— Да, товарищ председатель. Сегодня утром я внимательно прочитал его личное дело.— И к какому выводу пришли? — вопрос задал начальник Ватутина.— Ничего конкретного. Правда, я не знал, что он принимал участие в разоблачении Пеньковского... — Ватутин замолчал, и впервые на его лице отразилась нерешительность.— Что-то вас беспокоит, полковник, — заметил Герасимов. — Что именно?— Филитов появился в деле Пеньковского вскоре после смерти второго сына и жены. — Ватутин пожал плечами, — Странное совпадение.— Разве Филитов не стал первым свидетелем против Пеньковского? — спросил начальник Второго главного управления. Он сам принимал участие, хотя и косвенное, в этом расследовании.— Вот именно, — кивнул Ватутин, — но это произошло уже после того, как мы начали следить за шпионом. — Он сделал еще одну паузу. — Как я уже сказал, совпадение весьма странное. Сейчас мы разыскиваем человека, который, как мы подозреваем, работал связным и принимал участие в передаче сведений, касающихся оборонных секретов. Я видел его рядом с высокопоставленным сотрудником Министерства обороны, и этот сотрудник имел отношение к аналогичному делу почти тридцать лет назад. С другой стороны, именно Филитов был первым, кто сообщил о своих подозрениях относительно Пеньковского, он герой войны... и потерял всех своих членов семьи в результате неудачного стечения обстоятельств... — Ватутин впервые соединил все свои мысли в одно целое.— А был ли раньше хотя бы намек на подозрение в отношении Филитова? — спросил председатель КГБ.— Нет. Трудно представить себе более впечатляющий послужной список. Филитов был единственным ближайшим помощником покойного министра обороны Устинова, служил с ним на протяжении всей его карьеры и после его смерти остался в Министерстве обороны. Сейчас он исполняет роль генерального инспектора при министре обороны, выполняет его личные поручения.— Да, я знаю, — ответил Герасимов. — Я получил запрос за подписью Язова. Он просит, чтобы мы прислали ему наше досье по работе американцев в области стратегической оборонной инициативы. Когда я позвонил ему, министр сказал, что полковник Фи-литов и Бондаренко собирают информацию для подробного доклада, который он собирается представить на Политбюро. Кодовое название, обнаруженное вами на сохранившемся кадре фотопленки, было «Яркая звезда»?— Да, товарищ председатель.— Тогда у нас выявилось три совпадения, Ватутин, — заметил Герасимов. — Что вы предлагаете?У Ватутина уже был готов ответ на этот вопрос.— Я считаю необходимым организовать слежку за Филитовым. Может быть, и за Бондаренко.— Согласен. Действуйте, но с максимальной осторожностью. — Герасимов закрыл папку. — Ваш отчет превосходно составлен, и, по моему мнению, ваш следовательский инстинкт по-прежнему не изменяет вам, полковник. Держите меня в курсе. Будете докладывать мне три раза в неделю, начиная с сегодняшнего дня и до завершения расследования. Генерал, — повернулся он к начальнику «Двойки», — позаботьтесь о том, чтобы полковнику была предоставлена вся необходимая помощь. Можете запрашивать поддержку в любом управлении комитета. Если возникнут затруднения, прошу сразу же информировать меня. Думаю, можно не сомневаться, что утечка информации происходит на самом высоком уровне в Министерстве обороны. Далее: допуск к этому расследованию ограничен нами тремя. Никто — повторяю — никто больше не будет с ним ознакомлен — Кто знает, где сумели внедрить своих агентов американцы? Ватутин, проведите это расследование успешно, и к лету вы получите генеральские погоны. Но, — он предостерегающе поднял палец, — мне хотелось бы, чтобы вы прекратили пить, пока не завершите это дело. Вам понадобится ясная голова.— Слушаюсь, товарищ председатель.Когда Ватутин со своим начальником вышли из кабинета, коридор был почти пуст.— А как относительно Ванеевой? — вполголоса спросил Ватутин.— Все из-за ее отца, разумеется. Генеральный секретарь Нармонов на будущей неделе сообщит о его избрании в состав Политбюро, — ответил генерал бесстрастным голосом.И, уж конечно, будет неплохо, когда в Политбюро окажется еще один человек, на поддержку которого может рассчитывать председатель КГБ, подумал Ватутин. Неужели Герасимов готовится предпринять решительные действия?— Не забудьте, что он сказал относительно выпивки, — напомнил генерал. — До меня доходят слухи, что последнее время вы часто прикладываетесь к бутылке. По вопросу пагубного влияния алкоголя генеральный секретарь и наш председатель придерживаются единой точки зрения. Надеюсь, вы знаете об этом?— Да, товарищ генерал, — ответил Ватутин. Разумеется, это единственный вопрос, по которому их точки зрения совпадают. Подобно каждому настоящему русскому, Ватутин считал, что водка является такой же важной частью жизни, как воздух. Ему пришло в голову, что именно благодаря тяжелому похмелью он отправился в баню тем утром и потому стал свидетелем странного совпадения, когда банщик Алтунин помог встать поскользнувшемуся полковнику Филитову, но Ватутин решил не напоминать об этой иронии судьбы своему начальнику. Вернувшись вскоре в свой кабинет, Ватутин положил перед собой блокнот и начал составлять план слежки за двумя полковниками Советской Армии.Грегори вернулся домой обычным рейсовым самолетом с пересадкой в Канзас-Сити, где ему пришлось ждать два часа. Он спал почти все время рейса и, сойдя с самолета, направился прямо к выходу — у него не было багажа. Невеста ждала его у дверей.— Как тебе понравился Вашингтон? — спросила она после приветственного поцелуя.— Там ничего не меняется. Меня возили из одного места в другое. По их мнению, ученые могут не спать. — На пути к машине он взял ее за руку.— Зачем тебя вызывали? — поинтересовалась Кэнди, когда они вышли из здания аэропорта.— Русские провели крупное испытание, — ответил Грегори и оглянулся вокруг. Вообще-то он нарушил правила сохранения государственной тайны, но разве Кэнди не была членом команды? — Они сбили спутник — с помощью наземного лазера, размещенного в Душанбе. Все, что осталось от спутника, походило на пластмассовую модель, которую поместили в микроволновую печь.— Плохо, — заметила доктор Лонг.— Это уж точно, — согласился доктор Грегори. — Но у них возникли трудности с оптикой — рассеивание луча и его колебание. Не приходится сомневаться, что у них нет никого, кто вроде тебя способен создавать зеркала. А вот специалисты по лазерам у них, по-видимому, хорошие.— Насколько хорошие?— Настолько, что сумели сделать такое, что нам не пришло в голову, — проворчал Эл, направляясь к своему «шеви». — Садись за руль, я еще не пришел в себя после полета.— Мы сможем разобраться в этом? — спросила Кэнди, отпирая дверцу.— Рано или поздно. — Доктор Грегори не стал вдаваться в подробности, даже разговаривая с невестой.Кэнди забралась в машину и открыла правую переднюю дверцу. Как только Эл устроился на сиденье и пристегнулся ремнями безопасности, он тут же приподнял крышку «бардачка» и достал бисквит. У него всегда хранился здесь запас «Твинки». Бисквит был черствоват, но Эл не обращал внимания на такие мелочи. Иногда Кэнди задумывалась, а не объяснялась ли его любовь к ней тем, что ее имя напоминало ему о дешевых сладостях.— Как продвигается работа над новым зеркалом? — спросил он, откусив половинку бисквита.— У Марва возникла новая мысль, и сейчас мы ею занимаемся. Он считает, что вместо того, чтобы утолщать слой отражающего покрытия, его нужно сделать тоньше. На будущей неделе собираемся попробовать.— Для такого старика, как Марв, у него немало свежих идей, — заметил Эл. Марву Грину исполнилось сорок два года.— Его секретарша тоже считает Марва большим оригиналом, — рассмеялась Кэнди.— Не надо было ему связываться с женщинами, с которыми вместе работает, — совершенно серьезно заметил Грегори и лишь спустя мгновение поморщился, поняв смысл собственных слов.— Ты прав, милый. — Она повернулась к Элу, и оба улыбнулись. — Ты очень устал?— Нет, я выспался во время перелета.— Отлично.Перед тем как обнять ее, Грегори смял обертку и бросил ее на пол, где она присоединилась к нескольким десяткам других. Ему приходилось часто летать, но Кэнди знала, как помочь Элу преодолеть влияние смены часовых поясов.— Ну как, Джек? — спросил адмирал Грир.— Меня не покидает тревога, — признался Райан. — Мы оказались свидетелями испытания, проведенного русскими, по чистой случайности. Они все рассчитали блестяще. Все наши разведывательные спутники находились за пределами оптического горизонта. Они полагали, что мы не узнаем о проведенном испытании — ничего удивительного, поскольку русские нарушили договор о запрещении ПРО. Впрочем, это всего лишь техническое нарушение, — пожал плечами Джек. — Все зависит от того, как истолковывать текст договора. Существуют два метода толкования его — «строгое» и «свободное». Если бы мы совершили нечто подобное, сенат сошел бы с ума.— Им не понравился бы и тест, свидетелем которого ты был, — заметил адмирал. Очень мало людей знали о том, насколько далеко продвинулась работа в «Чайном клипере». Программа была «черной». Более закрытых программ, чем совершенно секретная «черная» программа, просто не бывает.— Может быть. Но ведь мы испытываем систему наведения, а не настоящее оружие.— А русские испытывали свою систему, чтобы убедиться в том, представляет ли она собой космическое оружие, — усмехнулся Грир и покачал головой. — Это походит на метафизические рассуждения. Сколько лазеров может уместиться на острие булавки?— Не сомневаюсь, что Эрни Аллен мог бы ответить на этот вопрос. — По лицу Джека пробежала улыбка. Он во многом был не согласен с Алленом, но этот человек не мог не вызывать уважение. — Надеюсь, что наш друг в Москве сумеет снабдить нас необходимой информацией. 12. Успех и неудача При организации слежки за всяким подозреваемым необходимо установить, как он — или она — проводит свой обычный день, и лишь после этого станет ясно, что требуется предпринять. Чем более одинок человек или его деятельность, тем труднее следить за ним, причем так, чтобы он не заметил слежки. Так, например, сотрудники КГБ, выделенные для наблюдения за полковником Бондаренко, уже успели невзлюбить его всей душой. По их мнению, его ежедневные пробежки представляли собой идеальную маскировку для шпиона. Он бежал совершенно один по московским улицам, которые в столь ранний час были почти пустыми — настолько пустыми, что все, кто находился в это время на улице, были несомненно знакомы ему в лицо, и он сразу заметил бы любые отклонения от обычной картины. Пока он бежал вокруг кварталов жилых районов Москвы, три сотрудника «Двойки», которым было предписано не спускать с него глаз, теряли визуальный контакт с ним не меньше пяти раз. Укрыться можно было лишь за редкими, лишенными листвы деревьями, так как башни многоэтажных жилых домов походили здесь на надгробные памятники, одиноко стоящие посреди открытого пространства. В любой из этих пяти моментов Бондаренко мог остановиться и забрать что-то из скрытого «почтового ящика» или оставить собственное донесение. Все это было тем более неприятно потому, что репутация этого полковника Советской Армии была безупречной и чистой, как только что выпавший снег; впрочем, именно такое прикрытие и стремится создать себе агент вражеской разведки, ведя деятельность, направленную на подрыв оборонной мощи государства.Его снова заметили, когда он огибал угол здания, направляясь домой. Ноги полковника Бондаренко двигались энергично, в холодном воздухе виднелись крохотные облачка пара, вырывающегося изо рта. Старший группы пришел к выводу, что понадобится не менее полудюжины «топтунов» только для того. чтобы следить за полковником во время его утренней пробежки. К тому же придется прибывать на место по крайней мере за час до того, как субъект выйдет из подъезда, и страдать от пронизывающего холода московского рассвета. Сотрудники «Двойки» придерживались мнения, что их службу крайне недооценивают.За несколько километров другая группа «топтунов» была очень довольна своим субъектом. В этом случае удалось заполучить квартиру на восьмом этаже здания на противоположной стороне улицы — дипломат, живущий в этой квартире, находился за границей. Пара телеобъективов была направлена на окна квартиры полковника Филитова, а он принадлежал к числу тех, кто никогда не опускает шторы и вообще далек от мысли хотя бы как-то их поправить. Они следили за тем, как он занимается своими утренними делами подобно человеку слишком много выпившему накануне. Это обстоятельство было хорошо знакомо сотрудникам «Двойки», наблюдавшим за полковником из удобной и теплой квартиры напротив.Михаил Семенович занимал достаточно высокий пост в Министерстве обороны, чтобы иметь право на служебную машину с водителем. Оказалось несложно заменить сержанта, обычно обслуживающего его, и усадить на место водителя румяного парня, только что закончившего школу контрразведки КГБ. Подслушивающее устройство, подключенное к телефону Филитова, записало его просьбу прислать автомобиль раньше обычного.Эд Фоули тоже вышел из своей квартиры раньше обычного. На этот раз его отвозила жена, а дети разместились на заднем сиденье. В досье КГБ с немалым удивлением отмечалось, что обычно машина находится в распоряжении жены, которая ездила с детьми и вообще встречалась с женами других западных дипломатов. В советской семье автомобиль всегда принадлежал мужу, распоряжавшемуся им по собственному усмотрению. По крайней мере на этот раз, отметили сотрудники КГБ, она не заставила мужа ехать на метро — весьма благородно с ее стороны. Милиционер на посту у въезда в дипломатический квартал — все знали, что он служит в КГБ, — заметил время выезда автомобиля и кто в нем сидел. Вообще-то сегодня эта машина выехала необычно рано, и охранник оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, успел ли приехать сотрудник, которому нередко поручалось следить за семьей Фоули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96