут возтте пустого поля сидеть.
— Не в кого стрелять,— высказал предположение белобрысый младший сержант.
— А, ерунда все, проскочим! Кто с коня свалиться боится, пусть в седло не садится. Ваня, поехали! — крикнул младший лейтенант.
Названный Ваней молодой парнишка в лихо сдвинутой на затылок пилотке направился к своему «ГАЗ-АА», с треском рванул дверцу и глянул вдоль улицы назад.
— Ребята, дайте дорогу, рвану с ходу,— сказал он. Младший лейтенант вскочил на подножку с другой стороны.
— Вот увидите, проскочим одним махом, они и спохватиться не успеют. Это в случае, если они и оставили в лесу какие-то посты!
«ГАЗ» подал метров сто назад, затем остановился и рванулся вперед, словно перед ним опустили стартовый флажок. Набирая скорость, машина помчалась из деревни. Мотор завывал на полных оборотах. Вот машина уже проскочила последние дома, вот миновала забор, который еще скрывал ее от леса. Мотор, словно безумный, неистовствовал под капотом, и легкая, порожняя полуторка, словно коза, подскакивала на выбоинах, со стороны это выглядело так, будто «газику» было страшно весело таким вот образом нестись из деревни в поле. Эрвин ясно представил себе, как Ваня склоняется сейчас над рулем, чтобы тяжестью собственного тела укротить обретшую повадки мустанга черную баранку, которая коварным рывком норовила ежесекундно вырваться у шофера из рук.
Лес безмолвствовал.
— Проскочат! — азартно выкрикнул конопатый солдат. Он полностью позабыл о пессимизме, владевшем им с минуту назад.
— Никуда они еще не проскочили,— остудил его пыл рассудительный младший сержант.
— Да брось ты беду накликать! — звонко крикнул кто-то.
— Ничего я не накликаю, я смотрю, как есть.
И, будто в подтверждение его словам, на опушке леса застучал станковый пулемет. Первая очередь полоснула в основном по кузову, от окрашенных защитной краской досок полетели белые ощепья. Не сбавляя скорости, «ГАЗ» мчался дальше. Ему оставалось еще около полпути, не больше пятисот метров, до спасительного кустарника, куда заворачивала и дорога. Но секунд этих ему уже не отпустили. Пулеметчик, словно для пристрелки, дал короткую очередь и тут же застрочил длинно, к стуку пулемета тут же прибавился треск автоматов. На этот раз прицел был точнее. Машина нервно дернулась влево, с ходу перемахнула через канаву, сделала резкий поворот и опрокинулась набок. Для уверенности пулеметчик дал еще две короткие очереди и выжидающе умолк. Возле машины никаких признаков жизни видно не было, лишь беззвучно вертелось в воздухе переднее колесо.
— Ах ты, сволочь! Фриц треклятый! — зашелся конопатый солдат со слезами в голосе.
— Нет, ни за что не прорваться,— глухо произнес младший сержант.— И силы нет, чтобы выкурить их из леса. Давайте, ребята, искать объезд. А то мы тут как в капкане, глядишь, он скоро здесь будет.
Оставшиеся машины друг за другом принялись разворачиваться. Какой-то шофер в спешке загнал машину передними колесами в канаву, общими усилиями ее тут же вытащили оттуда. Эрвин удивился, как быстро это они управились. Видимо, близость противника прибавила сил. Того и гляди, в деревню войдет*
Вскоре они остались со своей колонной одни в деревне.
— Что будем делать, Аруссаар? — обратился к Эрвину Короткое.— Если искать объезд, то разве что к завтрему попадем на склад. Пока погрузимся, пройдет еще полдня. Где нам тогда искать дивизию? Мне указали место, где она была сегодня утром... Ох ты, горюшко-горе, и какой только черт забросил сюда этих фрицев?
Эрвин задумался. День клонился к вечеру. Солнце на северо-западе стало уже цепляться за верхушки деревьев, тени вытянулись.
— Но и тут тоже никакой надежды пробиться,— через некоторое время произнес Короткое и мрачным взглядом окинул поле за деревней.
У Эрвина мелькнула мысль.
— А что, если попробовать...— в раздумье проговорил он.
— И разговора быть не может! — убежденно возразил Короткое.— Машины у нас неверткие, нам не проехать и того, сколько одолел младший лейтенант.
— Но зато у нас немецкие машины! — многозначительно заметил Эрвин.
— Ну и что из того? Думаешь, им не все равно, по каким машинам стрелять?
— Думаю, что нет. Откуда им знать, может, отсюда подходит уже какая-нибудь немецкая часть? Вы сами только что говорили, что сплошной линии фронта нет, все перепуталось и наши с немцами вперемежку.
Короткое немного подумал и отрицательно покачал головой:
— Немыслимо. У них же бинокли, сразу разберутся, что за люди сидят в машинах, и каюк нам'
Между тем мысль Эрвина успела перерасти в убеждение.
— Погодим еще чуток, скоро смеркаться начнет. Тогда наденем каски, у нас ведь те же самые немецкие каски, только зеленые, в сумерках не различишь. К тому же у меня в запасе целая кипа немецких плащ-палаток в разводах, на всякий случай однажды подобрал возле дороги — после воздушного десанта. Накинем их. Вот увидите, ни один настоящий немец в нас не выстрелит. Только бы свои нас заместо немцев не кокнули!
Короткое не мог сразу согласиться, но в него закралось сомнение.
— А иначе мы здесь не пройдем, если только немца не проведем,— сказал Эрвин с непоколебимым спокойствием.
Короткое пошел к машинам и велел показать каски и плащ-палатки. Без лишних слов было ясно, что он ведет с самим собой трудный поединок. С одной стороны, он страшился ответственности за авантюру, в которую втягивал его Эрвин, ведь приходилось ставить на карту жизнь всей команды. С другой стороны, было яснее ясного и то, что никакой другой возможности проехать этой дорогой. Невидимками они прикинуться не могли. Только смогут ли они и на самом деле провести немцев?
Между домами солнца уже не было Эрвин приказал Каарелсону накинуть плащ-палатку, надеть каску и залезть в кабину. Затем он подозвал Короткова и спросил:
— Ну как?
Солдаты глядели на происходящее в напряжении и с интересом. Короткое посмотрел и вынужден был признать, что более вылитого немца он себе и представить не может.
— Как знать — начнем возвращаться и искать можем где-нибудь напороться на другой немецкий десант, это ж не единственный? Тогда у нас уже не будет времени переодеваться,— сказал Эрвин.
Каарелсон сидел в машине неподвижно, будто изваяние, руки грузно лежали на руле, в глубокой немецкой каске он выглядел угловатым и чужим, плечи под плащ-палаткой подались вперед Даже сама машина вдруг стала чужой и враждебной.
— Эхма, делать нечего,— со вздохом сдался наконец Короткой --Мы должны пройти здесь, хоть кровь из носу.
Эрвин объяснил солдатам все до мелочей. Главное — никакой спешки или суеты, нервозность — это верная смерть. Расстояние между машинами ровно пятьдесят метров, скорость--сорок километров в час, не крутить головой и не размахивать руками. Немецкий порядок в их колонне должен быть абсолютно убедительным.
— Если кто с перепугу махнет в кювет, то там ему и оставаться, тоном, пресекающим всякое возражение, объявил Эрвин.- - Никто не остановится и не станет вытаскивать. Лучше потерять одну машину, чем и< е шесть. Если дадим немцам слишком много времени для наблюдения, глядишь, у них гляделки и откроются
Когда он завел свой хеншель и выехал за околицу стало ясно, что все решится в ближайшие секунды Откроют по ним стрельбу, то другие машины с места не тронутся Они пробный шар. Эрвин глянул на спидометр и буквально прилепил стрелку к цифре сорок Руки сжимали огромный руль так, что костяшки пальцев побелели Короткое сидел справа от него, застывший, как каменное изваяние. Правда, трезво оценивая положение, Эрвин требовал, чтобы Короткое сел в какую-нибудь из идущих следом машин, а с ним поехал бы кто-нибудь из солдат,— так в самом худшем случае они хоть сохранят начальника колонны. Но Короткое ему и договорить не дат. Эрвин подумал, что вот сейчас Короткое сидит от него на полметра ближе к смерти, хотя, в сущности, то не имели никакого значения.
Мотор гудел ровно и успокаивающе, нервы у Эрвина были натянуты выстрела, который предварит огненный шквал.
Он не знал, да и не мог знать, увенчается ли успехом эта безумная затея Вдруг с ними сыграет злую шутку какая-нибудь мелочь, которую никто не в состоянии предвидеть Но он хотел верить и верил, что все, они преодолеют это мрачное поле, избежав участи их предшественников. Без этой веры нога не нажала бы на акселератор и руки не смогли бы держать роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62