Другой рукой он откинул капюшон, открыв сухощавое смуглое лицо с огромным
носом. Несомненно, это легендарный Сирано де Бержерак. Он что-то быстро
пробормотал на старофранцузском, она смогла уловить лишь несколько
знакомых слов.
Файбрас тоже откинул капюшон.
- Совсем запутался в своих одежках... Почему же вы не предупредили
нас о своем прибытии?
Она опустила край капюшона. Файбрас подошел ближе, вглядываясь в ее
лицо.
- Это женщина!
- Считайте, что для вас я - мужчина.
- Как вы сказали?
- Вы что, не понимаете по-английски?
Джил опомнилась, сообразив, что от волнения незаметно для себя
перешла на диалект тувумба. Вообще-то она изъяснялась на великом языке
Шекспира и Диккенса не хуже, чем с помощью знакомого с детства наречия
маленького австралийского племени, но сейчас обычный среднезападный
американский сленг показался ей более уместным.
- Считайте, что я мужчина, - повторила она. - Кстати, меня зовут Джил
Галбира.
Файбрас, склонив голову, представился, скороговоркой перечислил имена
своих собутыльников и глубоко вздохнул.
- Нет, после такого потрясения я должен выпить.
- Я бы тоже не отказалась. Мне нужно согреться. Правда, то, что
алкоголь согревает - чистая фикция, но почему-то все в этом уверены.
Файбрас приложился к бутылке. Впервые за многие годы Джил вновь
увидела стекло. Он оторвался от горлышка и с поклоном подал ей объемистую
бутыль. Джил хлебнула, не коснувшись губами краев - скорее по привычке,
чем из брезгливости. Файбрас - потомок индейцев и негров, но разве ее
бабушка не была австралийской туземкой? Правда, аборигены Австралии - не
негры, они - темнокожие представители древних кавказских племен, но Джил
не страдала расовыми предрассудками.
Сирано, выпрямив спину, прошелся вокруг, покачал головой и произнес:
- Черт побери, да у нее волосы короче моих! И даже глаза не
подведены! Вы уверены, Милтон, что это женщина?
Джил снова поднесла бутылку к губам и еще раз хлебнула. Это было
замечательно, все внутри согрелось.
- Посмотрим, - француз положил руку ей на грудь и легонько сжал.
В тот же миг Джил нанесла удар ему в живот. Сирано судорожно
согнулся, и она ткнула его коленом в подбородок. Француз рухнул, как
подкошенный.
- Какого черта? - закричал Файбрас и уставился на нее.
- Ну, а если я пощупаю вас промеж ног, дабы убедиться, что имею дело
с мужчиной, как вы будете реагировать?
- Это подействовало бы на меня крайне возбуждающе, милочка, - Файбрас
захохотал и начал пританцовывать от избытка чувств. Двое мужчин смотрели
на него как на сумасшедшего.
Сирано оперся на руки, привстал на колени и медленно поднялся. Лицо
его побагровело, он изрыгал проклятья. Бросив взгляд на его шпагу, Джил
хотела отойти в сторону, но гордо не сдвинулась с места. Чеканя слова, она
заявила французу:
- Вы всегда позволяете себе подобную фамильярность с незнакомыми
женщинами?
Сирано встрепенулся. С лица спала краснота, оно осветилось улыбкой.
- О, нет, мадам. Примите мои извинения за столь непозволительные
манеры. У меня нет привычки пить, и я не люблю дурманить мозг и
превращаться в животное. Но, понимаете, сегодня мы праздновали годовщину с
начала путешествия Сэма по Реке.
- Не трудитесь оправдываться, - прервала его Джил. - Я готова
простить вас - при условии, что ничего подобного впредь не повторится.
Она улыбнулась, хотя была недовольна собой: какое отвратительное
начало знакомства с человеком, всегда восхищавшим ее! Конечно, он сам
виноват, но можно ли теперь рассчитывать на приязнь, когда она так унизила
его перед друзьями? Мужчины подобного не забывают.

8
Туман редел. Лица людей уже можно было разглядеть без обманчивого
света костра, однако внизу еще клубилась белесая дымка. Небо светлело, но
солнце еще не показывалось над горами. Сияние облаков газа и мелких звезд
погасло, крупные еще переливались всеми цветами радуги - красным, зеленым,
голубым - но мало-помалу бледнели и они.
На западной стороне сквозь уходящий туман проступили очертания
гигантских сооружений. Глаза Джил широко раскрылись, хотя людская молва
подготовила ее к любым неожиданностям. Четыре или пять высоченных строений
из листового железа и алюминия - заводы! Но окончательно поразил ее
воображение огромный - просто колоссальный - алюминиевый ангар.
- В жизни не видела ничего подобного, - пробормотала она.
- Вы вообще еще ничего не видели, - отозвался Файбрас и, помолчав,
удивленно спросил: - Вы на самом деле приехали сюда работать?
- Я уже сказала об этом.
Он был Мужчиной. В его власти принять ее или изгнать, но он не
заставит ее примириться с тупостью. Повторять - излишне, а потому глупо.
Перед ней стоял доктор натурфилософии, специалист по астрофизике и
электронике. Соединенные Штаты не посылали в космос болванов, хотя,
возможно, гениями их астронавты тоже не были. Очевидно, он отупел от
спиртного - с мужчинами такое бывает. Но, как истая женщина, она не смогла
смолчать и напомнила ему: будь на высоте.
Файбрас покачивался на носках, дыша винным перегаром ей в лицо. Он
был невысок - на голову ниже ее, - но широкоплеч, с мускулистыми руками и
длинными худыми ногами. Крупная голова с квадратным подбородком, вьющиеся
каштановые волосы, карие глаза и красновато-бронзовая кожа... Несомненно,
кровь индейцев и белых преобладала над африканской. Джил подумала, что
среди его предков наверняка были выходцы из Южной Европы - откуда-нибудь
из Прованса или Каталонии.
Он осматривал ее с ног до головы и молчал. Не подозревает ли он ее в
криминальных намерениях? Боится получить удар в живот, как Сирано?
- О чем вы задумались? - спросила Джил. - О моей квалификации
аэронавта? Или о том, какое тело скрывается под этими тряпками?
Файбрас разразился хохотом.
- И о том, и о другом.
Шварц смущенно кашлянул. Невысокий хрупкий шатен с карими глазами
опустил голову, поймав на себе взгляд Джил. Четвертый из собутыльников,
Иезекиил Харди, не уступал ей в росте - равно, как и Сирано. Черноволосый,
с узким лицом и высокими скулами, он откровенно разглядывал ее.
- Готова повторить еще раз, - вновь заговорила Джил. - Я не хуже
любого мужчины и могу это доказать. У меня диплом инженера, большой опыт
проектных работ и восемь тысяч часов в воздухе... - она остановилась и
потом решительно добавила:
- Я летала на всех типах дирижаблей и могу занять любой пост...
включая командирский.
- У вас есть какие-нибудь доказательства? - спросил Харди. - А вдруг
вы лжете?
- Ну, а где ваши документы? - возразила Джил. - Да если б они и
были... Вы - шкипер китобойного судна. Разве это дает вам право стать
пилотом дирижабля?
- Ну, ну, - вмешался Файбрас, - не лезьте в бутылку. Я-то вам верю,
Галбира, и совсем не считаю вас обманщицей. Но должен заметить сразу:
возможно, вы лучше всех подходите на пост капитана, но командую тут
все-таки я. А значит, я - хозяин, босс! В свое время я отказался от
должности главного инженера при постройке судна Клеменса; мне просто не
хватало знаний для этого проекта. Но сейчас и здесь я - КАПИТАН ФАЙБРАС, и
прошу об этом не забывать! Если вам такое подходит, мы скрепим кровью
контракт, и я даже готов запрыгать от восторга. Возможно, вы станете у нас
одним из ведущих сотрудников, - без оглядки на принадлежность к женскому
полу, клянусь вам, - но сейчас я ничего не обещаю. Делить портфели еще
рано.
Он помолчал, тряхнул головой и прищурился.
- Главное сказано. И еще. Вы должны поклясться своей честью и именем
Бога, что полностью подчинитесь законам Пароландо. Без всяких "если" и
"но".
Галбира колебалась. Она облизнула запекшиеся губы. Ее вожделенная
мечта - дирижабль - видением возник перед нею. Он парил под солнцем, как
серебряная птица, отбрасывая тень на нее и Файбраса.
- Хорошо... Но должна предупредить вас, что не собираюсь пожертвовать
своими принципами... - она заговорила так громко, что мужчины вздрогнули.
- Я... я...
Файбрас усмехнулся.
- Принципы! О, эти принципы, которыми никто не хочет поступиться! Вы
не одиноки, Галбира, в таком положении многие. Но я хотел бы видеть вас в
своей команде. Давайте договоримся так: я остаюсь верен своим принципам,
вы - своим, и мы оба уважаем конституцию этой страны.
Он ткнул пальцем в сторону Шварца и Харди.
- Взгляните на них. Они оба из девятнадцатого века, один - австриец,
другой - американец. Но они признают меня капитаном и командиром; к тому
же они - мои друзья. Может быть, в глубине души они и считают меня наглым
негром, но проткнут каждого, кто осмелится это сказать. Правда, парни?
Мужчины согласно кивнули.
- Тридцать один год жизни в Мире Реки изменяет человека - если он
вообще способен меняться. Итак, ваше слово? Хотите услышать конституцию
Пароландо?
- Конечно! Не могу же я принять решения, не узнав, на что иду.
- Она составлена великим Сэмом Клеменсом. Год назад он уплыл от нас
на судне "Марк Твен".
- "Марк Твен"? Какая самовлюбленность!
- Название выбрано всеобщим голосованием. Сэм возражал, правда, не
очень настойчиво... - В глазах Файбраса сверкнули насмешливые искорки. -
Так слушайте! "Мы, народ Пароландо, нижеследующим заявляем..."
Он произносил длинный текст без запинки, без единой ошибки; видимо,
хартия была запечатлена в памяти каждого. Дар, присущий людям, не знавшим
письменности, да еще - актерам, стал в Пароландо всеобщим.
Торжественные слова возносились к светлевшему, наливавшемуся
голубизной небу. Туман опустился до колен, и казалось, что долина утопает
под снежным покровом, тянувшимся до подножия холмов. Их склоны, заросшие
кустарником, над которым возносились сосны, тисы, бамбук и гигантские
стволы железных деревьев, обрели ясные очертания и больше не выглядели
загадочными далекими силуэтами с японских картин. На лианах, обвивавших
железные деревья, распустились и засияли в первых лучах зари огромные
цветы. На западе, словно фон этого яркого полотна, возносился темный
каменистый обрыв, покрытый синевато-серыми пятнами лишайника. Повсюду с
гор струились серебристые потоки водопадов.
Все это было уже знакомо Джил Галбира - и, однако, вызывало трепет
страха и удивления. Кто же создал эту долину, протянувшуюся на много
миллионов миль? И зачем? Каким образом и во имя чего были воскрешены на
этой планете она сама и еще тридцать шесть или тридцать семь миллиардов
человеческих существ? Каждый из живших на Земле с 2 000 000 года до нашей
эры вплоть до начала третьего тысячелетия земной цивилизации воскрес после
смерти. Исключение составляли лишь дети до пяти лет, умственно отсталые и
безнадежно больные - больные душевно, не телесно.
Кто это совершил? Для чего?
В Мире Реки ходило много странных, волнующих, безумных толков и
легенд о таинственных созданиях, что появлялись на краткий миг под видом
нищих странников или пророков.
- Вы слушаете меня? - прервал ее размышления Файбрас.
- Могу повторить от слова до слова всю вашу речь, - парировала Джил.
Она немного лукавила слушая вполуха и воспринимая лишь самое
существенное - как антенна, настроенная на нужную волну.
Повсюду из хижин появлялись люди. Они потягивались, кашляли,
закуривали сигареты, шли в отхожие места, расположенные за бамбуковыми
перегородками. Некоторые, держа в руках цилиндры, торопились к Реке. Одни,
без страха перед утренней прохладой, выходили лишь в набедренных повязках;
другие, закутанные с ног до головы, походили на бедуинов или привидений.
- Ну, - вновь обратился Файбрас к Джил, - вы готовы дать присягу? Или
хотите поразмыслить?
- Я никогда не отказываюсь от своих слов. А вы? Относительно меня,
конечно.
- Сейчас речь идет не обо мне, - он вновь усмехнулся, - а о вас. Дав
клятву, вы три месяца будете проходить испытание; затем народ решает,
предоставить вам право гражданства или нет. Только после этого вы
становитесь жителем Пароландо - если я не наложу "вето" на решение
народного собрания. Ну, как?
- Идет!
Описанная Файбрасом процедура ей не понравилась, но что могла она
поделать? Уходить отсюда Джил не собиралась; к тому же все это время они,
ничего не подозревая, тоже будут у нее на испытании.
В воздухе теплело. Небо на востоке разгоралось, и свет больших звезд
померк. Раздались звуки трубы. В центре равнины возвышалась шестиярусная
башня из бамбука; на ее вершине стоял высокий чернокожий горнист в
пунцовом набедреннике.
- Настоящая медь, - гордо объявил Файбрас. - Недалеко от нас, вверх
по Реке, есть месторождения меди и цинка. Мы бы, конечно, сумели их
отвоевать, но Сэм не любил пускать в ход силу. Собственно, если не считать
мелких стычек, мы воевали по-настоящему только один раз, - лицо Файбраса
стало задумчивым. - Там, на юге, - он махнул рукой, - было государство
Соул Сити с большими залежами криолита и бокситов... Они меняли руду
только на оружие, и дело кончилось плохо. Словом, нам пришлось захватить
те места, и теперь Пароландо простирается на сорок миль по обеим берегам
Реки.
Мужчины понемногу разоблачались, пока не сбросили все, кроме
обернутых вокруг талии пестрых кильтов, превратившись из арабов-кочевников
в полинезийцев. Джил последовала их примеру. На ней была светло-серая
юбочка; легкая полупрозрачная полоска ткани прикрывала грудь.
Обитатели равнины и предгорий собирались у Реки, сбрасывали одежду и
прыгали в воду, вскрикивали от холода, вздымая тучу брызг.
Джил пребывала в сомнении. Она гребла день и ночь, с нее сошло семь
потов, и Река манила к себе обещанием свежести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60