«19 августа. Утро. ГЕНЕРАЛ ИВАНЕНКО. О перевороте узнал по телевизору. У нас своей дежурной службы не было. Пользовались союзной. Оказалось, поздней ночью председатель КГБ Крючков собрал у себя приближенных, куда я не входил. Приказал „отсечь“ нас от любой строгой информации. Об этом я узнал уже в Белом доме, обзванивая знакомых сотрудников органов безопасности России. Что происходит, они тоже не знали. Так относились к российским службам безопасности. Путч в такой форме для меня оказался полной неожиданностью. Накануне, в воскресенье, мы встречали в аэропорту. Бориса Ельцина. Разговорились с его советником Скоковым. Он рассказал, что видел на подлете идущую в Москву на высокой скорости колонну армейского спецназа. Я не придал значения этому. Мы ждали событий осенью. Оказалось… И вот оно наступило. Звоню Крючкову. Его первый вопрос: „Где находишься?“ Отвечаю. Спрашиваю: „Что все это значит?“ Крючков: „Надо наводить порядок в стране“. Я: „Вы понимаете, что народ вас не поддержит, выйдет на улицы?“ Крючков с издевкой: „За кого выйдет? За Горбачева? За Ельцина? Чепуха!“ И мне все сразу стало ясно. Я прямо сказал: „Это авантюра“. Крючков: „История нас рассудит“. И бросил трубку.Как теперь стало ясно, окончательный замысел путча созрел на даче у Крючкова. Мозговой центр переворота: Крючков, Язов, Шенин, Пуго. В принципе этот состав не был для меня неожиданностью. Кто такой Янаев, я не знал. Конечно, это была пешка, которую заговорщики решили использовать, чтобы придать перевороту видимость законности. Павлов – жалкий трус, пьяница. Они его просто втянули, и он тут же привычно запил. А Крючков? Вечный аппаратчик. Лизоблюд. Помощник у Андропова, потом начальник секретариата, затем начальник разведки. Аккуратист. Он мне всегда казался человеком мягким, покладистым. Не раз менял точку зрения под давлением обстоятельств. Честно сказать, я и не подозревал, что Крючков способен на столь решительные действия. У него всегда был некий фильтр в голове. Одну информацию он воспринимал и на ее основе принимал решения. Другую, не вписывающуюся в его схему, просто не замечал, будто ее и не существовало. Приведу пример. Во время выборов первого Президента России Крючков пребывал в полнейшей уверенности, что победит Рыжков. Только Рыжков. Другая черта Крючкова – легко поддаваться влиянию более сильных личностей из числа своих приближенных. Я лично знаю по крайней мере двоих, чьи советы он выполнял беспрекословно… Итак, я оказался в Белом доме, а мой аппарат – на Лубянке, совсем рядом со штабом путчистов. Что мне было делать? Как поступать в подобной ситуации? Представьте себя на моем месте…ПРЖЕЗДОМСКИЙ, помощник председателя КГБ. Жесткий контроль со стороны сотрудников Крючкова мы почувствовали сразу на себе. Почувствовали, что нам никто из путчистов не доверяет. И ни один человек у нас не был уверен, что доживет до следующего дня. Слишком хорошо были осведомлены о методах «работы» аппарата Крючкова.НИКОЛАЕВ. Уходя выполнять очередное задание руководства Белого дома, я всякий раз предупреждал своих ребят: если я не вернусь, действуйте как запланировано, не поддавайтесь панике, не верьте возможным посулам. К счастью, мы остались живы, в это порой самим трудно поверить.ПРЖЕЗДОМСКИЙ. Мы отлично понимали необходимость всеми возможными способами блокировать указания союзного комитета КГБ, направляемые территориальным органам Российской Федерации. Кроме того, руководство Белого дома должно было точно знать, что происходит в УКГБ на местах, в областях и республиках. Приспособились хитро: собирали информацию, пользуясь аппаратами комитета Крючкова. Да и сами постоянно мотались по улицам Москвы, следили за передвижениями войск, наиболее важные сведения доставляли Ельцину и Хасбулатову лично. Сначала двигались на автомашинах, потом пришлось пробираться в нужные места пешком, пользуясь не только документами комитета, но и смекалкой.НИКОЛАЕВ. Анатолия Пржездомского мы в шутку звали «наш мозговой центр». Так его звали до начала путча. А потом оказалось, что и ноги у него не хуже. Помнится, от Лубянки до Белого дома он пробегал без передышки, я еле успевал за ним, отлично понимая: все решали минуты. Мы находились в некоем двойственном положении. Крючков, образно говоря, держал нас «на крючке», потому и спешили «навести мосты».ПРЖЕЗДОМСКИЙ. Ботинки жалко, хорошие были, американские, солдатские, пришлось выбросить на третий день…БАБУСЕНКО, офицер правительственной связи. Мне было поручено руководством обеспечивать Белый дом спецсвязью, не дергаться до приказа. Сидел замурованный в намертво закрытом кабинете, как в большом сейфе, из которого почти не было надежды выбраться. Этот «сейф» спецсвязи находится в управлении правительственной связи КГБ СССР. Словом, если мои товарищи находились в подвешенном состоянии, то я был в «заложниках», хотя меня вовремя подкармливали, приносили пить. На контакты союзные чекисты никак не шли, однако все наши попытки действовать саботировали откровенно. А потом, сославшись на неисправность, взяли и совсем «вырубили» нашу связь с Белым домом.ПРЖЕЗДОМСКИЙ. Мы тоже были не дураками: загодя обеспечили связью и «запасное» правительство России в Свердловске. Помогли местные чекисты, перешедшие на нашу сторону в ночь на 20 августа.БАБУСЕНКО. К счастью, меня ребята «выкрали» из «сейфа», вывели на свежий воздух. И сразу – за дело. Вспоминается такой эпизод: на Лубянку из Белого дома мы с Анатолием Пржездомским прибыли, лавируя между танками, всего за четыре минуты. Мчались, невзирая ни на что. У меня с собой было два экземпляра шифровки, очень важной для Ельцина. Один экземпляр был в кармане, другой – в нижнем белье. Договорились так: я иду первый; если не прорвусь, пусть Анатолий ищет другой путь.ИВАНЕНКО (вмешивается). Бабусенко прорваться не удалось. Тогда мы связались с министром внутренних дел России, который поддерживал Президента, подготовили совместное сообщение на места, в областные центры, отправили по милицейским телетайпам. Сейчас трудно представить, какому риску все подвергались. К счастью, в штабе Крючкова тоже не было полного единодушия, сотрудники отлично понимали настроение общества.КАРАБАНОВ. В управлении КГБ по Москве мы вашего сообщения так и не получили. К нам поступил первоочередной приказ лично Крючкова – взять под строгую охрану важнейшие объекты столицы: вокзалы, Центральный телеграф, союзные министерства. И еще у нас была задача – предупредить возможные беспорядки, а если не удастся, то подавить их силой. В какой-то момент начальник нашего управления Прилуков замешкался, позвонил Лужкову, договорились о взаимных контактах. Тотчас в Моссовет отправился наш офицер для связи. Вскоре оттуда мы получили обеспокоившее многих сообщение: четыре высших офицера КГБ Союза Кузнецов, Коккинаки, Гусев и Коняхин перешли на сторону защитников Белого дома.ИВАНЕНКО (вновь вмешиваясь в допрос). Вы, руководители московского управления, попытались работать сразу на двух хозяев ЦК партии России. Вот и у меня, председателя КГБ России, было на момент путча всего два десятка человек в непосредственном подчинении. Приказ о новом штатном расписании КГБ России Крючков не подписывал до самого последнего момента, лишь в субботу сделал этот чисто символический жест, зная, что наша судьба уже предрешена. Были у нас, правда, добровольные помощники из других подразделений; они рисковали жизнью, помогая Президенту. То и дело в Белом доме раздавались анонимные звонки. Нас предупреждали о том или ином намерении путчистов, хотя наверняка знали – все телефоны ведомства прослушиваются. Но и этого, конечно, было мало. Противостоять спецподразделениям Крючкова наши сотрудники да и добровольные помощники – москвичи были не в силах. Не нужно думать, что народ сумел отстоять Белый дом. Если бы в дело вступила «Альфа», здание захватили бы за час-два.20 августа. Вторая половина дня. Бабусенко удалось узнать, что Крючков собрал в своем штабе специалистов по захвату подземных коммуникаций. Наверняка этим путем планировалось просочиться в Белый дом группам захвата. Поняв это, в ночь с 20 на 21 августа я позвонил своему старому и доброму товарищу командиру группы «Альфа», Герою Советского Союза генералу Карпухину: «Ты человек рассудительный, не вздумайте ввязываться в крючковскую авантюру. Это для всех нас – гибель». Умница Карпухин Он все прекрасно понял и сделал так, что «Альфа» осталась на месте.НИКОЛАЕВ. Мне особенно запало в память утро 21 августа. Узнав, что помощник Президента СССР Горбачева Шахназаров на свободе, мы дали приказ своим людям, во что бы то ни стало отыскать Шахназарова и привезти в Белый дом, чтобы он напрямую рассказал Президенту Ельцину правду о Горбачеве. К счастью, это нам удалось. После беседы с помощником Президента СССР многое прояснилось. Заговор вырисовался еще отчетливей.КАРАБАНОВ. А тем временем состоялось широкое совещание у министра обороны Язова. Повестка дня: «Штурм Белого дома. Сотрудникам КГБ приказано держать детали совещания в строжайшем секрете. Около 18.00 состоялось еще одно краткое совещание у командира группы „Альфа“ генерала Карпухина. Решение спецназовцев было подобно грому среди ясного неба. Командиры боевых подразделений единодушно заявили: „Против собственного народа воевать не пойдем, приказ Крючкова выполнять не собираемся“.ИВАНЕНКО. Таким образом, штурм не состоялся, слишком много людей пришлось бы уничтожить. А во имя чего? Разве не понятно, что, обладая реальной властью в стране, путчисты и прежде могли при желании навести порядок, но им не нужен был ни Горбачев, ни Ельцин. Занялись более приятным делом – разработкой плана по аресту руководителей путча. Но не было в достатке нужных сотрудников – не снимать же их с обороны здания? Поэтому и вышла заминка с арестом. Мне было поручено арестовать министра внутренних дел Пуго. Выяснив, где он находится, напрямую позвонил ему. Министр сам подошел к телефону, создалось впечатление, что Пуго ждал этого звонка. Даже обрадовался, услышав мой голос. Я: «Будьте сейчас дома. Я подъеду. Нужно кое о чем побеседовать». Пауза. Пуго: «Ну что же делать, подъезжайте!»А что было в дальнейшем, вы знаете. Пока мы ехали к нему, Пуго вставил ствол пистолета себе в рот и нажал спусковой крючок. Правда, когда мы приехали, сердце его еще работало… Позже выяснилось, что они с женой заранее заготовили предсмертные письма. А потом просто сидели и ждали ареста.Вопрос следователя. Ваша оценка сегодняшней ситуации?ИВАНЕНКО. Ситуация очень нестабильная. Победа над путчистами одержана, но противников у Ельцина не убавилось. Частью загнанный в угол, частью неразоружившийся противник будет выжидать момента, чтобы нанести удар. Есть еще одна проблема. Возбужденные массы народа жаждут мести. Мы никак не должны этого допустить. Давно известно, что насилием демократического государства не построишь. Сейчас нужно успокоить людей, повернуть ход событий в законное русло. И что особенно опасно, сейчас наступила пора безвластия: старые структуры парализованы, новые еще не созданы.Ни в коем случае нельзя идти на поводу настроения. Вот, к примеру, Генеральный прокурор России Валентин Степанков пообещал за два месяца закончить следствие по делу путчистов. Я серьезно сомневаюсь в этом, как и в том, что Степанков именно тот человек, который нужен на одном из главных постов в государстве…»Гороховский устало откинулся на спинку кресла, как бы припоминая заново лица высших чинов КГБ, которые совсем недавно могли казнить и миловать, приводили россиян в трепет… Когда теперь он смотрел на них, то видел лишь глубоко запрятанный страх, животный ужас смерти.– Ну, что скажешь, дорогой Анатолий? – Гороховский видел, что Булатов ошеломлен. И его можно было понять. Там, в глубинке, где он живет, на расстоянии все видится проще. Вряд ли этот хороший и честный человек Анатолий Булатов и его наивные мечтатели-сотоварищи из высшей школы милиции, идя к Москве, хорошо представляли, на какой смертельный риск идут, на каком тонюсеньком волоске висела жизнь каждого из них, не только защитников Белого дома, но любого, кто хоть на йоту сомневался в правоте гэкачепистов. Победи они, и колесо истории повернулось бы вспять, к кошмарным 37-м.– Как бы там ни было, мы живы, Россия жива, а это главное! – Сергей встал, щеки его горели болезненным лихорадочным огнем. – Предлагаю тост за цивилизованную Россию! * * * Петр Кирыч Щелочихин строго-настрого приказал референту никого к нему не впускать, для полного спокойствия замкнул дверь кабинета на потайной замок. Подошел к окну, отдернул шторы. На площади Ленина перекатывалась людская толпа. Цепь милиционеров казалась жидкой, она была явно не в силах удержать людей. А ведь со стороны Петровского спуска поднималась к обкому еще одна возбужденная толпа. Хорошего ждать Петру Кирычу не приходилось. Ельцин, конечно, воспользуется моментом, запретит партию.Сейчас, когда все обернулось катастрофой для партии, когда путчисты арестованы, он должен найти путь спасения, рассчитать несколько возможных ходов вперед.Петр Кирыч разложил телефонограммы перед собой, стал читать все подряд, не выделяя до поры ничего: «20 августа. В Белый дом поступило сообщение о том, что в токсико-реанимационное отделение Института имени Склифосовского возможно массовое поступление раненых, срочно освобождаются места, больные поголовно выписываются… Недалеко от площади Восстания огромная толпа, в большинстве своем молодежь, преграждает путь БТРам. Экипаж одной из машин не выдерживает и открывает огонь из пулемета вверх трассирующими пулями, но это мало кого пугает… Из Боровицких ворот Кремля выкатываются 10 тяжелых танков и направляются в сторону Калининского проспекта… В третьем часу ночи стало известно, что к Москве спешно подтягивается Витебская дивизия воздушно-десантных войск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62