Это последний великий дворец, построенный в мире и, мне кажется, самый лучший...Райан, конечно, не был единственным приглашенным, кто расхаживал по залу. Почти все члены американской делегации никогда раньше не были в Большом Кремлевском дворце. Их русские коллеги, уставшие от скучной обстановки приема, предложили им показать наиболее интересные достопримечательности и увели американцев. За ними пошли несколько сотрудников посольства, присматривая за порядком.— Ну, Миша, как тебе нравятся американки? — спросил своего помощника министр обороны Язов.— Те, что идут нам навстречу, достаточно привлекательны, товарищ маршал, — ответил полковник.— Но они такие тощие... извини, Миша, я забыл, что твоя прекрасная Елена тоже была стройной. Хорошая она была женщина.— Спасибо, что вспомнили о ней, Дмитрий Тимофеевич.— Привет, полковник! — воскликнула одна из американок.— Здравствуйте, миссис...— Фоули. Мы встречались в ноябре на хоккейном матче.— Вы знакомы? — спросил помощника маршал.— Мой племянник — нет, мой внучатый племянник, Михаил, внук сестры Елены, — играет в детской команде, и меня пригласили на матч. Там я обнаружил, что в их команде играет империалист, — ответил полковник, приподняв бровь,— Ваш сын хорошо играет в хоккей? — поинтересовался маршал Язов.— Один из лучших нападающих в детской лиге и часто забивает, — произнесла миссис Фоули с гордостью.— Великолепно! Тогда вы должны остаться у нас и ваш сын, когда вырастет, будет играть за ЦСКА. — На лице Язова появилась широкая улыбка. У него было уже четверо внуков. — А чем вы у нас занимаетесь?— Мой муж работает в посольстве. Он вон там, беседует с репортерами — но самое главное в том, что мне удалось попасть наконец сюда. Я никогда не видела ничего подобного! — восторженно воскликнула женщина. По ее блестящим глазам было видно, что она успела выпить не один бокал. Наверно, шампанского, подумал министр. Американка явно должна была отдавать предпочтение этому напитку, но она выглядела достаточно привлекательно, да и к тому же не пожалела сил и времени, чтобы овладеть русским языком, что необычно для американцев. — Пол здесь настолько красив, что даже ходить по нему жалко. У нас дома нет ничего подобного.— Вам просто повезло — у вас не было царей, — ответил Язов, как и подобает ортодоксальному марксисту. — Как русский, однако, я должен признать, что у них был превосходный нюх на прекрасное.— Я не видела вас на других играх, полковник, — заметила женщина, поворачиваясь к помощнику.— У меня нет времени.— Но вы приносите удачу! В тот вечер наша команда победила, а Эдди забил гол сам и еще один был забит с его подачи.— А вот наш маленький Миша получил два раза по две минуты штрафа за игру высоко поднятой клюшкой, — улыбнулся полковник.— Его назвали в честь тебя? — спросил маршал.— Да.— Когда мы встретились на матче, у вас не было вот этих орденов. — Миссис Фоули показала на три золотые звезды на груди полковника.— Наверно, я просто не снял пальто...— Он всегда носит эти звезды, — заверил американку маршал. — У нас принято всегда носить звезды Героя Советского Союза.— Это что, эквивалент нашей медали Конгресса?— Да, эти две награды примерно равны по значимости, — произнес Язов, подчеркивая величие своего помощника. — Полковник Филитов — единственный награжденный тремя звездами Героя за мужество в бою.— Неужели? Разве можно быть награжденным три раза? За что?— Я сражался с немцами, — коротко бросил полковник.— Он убивал немцев, — еще короче и жестче ответил Язов. Когда Филитов стал одним из самых известных офицеров Красной Армии, маршал был всего лишь лейтенантом. — Миша — один из лучших танкистов,Полковник Филитов даже покраснел.— Я просто исполнял свой долг, подобно многим другим офицерам во время войны.— Мой отец тоже был награжден за участие в войне. Он руководил отрядами при спасении военнопленных из концентрационных лагерей на Филиппинах. Не любил рассказывать об этом, но его наградили многими медалями. А вы рассказываете своим детям об этих золотых звездах?На мгновение лицо полковника словно окаменело. Вместо него на вопрос ответил Язов.— Сыновья полковника Филитова погибли много лет назад.— О-о! Ради Бога, полковник, извините меня, — воскликнула миссис Фоули совершенно искренне.— С тех пор прошло много времени. — Полковник улыбнулся. — Я помню вашего сына по той игре. Хороший мальчик. Любите своих детей, дорогая, потому что они не вечно будут с вами. А теперь извините меня.Филитов направился к туалету. Миссис Фоули взглянула на маршала. На ее лице отразилось отчаяние.— Сэр, я чувствую себя так неловко...— Вы не могли знать этого. Михаил Семенович потерял своих сыновей, одного за другим, в течение нескольких лет, а затем умерла его жена. Я познакомился с ней, когда был совсем молодым, — прелестная девушка, танцевала в балете Кировского театра. Большое горе, но мы, русские, привыкли к несчастьям. Хватит об этом. За какую команду играет ваш сын? — Интерес маршала Язова к хоккею был подогрет прелестным женским лицом.Михаил Семенович быстро нашел туалет. Американцев и русских посылали, разумеется, в разные туалеты, и полковник Филитов оказался в одиночестве в комнате, которая раньше была личным ватер-клозетом какого-то князя или, может быть, любовницы царя. Он вымыл руки и посмотрел в зеркало в позолоченной раме. Мозг его сверлила одна и та же мысль: опять новое задание. Полковник Филитов вздохнул и привел в порядок свой мундир. Минуту спустя он вернулся в зал.— Прошу прощения, — извинился Райан. Повернувшись, он столкнулся с пожилым офицером в мундире. Головко сказал что-то по-русски, но Райан не понял. Офицер произнес несколько слов, обращаясь к Райану, что-то вежливое, и — направился, заметил Джек, к министру обороны.— Кто это? — спросил Райан своего русского коллегу.— Полковник, личный помощник министра, — ответил Головко.— Староват для полковника, а?— Он — герой войны. Мы не заставляем таких людей уходить на пенсию.— Пожалуй, это справедливо, — согласился Джек и приготовился выслушать дальнейший рассказ об этой части зала. После того как тема Георгиевского зала истощилась, Головко провел Джека в соседний, Владимирский, зал. Там он выразил надежду, что в следующий раз встретится с Райаном именно здесь. Владимирский зал, объяснил Головко, служит местом подписания соглашений и договоров. Оба офицера разведки торжественно подняли бокалы в честь этого.Прием закончился вскоре после полуночи. Райан сел в седьмой лимузин. По пути в посольство никто не разговаривал. Все участники приема приняли изрядное количество алкоголя, и вдобавок в автомобилях — по крайней мере в Москве — не принято обмениваться впечатлениями. Машины слишком легко оборудовать системами подслушивания. Два спутника Райана уснули, и сам он тоже едва не последовал их примеру. От сна его удержало лишь воспоминание о том, что через пять часов им предстояло вылетать из Москвы, поэтому он решил продержаться до вылета и тогда, усталый, он сумеет заснуть в самолете — искусство, которым Райан овладел совсем недавно. По приезде в посольство он переоделся и спустился в посольский буфет, чтобы выпить кофе, стимулирующее воздействие которого не даст ему уснуть в течение нескольких часов. Это время Райан решил использовать для подготовки отчета.За эти четыре дня события развивались поразительно успешно. Даже, может быть, слишком успешно. Джек знал, что закон средних чисел в его профессии заключается в том, что иногда все идет хорошо, а иногда — плохо. Проект договора был готов и лежал на столе. Подобно всем проектам договоров, составленным в последние годы, он являлся для русских скорее инструментом ведения переговоров, чем основой, на которой они будут вестись. Подробности опубликованы в газетах, и некоторые члены конгресса уже выступили с заявлениями о том, насколько благоприятны его условия и почему бы Соединенным Штатам просто не согласиться с ними?Действительно, почему бы не согласиться? — с иронической улыбкой подумал Джек. Это была одна из причин. Другая... А была ли другая? Хороший вопрос. Так почему русские так резко изменили свою позицию? Есть доказательства, что генеральный секретарь Нармонов стремится сократить военные расходы, однако, несмотря на широко распространенное мнение, сокращения расходов на оборону не добьешься ядерным разоружением. Ядерные боеголовки обходятся очень дешево, если принять во внимание их мощность; они представляют собой весьма экономичный способ уничтожения людей. Несмотря на то что боеголовка и ее ракета-носитель стоят дорого, они несравнимо дешевле, чем равное им по разрушительной мощности число танков и артиллерийских орудий. Неужели Нармонов искренне хочет уменьшить опасность ядерной войны? Но угроза такой войны исходит не от ракет и боеголовок; как всегда, ее источником являются политические деятели и допущенные ими ошибки. Может быть, это всего лишь символ? Символы, напомнил себе Джек, создать Нармонову куда легче, чем наполнить их истинным содержанием. Но если это символ, на кого он нацелен?Нармонов обладал талантом влиять на людей и личным обаянием — этим он был во многом обязан занимаемой им должности, но куда большее значение имела его незаурядная личность. Что он за человек? К чему стремится? Райан фыркнул и покачал головой. Все это не его дело. Группа специалистов ЦРУ изучала политическую уязвимость Нармонова прямо здесь, в Москве. У Джека задача была намного проще — разобраться в технических аспектах договора. Может быть, она и была проще, но пока ему не удалось найти ответы на собственные вопросы.Головко уже сидел у себя в кабинете и набрасывал свои заметки. Райан, написал он, поддержит, хотя и неохотно, проект договора. Поскольку к мнению Райана прислушивался директор ЦРУ, это, по-видимому, означало, что Центральное разведывательное управление тоже не будет возражать против договора. Головко положил ручку и потер глаза. Просыпаться с головой, тяжелой от похмелья, достаточно плохо, но когда тебе приходится совсем не спать и встречать утреннее похмелье с лучами рассвета, — это больше, чем можно требовать от советского офицера. Интересно, подумал он, почему его правительство вообще выдвинуло такое предложение и почему американцы так охотно на него согласились. Даже Райан, который далеко не глуп. Каков замысел американцев? Кто кого перехитрил?В этом и заключался главный вопрос.Он снова подумал о Райане, о беседе с ним, которую было поручено ему провести. Американец добился впечатляющих успехов для человека его лет — занимает должность, эквивалентную полковнику в КГБ или ГРУ, а ведь ему только тридцать пять. Почему он так стремительно продвигается по службе? Головко недоуменно пожал плечами. По-видимому, благодаря связям — это обстоятельство не менее важно в Вашингтоне, чем в Москве. Обладает личным мужеством — достаточно вспомнить дело с террористами. происшедшее почти пять лет назад. У него прочная семья, что имело большее значение для русских, чем считали их американские коллеги. Хорошая семья означала постоянство и твердость характера, а это в свою очередь влекло за собой уверенность в его действиях. Но самое главное, подумал Головко, Райан превосходный аналитик. Но тогда почему он не выступил против условий договора, более благоприятных для Советского Союза, чем для Америки? Неужели наша оценка неправильна? — написал Головко на листе бумаги. Вдруг американцам известно что-то неизвестное нам? Вот это действительно вопрос, хотя еще лучше сформулировать его по-иному: вдруг Райан знает что-то, чего не знает Головко? Полковник нахмурился и тут же напомнил себе, что ему известно что-то, о чем не подозревает Райан. По его лицу скользнула улыбка. Все это часть крупной игры, самой крупной в истории.— Вы, должно быть, шли всю ночь.Лучник кивнул и опустил на землю мешок, оттягивавший его плечи в течение пяти дней. Он весил почти столько же, сколько мешок Аблула. а юноша едва стоял на ногах, заметил оперативник ЦРУ. Они опустились на подушки.— Выпейте что-нибудь, — предложил офицер. Его звали Эмилио Ортиз. Родословная офицера была настолько запутана, что он мог сойти за представителя почти любой белой расы. Ему тоже было тридцать лет. Мужчина среднего роста и телосложения, с мышцами пловца — благодаря им он завоевал стипендию в Калифорнийский университет, где проявил способности к языкам и стал лингвистом. Ортиз обладал не просто способностями — у него был редкий талант в этой области. После двух недель погружения в языковую среду он овладевал языком, акцентом, диалектом и мог сойти за местного жителя в любой стране мира. Вдобавок Ортиз отличался уважением к обычаям и традициям людей, с которыми ему приходилось работать. Это означало, что его предложение выпить что-нибудь не имело в виду напиток, содержащий алкоголь. В стакане был яблочный сок. Ортиз следил за тем, как афганец пил сок с деликатностью ценителя вин, пробующего новое бордо.— Да благословит вас Аллах, — произнес Лучник, осушив стакан. То, что он не начал свой рассказ до тех пор, пока не выпил стакан сока, наглядно демонстрировало его самообладание. Ортиз видел усталость на лице Лучника, хотя тот ничем ее не показывал. В отличие от своего юного помощника Лучник, казалось, не поддавался человеческим слабостям. На самом деле это было не так, но Ортиз понимал, что силы. движущие им, подавляли человеческую природу.Одеты оба были почти одинаково. Ортиз посмотрел на одежду Лучника и снова поразился сходству афганцев с индейцами из племени апачей. проживающих в Америке и Мексике. Один из предков Ортиза был офицером и служил вместе с Терразас, когда мексиканская армия победила наконец Викторио в горах Трес-Кастильос. Низкорослые афганцы тоже были ловкими и подвижными воинами. Они тоже использовали захваченных пленников для шумного развлечения, инструментами которого являлись их ножи. Ортиз взглянул на кинжал Лучника и подумал о том, для каких целей мог пользоваться им его хозяин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96