Лист едва успевает прочитывать мно­жество присылаемых ему писем и откладывает только те из них, которые считает достойными ответа. Эти он с педантичной аккуратностью сортирует и хранит. Своих учеников он знакомит прежде всего с новыми ино­странными музыкальными произведениями».
13 февраля. Лист присутствует на концерте Филармо­нического общества, в котором исполняют и его симфо­ническую поэму «Мазепа».
В марте Лист принимает участие в нескольких музы­кальных утренниках, программа которых составлена из его произведений. Совместно со своими учениками он выступает в парадном зале нового здания Музыкальной академии на проспекте Шугар.
20 марта. Перед отъездом Листа из Будапешта газе­та «Фёвароши Лапок» пишет: «Лист едет в Веймар отдыхать и работать, ибо в Будапеште он не в состоя­нии делать ни того, ни другого. Его осаждает толпа почитателей, к нему приводят на прослушивание мно­жество подающих надежды талантов, просят о том, о сём, приглашают туда и сюда, ему без конца приходит­ся ходить на обеды, ужины, вечера, концерты, одним словом, это огромное почитание утомляет его до смер­ти. В „Хунгарии", где он занимал три комнаты, только в последние дни жили четыре пианистки (все иностран­ки), которые, разумеется, окружали Маэстро востор­женным поклонением... Ученики Музыкальной академии хотят за короткое время как можно большему на­учиться у него... неудивительно, что он устал и жаж­дет тишины каштановой аллеи Веймара. А кроме того, в его натуре есть все ещё что-то от перелетной птицы: со сменой времени года крылья его начинают трепетать, и он переселяется в другое место. Но при этом он охот­но думает о будущей осени, когда его прекрасная кварти­ра в здании Музыкальной академии на проспекте Шугар высохнет и будет обставлена. Там он найдет более по­стоянный приют. И, быть может, там не будут ему так докучать и так бесцеремонно его беспокоить».
30 марта. Лист в Вене дирижирует несколькими свои­ми произведениями. Среди них и исполняемые здесь впервые «Колокола страсбургского собора». Публика чествует Листа, пристрастные критики нападают на не­го.
Лето Лист проводит в Веймаре.
16 сентября. Лист едет в Сиену к Вагнеру, который со всей семьей отдыхает неподалеку от города. На следую­щий день Лист вдвоем с Козимой осматривает сиенский собор. Козима записывает в своем дневнике: «...теперь я вижу, насколько Р. (Рихард) иной, насколько в нем больше сохранилось молодого энтузиазма. На отца уже почти ничего не действует. Однако в общении он друже­любен, весел. Юмор Р. помогает преодолевать все труд­ности». Два дня спустя, после небольшого недоразуме­ния, Козима пишет: «Отец думает, что Р. не интересу­ет его игра на рояле; Р. сначала был настроен очень дурно, но потом, на свой лад, все привел в порядок и вечер закончился хорошо, весело и мирно». По вечерам Лист играет на рояле, в один из вечеров - две сонаты Бетхове­на, в другой - свою симфонию «Данте».
28 сентября. Лист возвращается в окрестности Рима, в Тиволи, на виллу д'Эсте. «За обедом мы много говори­ли о моём отце, - пишет в дневнике Козима. - Я сказала: его характер почти непостижим. - На это Р. ответил: да, отдельные черты его всегда преувеличивают, он не подходит ни под одно правило... Мы ещё много говорили о глубокой рассеянности отца, хотя временами блещет его великий ум...»
1881
20 января. Лист прибывает в Будапешт и поселяется в новой квартире на втором этаже здания Музыкальной академии на проспекте Шугар.
Из его письма Каролине Витгенштейн: «...так как мне не хотелось никого беспокоить, я проявил выдержку и никого не известил о дне и часе своего приезда. Но все же Геза Зичи и Абрани ожидали меня на вокзале, а по­том проводили на мою новую просторную квартиру, об­ставленную с превосходным вкусом. Как Вы знаете из газет, около десяти дам украсили мои кресла и канапе своими вышивками... Несколько друзей позаботились о коврах... Но их всех превосходит тот чрезвычайно ценный и дорогой ковер-талисман, что Вы расшили в Веймаре, он всегда висит на стене над моей кроватью».
Листа опять ждет напряженная жизнь, почти каждый день он присутствует на концертах, на вечерах.
14 февраля. Лист присутствует на концерте Бюлова, который исполняет пятнадцать его фортепьянных пьес.
26 февраля. Из письма Каролине Витгенштейн: «Боль­шим событием прошлой недели были два концерта Бюло­ва. Публика прямо валом валила: малый зал „Вигадо", вмещающий 600-700 человек, редко когда был так полон в последние годы... 9-го марта здесь в филармоническом концерте оркестр исполнит второй „Мефисто-вальс", написанный мною в декабре на вилле д'Эсте, а потому мне пришлось заняться несколькими связанными с этим коррективами - работа весьма утомительная, после ко­торой я чувствую себя поглупевшим».
9 марта. В зале «Вигадо» в концерте Филармониче­ского общества под управлением Шандора Эркеля со­стоялось первое исполнение второго «Мефисто-валъса», с таким успехом, что пьесу пришлось повто­рить. Листа вызывали восемь раз.
20 марта. В это и следующее воскресенье в квартире Листа устраиваются публичные утренние концерты его учеников. Чтобы вместить слушателей, открывают две­ри салона, ведущие в большой концертный зал с рояля­ми фирмы Чикеринг.
25 марта. В Надьсентмиклоше (ныне Синниколау-Маре, Румыния) родился Бела Барток.
В апреле Лист совершает поездку по Венгрии, заезжа­ет в Пожонь, Шопрон, затем с большим обществом (в шестнадцати каретах) едет в свое родное село Рейдинг (Доборьян), где при большом стечении народа на доме, в котором он родился, устанавливают мемориальную доску. Позолоченные буквы на сером мраморе сообща­ют об этом событии.
В конце апреля Лист едет в Берлин, где его чествуют по случаю приближающегося семидесятилетия. Он встречается с Бюловым и внучкой Даниэлой.
21 мая. Лист в письме просит Эркеля, чтобы рояль фирмы Чикеринг поставили в большой зал Музыкаль­ной академии, где при случае он может сослужить пре­восходную службу.
В конце мая торжества по поводу приближающегося семидесятилетия Листа продолжаются; на этот раз его чествуют в Бельгии. В Антверпене исполняют «Эстергомскую мессу», в Брюсселе - «Патетический концерт» и «Пляску смерти».
Из письма Каролине Витгенштейн: «Брюссельский концерт удался не менее блестяще, чем антверпенский. Зал был переполнен, оркестр чудесный, совершенно пер­воклассный, и после каждой вещи программы - горячие аплодисменты публики. Мне кажется, что это первый случай, когда на углах улиц большие буквы афиш возвеща­ли: „Хвала Листу!"».
В июне Лист спешит обратно в Веймар, где его уже ждут ученики. Частые разъезды, регулярные занятия с учениками, число которых уже приближается к пяти­десяти, плохое самочувствие - все это усиливает уста­лость Листа, ощущение старости. Острые приступы не­здоровья Листа беспокоят его окружение. Несмотря на все это Лист с воодушевлением заканчивает переработ­ку «Солнечного гимна святого Франциска Ассизского», пишет свою последнюю, вдохновленную рисунком Михая Зичи, симфоническую поэму «От колыбели до моги­лы», первый из «Трех забытых вальсов» и пьесу для фортепьяно «Серые тучи», в которой, по словам венгер­ского музыковеда Бенце Сабольчи, «парят тени без ме­лодии».
2 июля. Лист падает с лестницы Придворного садо­водства. Его выздоровление от последствий этого не­счастного случая протекает с трудом. Ухаживать за больным приезжает Бюлов с дочерью Даниэлой.
Листа постигает ещё одна тяжелая неприятность. Ка­ролина Витгенштейн, по-видимому, без его согласия вновь издает в Лейпциге его книгу «Цыгане и их музыка в Венгрии», вызвавшую в свое время много нареканий. Добавленная Каролиной глава о евреях вызывает воз­мущение венгерских евреев.
В августе Лист отдыхает у Козимы в Байрёйте. Ваг­нер как раз в это время заканчивает работу над «Парсифалем».
В сентябре Лист едет в Рим, куда его впервые сопро­вождает внучка Даниэла.
22 октября. Весь образованный мир отмечает семиде­сятилетие Листа. Он играет на устроенном в его честь вечере в германском посольстве в Риме. Спустя не­сколько дней римское Филармоническое общество празднует день его рождения исполнением симфонии «Данте»; недавно основанный квинтет Societa del Quintetto впервые представляется публике, исполняя первую часть симфонической поэмы Листа «От колыбели до могилы». В Веймаре исполняют инсценированную «Ле­генду о святой Елизавете», в Лейпциге звучит оратория «Христос», в Париже и Лондоне устраивают празднич­ные концерты. «Всегерманский союз музыкантов» изби­рает Листа своим почетным председателем. В Будапеш­те Общество писателей, артистов и художников устраи­вает в честь Листа празднество в узком кругу. Музы­кальная академия и ученики Антала Шипоша отмечают день рождения Листа музыкальным утренником. Одна­ко будапештское Филармоническое общество не удоста­ивает Листа концертом.
6 декабря. В Риме, в Зале Данте - концерт из произве­дений Листа. В программе симфония «Данте» (дирижер Сгамбати), концерт для фортепьяно ля мажор и одна из венгерских рапсодий в исполнении оркестра.
1882
4 февраля. Лист возвращается в Пешт. В этот год зимний сезон был здесь особенно оживлен­ным, благодаря празднествам в честь прославленного венгерского художника Михая Мункачи, в которых при­нял участие и Лист. Между обоими художниками бы­стро завязывается горячая дружба, вечным памятником которой является посвященная Мункачи 16-я венгерская рапсодия.
10 февраля. Лист присутствует на концерте Бюлова в малом зале «Вигадо».
25 февраля. На вечере, устроенном бароном Фридешем Харкани в честь Мункачи, Лист впервые играет свою 16-ю венгерскую рапсодию, посвященную худож­нику.
1 апреля. Лист принимает участие в заключительном концерте в конце учебного года в Музыкальной акаде­мии.
Как следует из статьи в газете «Зенэсети Лапок» уче­ники Листа «трогательно простились со своим великим учителем. Последнее в этом учебном году выступление маэстро было самым интересным: в большей его части сам Лист играл для своих учеников, и при этом столь виртуозные пьесы, перед исполнением которых обычно крестятся и величайшие пианисты-виртуозы нашего времени. Если учесть, что с тех пор, как Лист оставил публичные выступления (вот уже 43 года), он никогда не упражнялся систематически в технике игры, то лю­бой величайший виртуоз, ежедневно потеющий над регу­лярными техническими экзерсисами, по сравнению с ним кажется карликом; непревзойденная техника его игры может соперничать с чудом...»
В эту будапештскую весну Лист работает над вторым «Забытым вальсом», а также над «Csardas macabre» («Чардаш смерти»), третьим из его чардашей, на чи­стовой рукописи которого есть сделанная рукой Листа пометка «F. Liszt, Avril 82, Budapest». В этом произведе­нии впервые с устрашающей силой грохочет серия пу­стых квинт. Современникам оно осталось чуждым и да­же в кругу самых близких Листу друзей и учеников было встречено с полным непониманием.
Иштван Томан (1862-1940), ученик Листа и впослед­ствии учитель Белы Бартока, в своих воспоминаниях объясняет трагедию жизни Листа тем, что «его сочине­ния ни у публики, ни в прессе не нашли достойного откли­ка. В широких кругах получили распространение одни только его переложения и виртуозные пьесы для форте­пьяно». Бенце Сабольчи, по материалам музыкальных исследований последних десятилетий, делает следую­щий интересный вывод: «Подобно тому, как Лист к концу жизни отказался от всякого блеска, так отка­зывается он и от понятного миру способа выражения». Известный венгерский композитор и музыкальный пе­дагог Лайош Бардош в своей работе о Листе «Компози­тор будущего» доказывает, что Лист, особенно в по­следние годы жизни, поражал своих современников зна­чительными нововведениями, которые плодотворно подействовали на музыку конца XIX - начала XX века. «Чардаш смерти» - одно из самых дерзких, наиболее обращенных в будущее произведений Листа, одно из тех его творений, в которых он освобождает музыку от всех украшений романтического стиля, от всех лишних зву­ков и смело подходит к музыке XX века, прежде всего, к музыке Белы Бартока. (При жизни Листа «Чардаш смерти» так и не был опубликован, впервые его издали только в 1942, затем в 1953 году в Лондоне.)

5 апреля. Пасхальные дни Лист проводит у архиепи­скопа Хайналда в Калоче. Возвратившись оттуда в Бу­дапешт, он в письме к Каролине Витгенштейн жалуется на свою утомительную жизнь. «Каждый год эти три переселения - в Будапешт, Веймар и Рим, даже если не считать всего с этим связанного, для меня весьма уто­мительны. Но избавиться от них мне уже невозможно. А потому приходится приспособляться к этим неиско­ренимым неудобствам и относиться к ним как к хрони­ческой подагре. От некоторых недугов у врачей нет ле­карств».
14 апреля. Лист выезжает в Веймар. Затем он едет в Брюссель, чтобы услышать исполнение «Легенды о святой Елизавете» на французском языке.
25 июня. Смерть друга и помощника Листа, немецко­го композитора Иозефа Иоахима Раффа.
В начале июля Лист принимает участие в съезде музы­кантов в Цюрихе; оттуда он едет в Байрёйт.
26 июля. Лист присутствует на премьере «Парсифаля». Опера глубоко волнует его, уже во время увертюры он шепчет внучке, Даниэле Бюлов: «Я едва верю соб­ственным ушам».
В письме Каролине Витгенштейн Лист дает подроб­ное описание оперы, перемежая его восторженными по­хвалами: «„Парсифаль" нечто большее, чем просто ше­девр. Это откровение в рамках музыкальной драмы. Правильно говорили, что после „Тристана и Изольды", этой песни песней земной любви, Вагнер в „Парсифале" одарил мир самой возвышенной, насколько это только возможно в узких рамках сцены, песней божественной любви».
На устроенном после представления банкете Вагнер в своей речи говорит: «Сегодня, когда благодаря собравшимся здесь артистам, я с радостью и удовлетворением могу взирать на свое завершенное творение, я могу ска­зать, какое огромное влияние оказал на весь мой творче­ский путь один исключительный человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34