— Вот как? Что, если деятельность Герасимова против диссидентов вывела его на разведывательные организации Запала? Нам известно, что он принимал личное участие в некоторых делах — главным образом в тех, где были замешаны диссиденты из балтийских республик, но ведь были и другие.— Сейчас ты действительно рассуждаешь как сотрудник «Двойки».— А ты сам подумай. Мы арестовываем Филитова, и сразу после этого председатель встречается один на один с представителем ЦРУ. Ты помнишь, чтобы такое когда-нибудь случалось?— Я слышал рассказы про Филби, но... нет, это было лишь после того, как он перебежал к нам.— Поразительное совпадение. — заметил Ватутин, потирая глаза. — Нас готовят не для того, чтобы мы верили в случайные стечения обстоятельств...— ...твою мать! — воскликнул Головко. Ватутин с раздражением посмотрел на него и увидел, как тот поднял взгляд к потолку. — В прошлый приезд американцев на переговоры — как я позабыл об этом! — Райан разговаривал с Филитовым — они столкнулись как бы случайно, и...Ватутин поднял трубку своего телефона и набрал номер.— Позовите к телефону ночного дежурного... Это полковник Ватутин. Разбудите арестованного Филитова. Я должен допросить его минут через сорок... Что вы сказали? Кто? Хорошо. Спасибо. — Полковник из Второго главного управления встал. — Председатель КГБ Герасимов увез Филитова из Лефортовской тюрьмы пятнадцать минут назад. Он сказал, что отправляется с ним в специальную поездку.— Где твоя машина?— Я могу вызвать...— Нет, — произнес Головко. — Твоя личная машина. 26. Черные операции Пока можно было не спешить. Члены экипажа усаживали делегацию в салонах самолета, а полковник фон Эйк еще раз пробежал взглядом предполетные инструкции. VC-137 был подключен к генератору, размещенному в кузове грузовика, и этот же генератор позволит им запустить двигатели самолета намного проще, чем с помощью бортовых систем. Он взглянул на часы и еще раз подумал о том, как было бы хорошо, если бы все прошло по плану.Райан направился к хвосту самолета, прошел мимо своего обычного места, миновал кабину Эрни Аллена, размещающуюся в центральной части «Боинга», и сел в кресло в последнем ряду хвостового салона. Здесь все выглядело, почти как в обычном авиалайнере, хотя кресел в ряду было пять вместо шести. Тут размещались те «видные личности», которым не хватило места в передних салонах. Джек выбрал кресло на левой стороне самолета, там, где кресла стояли парами. Затем в салон вошли еще с десяток пассажиров, пожелавших сидеть в самом хвосте, где, как им посоветовал один из членов экипажа, полет не так ощутим. Механик будет сидеть по другую сторону прохода, справа от Райана, вместо отведенного ему места впереди. Джек хотел, чтобы здесь присутствовал еще один член экипажа, который мог бы прийти на помощь в случае необходимости, но это бы слишком уж бросалось в глаза. На борту самолета находился советский летчик. Такова была установленная процедура, и отступать от нее не следовало. Вся идея заключалась в том, что каждый, кто находился на борту самолета, должен быть уверен, что все идет именно так, как и следовало.В кокпите первый пилот закончил проверку приборов и механизмов.— Все на борту?— Так точно, сэр. Готовы закрывать двери.— Обратите внимание на индикаторную лампочку над служебным входом. С ней происходит что-то странное, — произнес фон Эйк, обращаясь к бортинженеру.— Неисправность? — спросил советский летчик с откидного сиденья. Внезапная разгерметизация в полете заставляет беспокоиться всех пилотов.— Каждый раз, когда мы проверяем эту дверь, с ней все в порядке, Скорее всего неисправно реле на панели управления, но нам пока не удалось его обнаружить. Я сам проверил эту проклятую дверь. — заверил он русского летчика. — Что-то в электрическом контуре.— Готовы к старту, — послышался голос бортинженера.— Хорошо. — Пилот взглянул в иллюминатор, чтобы убедиться, что трап откатили от самолета, и летчики надели шлемы с наушниками. — С левой стороны все чисто.— Все чисто с правой, — раздался голос второго пилота.— Проворачиваем первый. — Кнопки нажаты, переключатели включены, и крайний левый двигатель начал вращать лопатки своей турбины. Стрелки на приборах задвигались и скоро остановились на режиме холостого хода. Теперь, когда самолет получил возможность снабжать самого себя электроэнергией, грузовик с генератором уехал.— Проворачиваем четвертый, — сказал пилот. Он переключил свой микрофон на радиосистему салона. — Дамы и господа, говорит полковник фон Эйк. Мы включаем двигатели и через пять минут начинаем рулежку. Пристегните ремни, и те из вас, кто курит. пусть потерпит несколько минут.Райан, сидевший в своем кресле заднего ряда, был готов на что угодно ради сигареты. Механик взглянул на него и улыбнулся. Да, он достаточно крепок, чтобы справиться с этим, подумал Джек. Возраст главного сержанта ВВС приближался к пятидесяти, но выглядел сержант так, что запросто мог преподать хорошие манеры нападающему лучшей команды по американскому футболу. На его огромных кистях были надеты кожаные рабочие перчатки с затянутыми ремнями.— Вы готовы? — спросил Джек, Подслушать их было невозможно — гул двигателей разрывал барабанные перепонки.— По первой же вашей команде, сэр.— Вы сами увидите, без команды.— Гм, — хмыкнул Герасимов. — Еще не прибыли. — Грузовой терминал был закрыт, и в нем не было огней, за исключением прожекторов вдоль периметра, которыми пользовалась охрана.— Может быть. позвонить? — спросил водитель.— Не стоит. Спешить некуда. Что... — Охранник в форме солдата КГБ дал знак, чтобы они остановились. Они уже проехали через один контрольно-пропускной пункт. — А-а, понятно. Американский самолет готовится к взлету. Из-за этого и задержка.Охранник подошел к окну водителя и потребовал предъявить припуск. Водитель небрежно махнул рукой в сторону заднего сиденья.— Добрый вечер, ефрейтор, — сказал Герасимов и показал свое удостоверение. Ефрейтор вытянулся. — Через несколько минут сюда прилетит самолет — это за мной. По-видимому, задержка произошла из-за американской делегации. Обеспечена их безопасность?— Так точно, товарищ председатель! Задействована целая рота.— Ну что ж, пока мы здесь, почему бы не провести проверку. Кто ваш командир?— Майор Зарудин, товарищ...— Что здесь происходит, черт побери? — К машине подошел лейтенант. Лишь остановившись рядом с ефрейтором, он разглядел сидящих в машине.— Лейтенант, где сейчас майор Зарудин?— В башне управления полетами, товарищ председатель. Оттуда лучше всего...— Ничуть не сомневаюсь. Свяжитесь с ним по радио и сообщите, что я решил проверить внешнюю цепь охраны, затем приеду к нему и сообщу свое мнение. Поехали, — бросил он водителю. — Направо.— Башня управления полетами Шереметьево, номер девять-семь-один запрашивает разрешение, чтобы вырулить на взлетную дорожку — правую, номер два-пять.— Девять-семь-один, разрешаю. Поверните налево на главную рулежную дорожку один. Направление ветра два-восемь-один, сила — сорок километров.— Принято, конец связи, — ответил пилот. — О'кей, птичка, поехали.Второй пилот увеличил газ всех четырех двигателей, и самолет двинулся с места. По бетонке прямо перед ними шел человек с двумя светящимися жезлами и без всякой надобности указывал им направление к рулежной дорожке, но русские вообще считают, что всем следует давать указания, как действовать. Фон Эйк съехал с парковочной площадки и направился к югу по рулежной дорожке девять, затем повернул налево. Небольшое колесо в носу самолета. направляющее его движение, как всегда, немного заедало, и самолет двигался медленно. Полковник вообще предпочитал тут двигаться медленно. Рулежные дорожки были здесь настолько неровными, что всегда существовала опасность что-то повредить. Ему совсем не хотелось, чтобы это произошло именно сегодня. До конца главной рулежной дорожки номер один было больше полумили, и от непрерывных толчков и кренов могла наступить морская болезнь. Наконец фон Эйк повернул направо на рулежную дорожку номер пять.— Похоже, все часовые несут службу бдительно, — заметил Василий, когда они пересекли дорожку номер двадцать пять. Водитель вел машину с выключенными фарами и прижимался к краю аэродрома. Самолет выруливал на взлет, и оба — водитель и телохранитель — внимательно следили за этой опасностью. Они не заметили, как Герасимов достал из кармана ключ и снял наручники с изумленного Филитова. Затем председатель КГБ извлек из наплечной кобуры автоматический пистолет.— Проклятье — вон там автомобиль, — выругался полковник фон Эйк. — Как он здесь оказался, черт побери?— Мы легко обойдем его, — заметил второй пилот. — Он на краю дорожки.— Просто великолепно. — Пилот снова повернул направо в конец рулежной дорожки. — Черт бы побрал этих автомобилистов, ездят тут, как на уик-энд.— Эта новость тоже вам не понравится, полковник, — заметил бортинженер, обращаясь к пилоту. — Над задней дверью снова горит лампочка.— Ну когда кончится вся эта мерзость? — воскликнул фон Эйк в микрофон внутренней связи, затем переключился на систему трансляции, но, прежде чем заговорить, постарался взять себя в руки. — Механик, проверьте заднюю дверь.— Начинается, — произнес сержант. Райан отстегнул пристяжной ремень и отодвинулся на несколько футов, наблюдая за тем, как сержант тянет за ручку двери.— Где-то короткое замыкание, — сказал бортинженер, стоя в кокпите. — Только что выключилось освещение хвостовою салона. Сработал рубильник и никак не становится на место.— Может быть, заменить рубильник? — спросил полковник фон Эйк.— У меня есть запасной. Можно попробовать, — согласился инженер.— Действуйте. Я сообщу сидящим в хвостовом салоне, почему у них погас свет. — Это была ложь, но достаточно убедительная, а поскольку все сидели в креслах, пристегнутые ремнями, было непросто повернуться и взглянуть в сторону хвостового салона.— Где председатель? — спросил у лейтенанта Ватутин.— Он ведет проверку — а кто вы такой?— Я — полковник Ватутин, а это — полковник Головко. Где этот проклятый председатель, говори, несчастный молокосос!У возмущенного лейтенанта изо рта полетели слюни, но он наконец указал направление.— Извини, Василий, — произнес Герасимов. Телохранитель повернулся к своему председателю и увидел дуло автоматического пистолета. — Дай мне спой пистолет.— Но...— Сейчас не время для разговоров. — Герасимов взял пистолет и сунул его в карман. Затем он передал Василию наручники. — Пусть каждый пристегнет одну руку — и через руль.Водитель был потрясен, но оба поступили так, как приказал Герасимов. Василий защелкнул одно кольцо на своем левом запястье, просунул второе через руль и защелкнул на правой руке водителя. Тем временем Герасимов снял телефонную трубку с радиофона и сунул ее в карман.— Ключи?Водитель передал их через плечо левой рукой. Ближайший часовой находился в сотне метров, а самолет — в двадцати. Председатель Комитета государственной безопасности сам открыл дверцу автомобиля — впервые за много лет.— Полковник Филитов, следуйте за мной.Михаил Семенович был удивлен ничуть не меньше остальных. но послушался. На виду у всех — по крайней мере тех немногих, кто наблюдал за вылетом американского самолета, — Герасимов и Филитов пошли к возвышающемуся над их головами хвосту «Боинга», окрашенному в красный, белый и синий цвета. Как по команде, над ними открылась дверь.— Торопитесь, парни! — крикнул Райан и бросил вниз веревочную лестницу.Старые ноги Филитова предали его. От ветра и выхлопных газов реактивных двигателей VC-137 веревочная лестница трепетала как листик, и он, несмотря на помощь Герасимова, никак не мог поставить обе ноги на нижнюю перекладину.— Господи, смотри! — указал рукой Головко. — Жми!Ватутин не произнес ни единого слова. Он выжал до пола педаль газа и включил дальний свет.— Нас заметили, — произнес механик, когда увидел автомобиль. К ним бежал и солдат с автоматом.— Ну давай же, папаша! — подбадривал механик старика.— Проклятье! — выругался Райан, оттолкнул сержанта и спрыгнул вниз. Он приземлился неудачно, подвернув правую лодыжку и порвав на левом колене брюки. Но, превозмогая боль, тут же вскочил. Он схватил Филитова под одну руку, Герасимов — под вторую, и им удалось поднять старика достаточно высоко, так что сержант смог наклониться и втащить его внутрь самолета. Герасимов вскарабкался по лестнице следом — удерживал ее Райан. Наступила очередь Джека — но он столкнулся с той же проблемой, что и Филитов. Его левое колено не сгибалось, а когда он попытался карабкаться на одной правой ноге, то заметил, что правая отказывается работать. Он громко выругался — его голос был слышен сквозь вой ветра и рев авиационных турбин — и попробовал взбираться, перехватывая ступени руками, но промахнулся и упал на бетон аэродрома.— Стой! Стой! — кричал кто-то с автоматом в руках с расстояния в десять футов. Джек поднял лицо к открытой двери самолета.— Улетайте! — крикнул он изо всех сил. — Закрывайте проклятую дверь и улетайте!Механик ни мгновения не колебался. Он протянул руку, чтобы захлопнуть дверь, и Джек заметил, как она за считанные секунды села в герметическое гнездо. Внутри самолета сержант схватил трубку внутренней связи и сообщил пилоту, что задняя дверь закрыта должным образом.— Башня управления, говорит номер девять-семь-один, начинаем взлет. Конец связи. — И полковник фон Эйк передвинул вперед рукоятки всех четырех двигателей до предела, поскольку для взлета требуется максимальная мощность,Сила рвущихся из сопел выхлопных газов швырнула всех четверых — автоматчик тоже успел подбежать к месту происшествия — на ледяную поверхность взлетной дорожки, и они покатились к ее концу. Лежа на животе, Джек следил за тем, как мигающий красный огонек на верхней части вертикального руля стремительно удаляется, исчезая вдали. В последний раз Райан увидел свечение инфракрасных излучателей глушителя, защищающих VC-137 от ракет «земля-воздух».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96