В конце концов, солнце, искристая пороша, дятел на
высокой сосне возле дома - все это было не так уж плохо даже после великолепного предпраздничного Оксфорда.
У вас начиналось Рождество. Мы тоже взялись обсуждать, как проведем новогодний праздник.
Не поехать ли в пустующий дом в Солигаличе? Разгрести снег у крыльца, затопить
русскую печь... Впрочем, сельских радостей нам хватало и здесь. После долгого
путешествия мне не хотелось новых дорог и скитаний. Нам не было скучно
друг с другом. Я объявил, что пожертвую два-три фунта стерлингов на отличную говяжью
вырезку, что продается в валютном гастрономе на Арбате. Мне хотелось, чтобы
жена хотя бы раз почувствовала себя почти совсем как в Англии.

Вечером раздался неожиданный звонок от сестры. Она
жила вместе с мамой в Вятке, за несколько сотен километров от Москвы. Накануне
разговаривал с ними обеими по телефону, обещал навестить их с подарками из
Англии...
- Мама уснула
после обеда и теперь не встает, - встревоженно сказала сестра. - Не могу
добудиться. Отвечает что-то невнятное, глаза закрыты...

- Позвони в Скорую.

- Звонила. Обещали, до сих пор нет. Приезжай,
мне страшно.
- Но я же не
скоро до вас доберусь... Поторопи неотложку.

- Хорошо. Но ты все-таки постарайся приехать.

После разговора в голове моей мусором застряла никчемная фраза:
А вот и расплата. Какая расплата, за что? Взгляд упал на купленный дл
мамы плед, лежащий среди все еще разбросанных по комнате вещей. В Оксфорде
представлял, как долгими зимними вечерами она будет, закутавшись в него,
сидеть за книгой. Расплата за два месяца, проведенные в Англии? За кратковременное неучастие в
этой жизни с ее бедностью и отчаянием, с ее очередями, промерзшими поездами,
остервенелыми людьми на улицах?
Только теперь
я почувствовал, что моя английская жизнь закончилась- как
отрезало, и начинается совсем другое, давно знакомое и в то же время вечно
чуждое и угрожающее, нежизнь, в которую мне заново предстояло медленно
и мучительно врастать.
Сутки спуст
мы с женой устраивались на боковых полках плацкартного вагона.


Ветхая наволочка под маминой головой была разорвана почти
надвое. Это сразу бросалось в глаза.
-
Может быть, сменить? - нерешительно спросил я сестру. Она, казалось, не
услышала. Она уже третьи сутки не спала.
Глаза у
мамы были прикрыты. Влажные седые волосы спутались и прилипли к вискам,
лицо осунулось.
- Ты ездил, -
невнятно произнесла она, узнав меня по голосу.

- Что, мама?
-
Ты куда-то ездил. Я помню.
-
Да, мама. Я был в Англии.
-
А я решила - в Испании. Лицо у тебя загорелое.

Врач был и ничего не прописал: Зачем вам нужно продлевать ее
мучения? Знакомые сказали сестре, что лекарство от этой болезни есть.
В аптеках не достанешь, но у врачей можно выпросить, берут по пятьсот рублей
за одну ампулу.
- Не унывай. -
Я старался держаться с сестрой бодро. - Это меньше фунта. Я тут кое-что
с собой привез...
- В нашем городе
валюту не меняют, - резко возразила она. - И потом, я все равно не сумею
с этими людьми договориться...
Бедная. Сама
она получала в своем институте неплохую по тем временам зарплату - около четырех
фунтов в месяц. В ее глазах я был теперь миллионером.

Вы помните, как в свои первые дни в Оксфорде
жаловался вам, что не в силах тратить здесь деньги на бутерброд или кружку пива,
когда вспоминаю, что значат эти два-три фунта для моих близких, оставшихся в
России? Как вы категорически запрещали мне об этом думать? Потом попривык
и стал расходовать на еду примерно два фунта в день - иногда больше, когда нужно
было купить впрок пачку масла или пакет кукурузных хлопьев, иногда меньше.
Дошел до того, что бестрепетно отдавал в Лондоне два с половиной фунта
на метро, если не было времени добираться пешком. А вот теперь все возвращалось как
бы с другой стороны.

В
новогоднюю ночь мы втроем тихо сидели за столом, посреди которого сиротливо лежал
неразрезанный ананас. Мама дремала, временами из-за перегородки доносились ее
слабые стоны.
- Как встречаем новый
год, так и проведем его, - причитала сестра.- Так и проведем...

- Выпей водки, - посоветовала ей жена. - Тебе нужно
наконец выспаться. Мы подежурим.
-
Если бы можно было отвезти маму в Англию, - сказала вдруг сестра. - Там
ее вылечили бы. Тебя ведь они вылечили, да?..


Кровотечение открылось внезапно, как раз в
те дни, когда я гостил у вашей мамы в Кембридже.

Вы старались, чтобы мне не было скучно в Англии, чтобы ни
один час не пропадал у меня без пользы. Так родилась идея этой поездки на
уик-энд. Соблазн был велик: возможность побывать в вашем родном доме, познакомиться с
традиционным английским бытом, наконец, увидеть старинный университетский город...

Усаживаясь ненастным утром в автобус, я уже
чувствовал недомогание. Мне бы не ездить, отлежаться в эти выходные в своей
спаленке, но визит был заранее оговорен, меня ждали. Больной, вымокший под
дождем, я долго блуждал по предместьям незнакомого города в поисках нужного
адреса, пока не ввалился, вконец измученный и взвинченный, в перепачканных ботинках, в
прихожую старинного особняка - и был встречен тишиной, покоем и достоинством, какие
нельзя было, кажется, возмутить ничем.
-
В Англии не разуваются! - первое, что сказала мне ваша мама со сдержанной улыбкой.

Она проводила меня наверх в отведенную мне
комнату и взяла обещание, что ровно через полчаса я спущусь к чаю.

Посреди комнаты стояла кровать с парой длинных
узких подушек, аккуратно застланная потертым шерстяным одеялом. У неизменного камина
висело на низкой деревянной стойке полотенце. Платяной шкаф, книжные полки и
письменный стол с продавленным плетеным креслицем у окна дополняли убранство.

Я присел к столу и увидел портрет. Румяная и
счастливая, вы во весь рот улыбались мне с цветной фотографии. На вас были черно-алая докторская манти
и черный бархатный берет. Похоже было, что вы только что одержали важную победу,
но выглядели при этом столь беззащитной, ваши синие глаза светились так
трогательно, что у меня вдруг выступили слезы.

Чувствуя смущение, я, однако, не мог удержаться, чтобы
еще раз внимательно не оглядеть комнату. Здесь вы провели детство и юность. Сюда
время от времени возвращаетесь, перелистывая эти старые книги, засыпая на
этих подушках... Может, это усталость и нездоровье сделали меня таким сентиментальным, но
меня целиком захватило чувство братской любви и бесконечной близости к
вам...
Знаю, в этом неприлично признаваться. Простите.

Сразу уж признаюсь еще в одном грехе. На столе лежала
стопка белых карточек, исписанных аккуратными мелкими буквами, и я совершил запретное -
протянул руку, взял верхнюю из стопки и прочел:

I can do everything through Him Who gives me
strength.
Позднее
нашел соответствующее место в русском тексте Библии. Атогда перевел это
так: Я могу все благодаря тому, кто дает мне силу. Ирешил
про себя, что вы, когда писали это, были влюблены. И снова и снова вглядывался в
портрет, словно пытаясь открыть какую-то тайну...

- Я поместила вас в комнату младшего сына, - с опозданием известила мен
ваша мама, когда я спустился. На столе уже дымился добрый кусок запеченного в
тесте домашнего окорока. Тяжелый чугунный чайник пыхтел на плите. Я зашел
в туалет вымыть руки: комнатка запиралась изнутри обычным железным ключом, и
ключ этот поворачивался именно в ту сторону, в какую нужно. В этой простой
и надежной Англии, казалось, при всем желании нельзя было совершить ничего
предосудительного.
Через полчаса
мне стало казаться, что я прожил в этом доме вечность и знаю вашу маму
с раннего детства.
- Ешьте бананы.
Как-то у меня гостили ваши дети из Чернобыля. Они тоже вначале ничего не
ели, а потом, когда попривыкли, набросились на фрукты. Они поглощали столько
бананов и апельсинов, что я боялась за их желудки... Вам чай с лимоном или
с молоком?
- А как пьют
в Англии?
- По-всякому. Мне
казалось, русские больше любят с лимоном.
-
Тогда с молоком, пожалуйста.
-
Когда мы провожали этих детей домой, им дарили подарки. Одна девочка все ахала,
что у нее набралось слишком много вещей. Не беда, - сказала я ей.
- Привезешь домой и поделишься с подругами, которым не удалось сюда приехать. Кака
глупая тетя! - сказала девочка своей воспитательнице. - Она думает, что
я такими красивыми подарками буду с кем-нибудь делиться!

- На днях я купил в Оксфорде кусок мыла, -
вспомнил я. - Тоже в красивой упаковке, а на ней инструкция...

И я рассказал случившуюся со мной занятную историю.

Инструкция на мыле, которое обошлось мне в
сорок пенсов, гласила:

First aid:
If swallowed give milk preferably, or water to dilute.
Do not induce vomiting.

Занялс
ею потому, что накануне вымылся этим мылом под душем и кожа почему-то зудела.
Сразу вспомнилось, что несколько лет назад, в пору острого мыльного дефицита, к
нам в Россию из Египта завозили мыло для кошек и собак. Ничего не подозревавшие люди
им пользовались, а потом чесались и покрывались коростой. Не допустил ли и
я оплошности, выбирая мыло подешевле?
Так
что за мыльную обертку я принялся вполне серьезно. Первая помощь -
тут никаких сомнений не было. Только вот помощь - чему?

If swallowed...

Я знал, конечно, что такое swallow, но слово
это настолько не вязалось с мылом, что я решил еще раз заглянуть в словарь.
Под рукой был Оксфордский толковый, и я прочел:

Swallow ... 6) engulf or absorb; exhaust.
Ну,
что такое exhaust, русским объяснять не надо: истощать. А
engulf - поглощать и подавлять в одном
лице.
Все оказалось не так
просто. Я задумался.
Наконец мне
пришло в голову спуститься в холл, где стоял телевизор, и полистать paньше
примеченный мной там большой старинный англо-русский словарь. Мои старани
увенчались успехом: я сразу нашел то, что было нужно:

Swallow ...<геол.> рыхла пористая часть жилы.
Оставалось пока
не совсем ясным, что в данном случае имеется в виду под рыхлым. Мыло
может размокнуть от сырости и стать противной, совершенно ни на что не годной
кашицей. Летом, когда стены ванных комнат в наших нетопленных квартирах покрываются холодным
потом, такое происходит сплошь и рядом. Но может быть и другая рыхлость, когда
мыло, наоборот, пересыхает, трескается и крошится. Несколько лет назад, когда
из магазинов исчезало самое необходимое и люди в панике запасались спичками,
солью и мылом (традиционный набор, волновавший еще наших бабушек и дедушек),
мы с женой тоже приобрели про запас блок банного. Как раз перед поездкой в
Англию блок этот попался мне на глаза, я разорвал серую бумагу - и убедился, что
старому мылу требуется помощь...
Итак, if
swallowed определенно подразумевало: Если мыло пересохло и
растрескалось (или, в первом варианте, если мыло истощилось)...

Тут я заинтересовался всерьез. У меня дома
осталось двадцать кусков истощенного мыла. Что же умелая бережливая Англи
рекомендует с ними сделать?
...give
milk preferably, or water to dilute.
Все
понятно: надо дать мылу молока или воды, чтобы оно помягчело. Предпочтительнее, конечно,
молока. (Вот они, хитроумные англичане! Кто бы додумался мочить мыло в
молоке?)
Оставалась, впрочем,
еще одна фраза, выделенная особенно жирным шрифтом: Do not induce
vomiting - Не вызывайте рвоту. При чем тут рвота?!.

- У нас всегда, сколько я себя помню, так плохо
с товарами, - сказал я в заключение этой смешной и грустной истории вашей маме,
- что, когда речь заходит о первой помощи, думается прежде всего не о людях,
а о вещах1. Наши горожане, изнывая этим летом от жары, постоянно держали
в квартирах зажженный газ, чтобы не тратиться на спички. Это ли не уникальная страна?
Может быть, такие маленькие житейские подробности существеннее рассуждений о
восточных и западных корнях загадочного русского нрава...

Весь остаток дня я был экскурсантом. Ваша мама показывала мне
город, виртуозно вписываясь на своем вольво в узкие улицы и
тесные пространства переполненных автостоянок. В ее возрасте, при ее грузной комплекции эта
ловкость казалась мне просто невероятной. Она не давала мне и шагу пройти
пешком. Когда я попытался протестовать, она серьезно спросила:

- Неужели, когда я приеду к вам в Москву, вы
бросите меня одну посреди чужого города?
Убежденность, с
какой были сказаны эти слова, меня потрясла.

На ланч заглянули в маленькое кафе. Ваша мама взяла себе
томатный суп-пюре, я выбрал запеченную в мундире картошку с зеленью и маслом.
Когда попытался расплатиться хотя бы за себя, она искренне возмутилась:

- Неужели, если бы я была у вас в гостях, вы
позволили бы мне платить за обед?
Бедная ваша
мама, вынужденная столь благородно притворяться! Уж она-то в России не
раз, вероятно, оказалась бы на улицах без провожатых и, разумеется, сама
бы платила за обеды - не только за себя, но и за своих небескорыстных гостеприимцев...

Славный был день, к нему я еще не раз буду
мысленно возвращаться.
А
ночью пошла кровь.
Нe смыкая глаз,
я едва дотянул до рассвета, а за утренним кофе попытался обиняками выведать
у вашей мамы, что ожидает русского, которому случится в Англии заболеть.

- Если вы ждете ребенка и специально приехали
в Англию рожать, у вас, конечно, никто не станет принимать роды бесплатно, -
говорила ваша мама. - Потому что вы не могли этого не предвидеть. И все
же у нас не как в Соединенных Штатах. (Я уже не в первый раз замечал, что
дело чести для истинного британца или британки - уколоть при случае Америку.) Там,
если даже вы попали на улице в аварию, врач первым делом поинтересуется насчет
страховки и может так и оставить вас лежать на дороге...

К автобусной остановке меня, конечно, подвезли
на машине. Морщась от боли, я уже занес ногу на ступеньку, и тут, нечаянно оглянувшись, увидел
на лице вашей мамы то же выражение растерянной доброты и беспомощности, что
поразило меня в вашем фотопортрете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25