Хаксли предложил капитану забраться в самолет и попытаться починить рацию, которая при аварии вышла из строя. Капитан поначалу отказывал, но за несколько часов до заката сдался. Часть экипажа вернулась к секвойям, остальные, включая меня, остались на берегу. Мы были заняты сбором топлива для нового костра, а также поиском воды, потому что все окрестные кокосовые пальмы уже разорили. Пока мы занимались своими делами на берегу, Хаксли забрался в самолет по свисающим парашютам. Капитан Фрай хотел лезть сам, но он не умеет чинить рацию; умеет наш сержант. Однако Хаксли не удалось наладить ее, хотя он пытался почти три часа. Уже после заката капитан приказал Хаксли спускаться, за одно захватив необходимые вещи с борта. Хаксли покидал вниз кое-что из нашего личного имущества, оружие, медикаменты, боеприпасы, теплые вещи (прошлая ночь была бы холодной без костра), ящик консервов из бортового неприкосновенного запаса, плюс кое-какие инструменты. Вечером, уже затемно, мы вкололи Синневеру слоновую дозу болеутоляющего, наложили шину и прочно забинтовали ногу. Синневер показался мне очень нездоровым, у него начался жар, ночью он бредил. Сейчас Синневер спит, но его лицо потемнело, стало каким-то бурым, хотя я могу ошибаться — костер отбрасывает странные тени вокруг, удивительно меняет привычные цвета. Мы поели консервированной говядины и фруктов, рядовой Леклер, француз по происхождению (его родители приехали в США лет семнадцать назад), отыскал в джунглях ручей с чистой водой. Капитан приказал не пить эту воду, так как подозревал в ней наличие заразы, но мы втихаря пили. Заразы в воде нет, во всяком случае, никто не захворал. Ночью небо было затянуто облаками, так что мы не смогли повторить попытку определить широту своего местоположения. Пока было темно, поддерживали костер, топлива для которого едва ли хватило на ночь. Сейчас большинство ребят спит, дежурят Янукович и Вэллер. Я дописываю эти строчки и тоже отправляюсь на боковую. Верю: завтра с божьей помощью нас найдут спасатели, ведь мы разбились уже почти трое суток назад.
8 декабря.
Утром небо прояснилось лишь на несколько минут. До обеда моросил противный дождь, к полудню переросший в ливень. Шторма нет, но очень холодно и сыро, нам негде укрыться. Ребята пожертвовали куртками, чтобы соорудить навес над раненым Синневером. Кстати, прошлой ночью мне не показалось: лицо рядового Синневера стало бурым, все опасаются, как бы не было внутреннего кровоизлияния. Ему вкололи еще одну дозу обезболивающего, которое имеет побочный снотворный эффект. Синневер спит, но когда проснется, то снова начнет стонать и бредить. Поскорее бы нас забрали отсюда!
Позже.
Недавно меняли повязку на ноге Синневера, так как старая намокла. Вся нога рядового от бедра и до самой стопы почернела и распухла. Капитан Фрай хмуро сказал, что у рядового внутреннее кровоизлияние — бесспорно. Если помощь не прибудет в ближайшие часы, Синневер может лишиться жизни. Ноги он уже лишился, к сожалению. Когда же прибудет эта помощь!
Позже.
Синневер спит, но даже во сне он бредит. Кто-то из нас постоянно рядом с ним, опекаем как можем, но не в состоянии избавить его от мучений. Горизонт чист, но и не далек из-за дождя и легкого тумана. Мы хотели сменить местоположение, попробовать добраться до западного берега острова, но не можем, потому что нет возможности безболезненно перенести Синневера. А в этом месте топливо для костра уже закончилось. Я заметил, как Фрай пересчитывал патроны в своем пистолете. Пистолет так же есть у помощника командира, лейтенанта Родригеса. У нас на борту имелись автоматы — шесть штук. Капитан раздал их; не пойму, зачем он вооружает людей, ведь с каждым часом они становятся всё злее от недосыпа, голода. Запасы консервов мы стараемся экономить, потому что не знаем, когда нас спасут.
9 декабря.
Всю ночь меня мутило. То ли вода проклятого Леклера оказалась с заразой, то ли я что-то не то съел. К утру полегчало, но мои хвори — ничто по сравнению с тем ужасом, который переносит Синневер. Кажется, он впал в кому, уже не бредит, но едва дышит. Думаю, он не доживет до вечера, а сейчас уже за полдень. Дождя сегодня не было, но небо по-прежнему заволочено плотным покровом облаков.
Позже.
Только что капитан сказал, что собирается пристрелить Синневера, потому что не может больше смотреть на то, как он умирает. Синневер, кстати, снова в бреду, он кричит и стонет. Его нога черного цвета, а лицо бурое, в страшных впадинах. Господи, спаси его душу!
Позже.
Рядовой военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки Макс Синневер скончался сегодня, 9 декабря 1945 года, в 23 часа ровно по восточному времени. Номер жетона 324576S. Да позаботится милостивый Господь о душе его!
Позже.
Ночью пропал рядовой Саймон Вэллер. Никто не видел, куда он отправился, но при нем автомат. Капитан Фрай только что предположил, что рядовой мог дезертировать. С наступлением утра мы отправимся искать Вэллера. Но сначала мы должны похоронить тело Макса Синневера. Пресвятая Дева Мария, как же хочется скорее покинуть эту землю и вернуться на базу! Почему нет спасателей? Чем они там занимаются, интересно?!
10 декабря.
Мы решили похоронить Синневера на поляне, где растут секвойи, рядом с местом нашего крушения. Замерший на высоте В-17 станет ему надгробным камнем. Мы поочередно рыли могилу, используя подручные средства. Вырыли глубиной футов восемь. Синневера обернули в брезент, похоронили. Капитан Фрай произнес речь, мы отдали должные почести (какие могли) своему товарищу и неплохому парню, затем был быстрый завтрак, и мы направились разыскивать Вэллера. Сейчас привал, наша группа отдыхает. Со мной капитан Фрай, сержант Хаксли и рядовой Леклер. Остальные под командованием лейтенанта пошли лесом. Мы сидим на песке, подкрепили силы бананами, собираемся идти. Леклер посоветовал мне выбросить дневник или хотя бы не писать в нем то, о чем потом могу пожалеть. О чем я могу пожалеть?
Позже.
К вечеру слышали длинную автоматную очередь в глубине острова. У нас нет связи с группой лейтенанта, потому все переживают, что могло произойти в лесу. Вероятно, они нашли Вэллера, но кто и зачем стрелял? Может, это сигнал?
Позже.
Ночь. Мы должны были встретиться с лейтенантом и его группой на закате у самолета. Мы ждем уже час, но никто не приходит. Остров, судя по всему, приличный по размерам, парни могли заблудиться. В джунглях сегодня как-то неспокойно, громко кричат птицы. У меня дурное предчувствие, но я стараюсь не думать о плохом. Чем больше мы тут проводим времени, тем скорее нас найдут.
Позже.
Только что вернулись лейтенант и его группа, притащили Вэллера. Они принесли тревожную и очень пугающую лично меня весть: Вэллер сошел с ума. В подтверждение того свидетельствует состояние рядового Саймона Вэллера: он бледен, шевелит губами, произнося нечто, но совершенно беззвучно, потому не понять, о чем он хочет сказать. Глаза рядового постоянно широко открыты, будто он увидел в джунглях что-то ужасающее. Автоматная очередь, которую мы давеча слышали, произведена, очевидно, Вэллером. Лейтенант сказал, что когда они наткнулись на Вэллера, тот был без сознания, а также без автомата. Важно заметить следующее: Вэллер подвергся нападению какого-то животного, у него плечо покусано. Капитан Фрай предположил, что на Вэллера напала горилла. Теперь у нас появилась еще одна проблема.
Позже.
Вэллер бился в конвульсиях. Горилла или то, что укусило его, могло заразить рядового бешенством. Капитан Фрай сказал, что если это так, он пристрелит парня. Капитан знает — я пишу сей дневник, потому обратился ко мне и сказал, что я могу писать все точно так, как происходит. Фрай готов взять ответственность за убийство своего подчиненного. Смелый он, наш командир! Впрочем, все может обойтись. Мы по-прежнему на поляне неподалеку от секвой, на которых, будто огромная стальная птица, замерла «Летающая крепость». Отличный военный самолет, но так бесславно окончивший свою жизнь! Запаха керосина почти нет — топливо смыло дождем.
11 декабря.
О Господи! Сегодня немногим позже рассвета случилось то, о чем я боюсь даже писать! Это невозможно, это страшно и трагично! Никто не в состоянии трезво оценить то, что происходит на острове, даже капитан. Утром Вэллер, лежавший до этого спокойно, спавший, вдруг вскочил на ноги и набросился на Хаксли, который дежурил у небольшого костерка. Все остальные спали, включая меня, но проснулись от криков Хаксли и звуков борьбы. Я первым подбежал к обезумевшему Вэллеру и попытался оттащить его от сержанта, но не тут-то было! Вэллер натурально обезумел, он кусал сержанта за живот и руки, рычал, силы его словно утроились. Если бы не подоспевший мне на подмогу капитан, Вэллер прогрыз бы дыру в животе сержанта размером с чертову Алабаму! Когда нам вдвоем удалось оттащить рядового, все ужаснулись: глаза Вэллера были черны как угли, притом черны не только зрачки и кружки вокруг них, но и белки! В широко распахнутых глазах парня была одна дьявольская тьма, и ничего больше, никакого намека на нормальные человеческие глаза! Рот Вэллера был окровавлен. Он скалился и рвался обратно на свою жертву, был совершенно безумен и неуправляем. Капитан пристрелил его в затылок, во все стороны брызнула кровь. Вэллер повалился в траву и минут пять лежал неподвижно, но потом (Господи) стал подниматься! У него в затылке зияла дырка, в которую спокойно войдет кулак, но Вэллер поднимался на ноги! И глаза его ничуть не изменились. Видимо, у меня сдали нервы, потому что я выстрелил в Вэллера из автомата, а когда тот вновь упал, то я три раза выстрелил ему в голову. От головы парня ничего не осталось, и больше он не поднимался. Капитан сказал, что я поступил правильно, ведь в противном случае безумный Вэллер мог заразить нас всех. Таким образом, 11 декабря 1945 года в половине восьмого по восточному времени рядовой военно-воздушных сил Соединенных Штатов Америки Саймон Вэллер, номер жетона 214332D, скончался от выстрелов в голову, убитый мною, рядовым Гальдини. Если этот дневник впоследствии станет документом в суде, прошу отметить: Саймон Вэллер был вне себя и своим поведением угрожал жизни и здоровью остальных членов экипажа. Мои слова подтвердят все парни, в том числе капитан Фрай и лейтенант Родригес. Солдата похоронили рядом с могилой Синневера.
Позже.
Никто не сомневается, что сержант Хаксли заражен от многочисленных укусов Вэллера. Сам Хаксли попросил у капитана разрешение пустить себе пулю в лоб, но капитан отказал. Он разоружил сержанта, велел при первых признаках недомогания тут же сообщать. Хаксли сидит угрюмый, впрочем, все мы сейчас обескуражены. Как относиться к происходящему и уже произошедшему — неизвестно. Неужели Бог не видит нас, не слышит наши мольбы?
Позже.
Хаксли обманом завладел автоматом и застрелился. 11 декабря 1945 года сержант военно-воздушных сил армии Соединенных Штатов Америки Бенджамин Хаксли-старший скончался приблизительно в 22 часа по восточному времени. Номер жетона сержанта 875760S. Будь проклят остров, на котором мы очутились! Я решил писать этот дневник, чтобы затем рассказать о своих приключениях парням на базе, от души посмеяться. Но дневник превратился в летопись ужасных событий, в некролог. Смеяться тут не над чем, только молиться о спасении душ отличных ребят. Мы на острове всего (всего! Надо же! Стоит, наверное, сказать не «всего», а «УЖЕ!!!») седьмой день, а уже потеряли троих! Нас осталось девять, сколь же времени мы протянем? Еще три недели?
12 декабря.
Весь день парни вместе со мной молились. Только капитан с лейтенантом о чем-то переговаривались в отдалении. У нас осталось приличное количество консервов, а в лесу нашлись вкусные плоды. Хотели поохотиться, но капитан велел беречь патроны. А вечером в лесу мы видели фигуру человека. Она не обращала внимание на нас и вскоре скрылась в зарослях. Я думаю, это призрак кого-то из ребят. Как же мне страшно, хочу признаться. Хочется домой, на базу.
Позже.
Полчаса назад в лесу было шумно: там творилось что-то ужасное. Сначала раздался бешеный крик, человеческий крик, потом такой же крик, но дальше. Там что-то живет, в лесу живет нечто ужасное! Никто не спит, все напрягают глаза и уши. Мы затушили костер и ждем наступления утра, потому я пишу эти строчки почти в полной темноте, только бы успокоиться и не думать о происходящем. Утром надо решать, как быть дальше.
13 декабря.
Едва рассвело, капитан Фрай дал приказ собираться. Рядовой Чинтер забрался в самолет, за ним вскарабкался я. Вместе мы демонтировали все пулеметы и аккуратно спустили их вниз, затем спустили боеприпасы, всего около шести тысяч патронов. Также выкинули наружу всё, что могло пригодиться нам на острове, а потом сняли связанные парашюты. Пришлось постараться, чтобы слезть с секвой без этих парашютов! Мы двинулись в горы. Капитан говорил, что в лесу, где происходит черт знает что, оставаться опасно. Я с ним согласен. Мы прошли уже около пяти миль по джунглям, наткнулись на очень заболоченную местность и свернули севернее. Там местность поднимается в гору, болота исчезают. Очень тяжело тащить пулеметы, к тому же они не могут стрелять без крепкой опоры, ведь это авиационные пушки! Но мы тащим. Сейчас привал, курим и молчим. Хочется есть и пить. Капитан говорит, что в горах мы сможем найти подходящее убежище, к тому же с гор выгоднее подавать световые сигналы (костер), чтобы ищущие нас парни могли ориентироваться.
Позже.
Мы дошли до местности, лишенной крупных деревьев. Всех изрядно искусали москиты, а еще многие получили ожоги от солнца. Разбили лагерь прямо на склоне, спим на земле. Я очень устал, потому не могу больше придумать, что бы написать. Спокойной ночи.
14 декабря.
Обошли гору вокруг, ничего подходящего для обустройства жилища на девять человек не нашли. С восточного склона видны громадные секвойи, там висит «Летающая крепость», бедная малышка. Как бы я хотел сейчас улететь на тебе! Хоть куда, главное, чтобы подальше с проклятого острова!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55