Ты уверен в их правильности?
Вот тут-то я влип! Я вообще сглупил, что согласился принять от Бренды помощь, если ещё не решил, в какой мере довериться ей. Но, с другой стороны, что мне оставалось делать, когда она вошла? Прогнать её? Выключить ноутбук и самому уйти?
– Выведи исходные посылки, – сказал я.
Бренда так и сделала.
Конечно же, краевые условия были поставлены неверно – это было ясно даже мне, дилетанту. Ведь Диана не знала того, что знаю теперь я...
Я крепко призадумался. Мне очень не хотелось раскрывать Бренде все свои карты, равно как и не хотелось выказывать ей своё недовери. Однако я сам поставил себя в такое положение, когда приходилось выбирать – либо то, либо другое.
Сестра сама разрешила мои сомнения. Она повернулась ко мне и сказала:
– Я могу уйти, Артур. Честное слово, я не обижусь.
Разумеется, она могла схитрить, но я предпочёл ей поверить. А вернее, я был сражён наповал ангельски-невинным взглядом её прекрасных голубых глаз. Обладатель такого взгляда, по моему убеждению, был физически неспособен замышлять какую-нибудь гадость. Возможно, вы сочтёте меня наивным, доверчивым и крайне сентиментальным человеком – ну что ж, пусть будет так. Как ни странно, мне нравятся эти черты моего характера. К тому же, я очень слабо разбирался в математике и вряд ли мог что-нибудь сделать без помощи специалиста. А Бренда, судя по всему, была тем самым специалистом, в чьей помощи я так нуждался. Сердце подсказывало мне, что я могу на неё положиться, что также я могу положиться на Брендона и Пенелопу, и я был склонен прислушаться к голосу своего сердца. Если вам угодно, можете назвать это интуицией – она у меня отменная...
Я повернул кресло с сестрой к компьютеру и начал диктовать ей краевые условия на бесконечности в терминах магического восприятия. Она буквально с лёту переводила их на язык математики и проворно вносила соответствующие поправки в уравнения Дианы. Её пальцы порхали над клавиатурой, словно мотыльки, а с губ то и дело срывались комментарии: «Ужасно!», «Невероятно!», «Нет, это каким же извращённым умом нужно обладать, чтобы придумать такую жуткую асимптотику!» Последнее её замечание, как мне думается, было сделано в адрес творца всего сущего.
Закончив ввод данных, Бренда произвела ещё несколько манипуляций, затем сказала:
– Теперь нужно всё пересчитать. Я подключилась к одному крупному вычислительному центру на Земле Хиросимы. Это позволит нам значительно сэкономить время.
– А что это за Земля Хиросимы? – поинтересовался я.
– Мир, в котором мы с Брендоном живём. BAET-6073 по каталогу. Названа в честь японского города Хиросима. Раньше это была Земля Проигравшего Наполеона 21, а до этого – Земля Юлия Цезаря 317. Громоздкие были названия, вот и подобрали короткое.
– Да, припоминаю, – произнёс я. – Когда-то я был на этой Земле Проигравшего Наполеона 21... Хотя постой! Отчего такое название? Если память не изменяет мне, там хоть и была Вторая мировая война, но Хиросиму никто не бомбил.
Сестра утвердительно кивнула:
– По этой самой причине её и назвали Землёй Хиросимы
С обозначением миров всегда были проблемы, и ещё никто не нашёл их лучшего решения, чем неудобочитаемые, но точные каталожные наименования. Заимствовать туземные названия не получалось, так как почти все населённые планеты местные жители называли Землёй – словом, обозначающим почву под ногами. Поэтому таким мирам давали комбинированные названия, главным образом, по именам видных государственных деятелей или заметных исторических событий. Мир, где я провёл последние двадцать лет своей жизни тоже был Землёй. Я решил, что отныне он будет называться Землёй Артура. В честь моего прадеда, конечно, не поймите меня превратно.
Бренда вновь посмотрела на экран и встала с кресла.
– Готово. Уравнения откомпилированы без ошибок. Теперь остаётся ждать.
– Как долго?
– Всё будет зависеть от скорости сходимости. Как минимум часов пятнадцать. И это при условии, что искомый предел не лежит в области сильных нерегулярностей.
– Будем надеяться, что не лежит, – сказал я. – Очень хотелось бы в это верить.
– Вера, надежда, любовь... – Бренда сочувственно поглядела на меня и вздохнула. – Артур, я голодна. Пойдём перекусим.
Мы спустились вниз и прошли в кухню, где Бренда в один момент вскипятила воду в чайнике, приготовила целый кувшин горячего кофе и сделала десяток бутербродов с мясом, сыром и зеленью. Мы уселись за стол и приступили к еде.
Я быстро умял два бутерброда, запивая их кофе, потом откинулся на спинку стула и достал из кармана сигарету. Бренда ела с отменным аппетитом, а я молча курил, пил кофе и любовался ею. Без сомнений, она была самой прелестной из моих сестёр, родных и сводных, даже маленький рост ничуть не портил её, лишь выгодно подчёркивая её красоту – хрупкую и изящную. Бренда не отличалась какой-то особенной женственностью, но у неё в избытке было то, что нравилось мне больше, чем женственность, – сила духа и жизнелюбие.
После четвёртого бутерброда Бренда поумерила свой гастрономический пыл и задумчиво произнесла:
– Значит, истоки Формирующих всё-таки существуют. И Срединные миры тоже.
Это был не вопрос, а констатация факта. Тем не менее я ответил:
– Доказательство их существования содержится в тех данных, которые ты ввела вместо исходных посылок Дианы.
– Я это поняла, – кивнула сестра. – И должна сказать, что ты поступил крайне неосмотрительно. Ты дал мне информацию, я запомнила её и при желании могу втайне от тебя рассчитать наименее опасный путь.
– По моим оценкам, – заметил я, – максимальная вероятность уцелеть на самом безопасном пути, рассчитанном со знанием всех краевых условий, не превышает одной тысячной.
– Одна тысячная уже что-то. Это не одна миллиардная. При такой вероятности выживания риск становится оправданным. Награда за него – могущество. И могущество, должно быть, необычайное, если ты спокойно смог вернуться вопреки всем опасностям обратного пути. – Верно, у меня было очень растерянное выражение лица, потому что Бренда лукаво улыбнулась. – Всё нормально, Артур. Тебе повезло со мной. Ты не пожалеешь, что доверился мне.
Сестра взяла пятый бутерброд, с сомнением посмотрела на него, тяжело вздохнула и с видимым сожалением вернула его обратно на тарелку.
– Знаешь, – сказала она. – Когда начинаю есть, то никак не могу остановиться.
Я пожал плечами:
– Ну и кушай себе на здоровье.
– Беда в том, что у меня склонность к полноте.
– С трудом в это верится, – заметил я. – С твоей-то фигурой.
– И тем не менее это так. Я чуть что, сразу полнею. Но предпочитаю сохранять свою фигуру при помощи диеты и здорового образа жизни. Лишний раз накладывать на себя чары – вредить нервам.
– Правильно делаешь, – одобрил я. – Ты выглядишь очень молодо и свежо. А компьютеры – твоё хобби или специальность?
– Специальность. Я кибернетик.
– То есть не просто инженер-программист, а учёный?
– У меня степень доктора наук. Но не чураюсь и прикладных задач. Мне принадлежит одна из ведущих на Земле Хиросимы фирм по разработке игровых программ.
– Брендон тоже этим занимается?
– Нет, он психолог. И очень неплохой, между прочим.
– Вы живёте вместе?
– Да, – ответила она и тут же поспешила добавить: – Как брат и сестра.
– Не сомневаюсь, – заверил я. – Пенелопа рассказывала о тех дурацких сплетнях касательно вас. Вы покинули Царство Света из-за них? Или потому что у Брендона не сложились отношения с Амадисом?
Бренда помрачнела и взяла сигарету. Я хотел было заметить, что это противоречит её словам о здоровом образе жизни, но передумал. Закурив, она спросила:
– А что рассказала Пенелопа?
– Почти ничего. Я знаю только то, что о вас начали распространять слухи, Амадис способствовал этому, и в конце концов вы ушли из Дома.
– Так оно и было, – подтвердила Бренда. – Но началось всё гораздо раньше, пожалуй, ещё до нашего рождения. Ты же знаешь, что отец был не в восторге от Амадиса?
– Знаю, – кивнул я. – Он считал, что Амадис слишком долго засиделся в наследниках престола, чтобы стать хорошим королём. Однажды в припадке откровенности отец пожаловался мне, что сам испортил Амадиса, внушив ему сильный комплекс неполноценности, подавив в нём свободную инициативу и самостоятельность. Дескать, Амадис настолько привык быть на побегушках и играть вторые роли, что вряд ли из него получится стоящий монарх. – Я пытливо посмотрел на Бренду. – Так что, отец оказался прав?
– На все сто, – безапелляционно заявила она. – Опасения отца полностью подтвердились, причём в самом худшем их варианте. Амадис очень дурной король.
Я развёл руки, одновременно пожимая плечами в жесте слепой покорности судьбе.
– Увы, ничего не попишешь. Следующим за Амадисом шёл Александр – а он был бы ещё более дурным королём.
– Александра давно сбросили со счетов, – возразила Бренда. – Да и он сам не желает иметь ничего общего с нашим Домом. Следующим был ты – но ты чересчур увлёкся Сумерками и стал настоящим Сумеречным, что совсем не нравилось детям Света. Ты открыто исповедовал Мировое Равновесие... а не тайком, как мы с Брендоном. В общем, ты не оправдал папиных надежд, и он вычеркнул тебя из списка претендентов на трон и решил сделать своим наследником Брендона. Он принял это решение ещё до того, как ты ушёл в бесконечность.
– В самом деле? Странно. А я ничего не знал.
– В то время об этом знала только мама. – Бренда несколько секунд помолчала, значительно глядя на меня. – Она упорно настаивала на твоей кандидатуре, и из-за её бескомпромиссной позиции отец долго не решался объявить Брендона наследником престола.
– Даже после моего исчезновения?
– Даже после этого. Мама любила тебя больше, чем всех нас вместе взятых, она принимала в штыки любые разговоры о том, что ты, возможно, погиб... И сердце её не обмануло. – Сестра тихо вздохнула. – Хотя в конечном итоге тебя официально признали умершим. Шестнадцать лет назад в Пантеоне был установлен пустой саркофаг с твоим именем, состоялась траурная церемония, а отец произнёс надгробную речь, в которой прямо заявил, что видел тебя своим преемником.
– Ловкий ход! – вырвалось у меня. – Таким образом, он дал всем понять, что Амадис давно вне игры.
– Вот именно. После твоих символических похорон только об этом и говорили. И когда отец, выдержав двухнедельную паузу, издал указ о назначении Брендона наследником престола... гм, с формулировкой: «в связи с констатацией факта гибели сына нашего Артура» – это уже ни для кого не явилось неожиданностью.
– Раз так, то почему Брендон не стал королём?
Ясный взгляд Бренды потемнел.
– Потому что Амадис оказался ещё большим подлецом и негодяем, чем можно было подумать, – гневно ответила она. – Отец рассчитывал лет через двадцать пять – тридцать возвести Брендона на престол, передать все бразды правления в его руки, а самому уйти в тень и спокойно умереть. После завершения Рагнарёка он чувствовал усталость от жизни и понимал, что долго не протянет.
– Это все понимали, – заметил я.
– В том числе и Амадис, а также его мерзкие дружки и любовницы. При известии о назначении Брендона наследником они совсем озверели и сразу же начали бешеную кампанию по его дискредитации. Они активно распускали порочащие его слухи, ему приписывались все смертные грехи, в частности, что якобы он спит со мной. Это была их козырная карта. – Бренда негодующе фыркнула. – И представь себе, многие поверили! Или же сделали вид, что поверили.
– А отец?
– Он хорошо знал нас обоих и понимал, что мы на это не способны. Зато другие наши родственники... Ох, уж эти родственники!
– То есть, семейный совет отказался утвердить назначение?
– Категорически. Эти олухи строили из себя больших моралистов. Впоследствии они горько пожалели об этом – но было уже поздно.
– А отец не пробовал надавить на них?
– Пробовал, но всё безрезультатно. Он давил, сколько было сил... а сил у него оставалось совсем мало. Может быть, тебя удивит это, но ты очень много для него значил, по-своему он даже любил тебя, хотя говорят, что ему было чуждо такое чувство, как отцовская любовь. После твоего исчезновения отец впал в глубокую депрессию, всё чаще стал замыкаться в себе, поговаривали даже, что он тайком смотрел телевизор. Представляешь!
Я зябко поёжился. В моей памяти ещё были свежи детские сказки-страшилки о людях, которые, днями просиживая у «дьявольского ящика», постепенно деградировали и превращались в растения. Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы иногда посмотреть хороший фильм или узнать свежие новости из мира, который тебя интересует; в принципе, это так же невинно, как прочитать книгу или газету. Но если копнуть глубже, то подавляющее большинство телепередач призваны скрасить серые, однообразные будни простых людей, утомлённых повседневными хлопотами и борьбой за существование, дать выход их неутолённой жажде новизны, позволить им хоть на время сбросить с себя оковы обыденности. А мы, безсмертные колдуны и ведьмы, не нуждались в таком суррогате полнокровной жизни. К нашим услугам было неисчислимое множество самых разнообразных миров, мы могли воочию увидеть всё, что душе угодно – будь то финальный матч Кубка мира по футболу, вооружённое ограбление банка или взрыв сверхновой звезды, – и нам ни к чему предаваться грёзам о несбыточном перед голубыми экранами. Когда же колдун начинает смотреть телевизор – смотреть по-настоящему, увлечённо, самозабвенно, упоённо, – то это верный признак того, что им овладела апатия, безразличие ко всему на свете, что он потерял вкус к жизни и готовится умереть...
– Так вот, – продолжала Бренда. – Видя, как чахнет отец, Амадис принялся добивать его без жалости и милосердия. Сторонники нашего сводного братца начали клеветать на маму, обвиняя её в супружеской измене. Не забывали и про Пенелопу – всем было известно, какую боль причиняет отцу любое напоминание о твоём прегрешении с Дианой. Как-то Амадис даже собирался привести твою дочь в Солнечный Град – якобы для того, чтобы представить королевскую внучку ко двору.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66