По правде говоря, меня тоже давно уже мучил голод. Я внимательно оглядел растительность в непосредственной близости от того места, где стоял. Что ж, даже на таком небольшом участке обнаружилось несколько видов съедобных трав и около десятка грибов с блестящими шляпками. Достаточно, чтобы обмануть голод, ну а там… Может, повезет раздобыть что-то посущественней… Но тут внимание мое привлек шорох в кустах у подножия большого дерева.
В ту же секунду я вытащил кинжал из ножен, метнул его в середину куста и бросился за добычей.
— Завтрак! — С этими словами я за уши вытащил из кустарника убитого наповал крупного зайца.
Если принцессу и покоробило от этого зрелища и тем более от мысли о необходимости поедать мясо такого очаровательного и совершенно безобидного зверька, то она ничем этого не выказала. Сидела молча, сложив руки на коленях, и наблюдала, как я освежевывал и потрошил тушку. Я не мог не признать в душе, что такая мужественная невозмутимость делает ей честь.
Хорошо, что вслух ее не похвалил: стоило мне покончить с этой неприятной кровавой работой, как она буркнула:
— Теперь соблаговолите его для меня зажарить.
— Я ж ведь вам еще вечером объяснил, что мы не должны себя обнаруживать. Огонь нас выдал бы с головой.
— А мне думается, — Энтипи поджала губы и скорчила презрительную гримасу, — что вы не хотите разводить костер совсем не потому, что боитесь нападения гарпов. Где им, этим жалким карликам с недоразвитыми крыльями, тягаться в скорости полета с фениксом? Остатки их паршивой стаи сейчас, поди, за тридевять земель отсюда. Нет, вы просто решили помешать Тэситу меня отыскать. Он бы с вами запросто разделался. Вы страшитесь с ним встретиться.
— Гарпы рождены фантастическими чудовищами и по крайней мере наполовину являются существами того же порядка, что и феникс. Мы не можем знать, на что они способны, с какой скоростью умеют передвигаться, каково их чутье. Впрочем, думайте что хотите, — равнодушно ответил я.
— Тогда я сама разожгу костер. Собственный.
— Уж по этой-то части у вас опыт что надо, — с саркастической ухмылкой кивнул я. — На сей раз задумали весь лес спалить, до последнего кустика, да?
Принцесса не соблаговолила на это ответить. Только смерила меня сердитым взглядом. Я откромсал от тушки кусок мяса и протянул ей. На траву упало несколько капель крови.
— Нет. — Она помотала головой. — Нет уж, вы первый. — Девица, поди, решила, что я ее просто дразню. Ей не верилось в возможность поедания человеческим существом сырого мяса.
Пожав плечами, я отправил окровавленный ломтик прямехонько в рот. И со счастливой улыбкой принялся его жевать. Не потому, что наслаждался вкусом сырой зайчатины — мясо было отвратительным, кроваво-пресным и вдобавок ужасно жестким, хотя в прежние времена мне доводилось и не такое едать. Я улыбался назло принцессе. Из угла рта у меня тонкой струйкой побежала кровь, но я нарочно не стал ее вытирать. Мне было приятно видеть замешательство Энтипи, то, как тщетно она пыталась скрыть отвращение при виде этого дикарского пиршества.
— Ну так что же? — с издевкой спросил я и откромсал от бедра несчастного зайца еще один сочный ломтик мяса. — Не собираетесь ли запалить для нас огонек?
— Вы, судя по всему, совершенно убеждены, что это я подожгла обитель благочестивых жен.
— О да.
Она качнула головой, одарив меня своей высокомерной улыбкой.
— Неужто, — с деланным удивлением полюбопытствовал я, — вы станете утверждать, что это не ваших рук дело?
— Считаю себя вправе вообще не давать вам по этому поводу никаких объяснений. — Взгляд ее полуприщуренных глаз небрежно скользнул по моему лицу. — Предпочитаю, чтобы вы все время, пока мы вместе, ломали голову над тем, чего от меня можно ждать.
— То есть вы хотите сказать, вас вполне устроит, чтобы человек, взявшийся вашу особу защищать, опасался поворачиваться спиной к женщине, которая вверена его защите, из страха, что она может оказаться достаточно неуравновешенной, мягко говоря, чтобы ни с того ни с сего всадить ему нож в спину?! — Я развел руками. — Хорошенькое же нас с вами ждет путешествие, коли вы так настроены, принцесса! — Отрезав очередной кусок мяса, я затолкал его в рот. В нескольких футах от меня валялась заячья голова и смотрела на меня с безмолвным упреком. Мне вспомнился несчастный Умбреж. К горлу подкатил комок тошноты. Но я с ней быстро справился, сказав себе, что этим двоим еще повезло — Умбрежу и зайцу! Им никогда больше не придется иметь дело с ее высочеством Энтипи!
Но тут что-то в принцессе изменилось. Выражение лица сделалось вроде как более мягким, и она сказала:
— Спасибо.
Я опешил. Наверное, она именно и рассчитывала сбить меня с толку.
— За что?
— За то, что считаете меня женщиной. Прежде меня еще никто так не называл. Даже Тэсит обращался ко мне: «Девочка ты моя милая».
— Нет, я, конечно же, не Тэсит. Куда мне до него, до героя вашего. Прежде всего я тут, с вами, а он — нет.
— Но он меня найдет.
Я молча пожал плечами, надеясь в душе, что Энтипи окажется не права. Потому как ежели он вдруг объявится, вырастет перед нами, словно из-под земли, то мне несдобровать, уж это точно.
Величественным жестом указав на то, что осталось от бедняги зайца, она потребовала:
— Дайте теперь и мне попробовать. И вытрите рот, на вас смотреть противно.
— Решили все ж отведать зайчатинки? — Осклабившись, я откромсал небольшой кусочек плоти от того немногого, что оставалось съедобного на костях тушки, нанизал его на кинжал, чтобы ее величеству не пришлось пачкать нежные пальчики кровью, и метнул туда, где она сидела в ожидании. Кинжал с кровавым ошметком зайчатины плюхнулся на траву примерно в футе от девчонки. Она с осторожностью его подобрала. — Не передумали? — спросил я не без злорадства.
— Если вы смогли этим насытиться, то я и подавно сумею, — запальчиво воскликнула она.
Я заметил, что принцесса, если уж на что-то решится, идет напролом, до конца. Она отважно впилась зубами в зайчатину, не без труда оторвала и принялась прожевывать малюсенький кусочек и совсем было его проглотила, но как раз тут-то ее и стошнило. Я изо всех сил старался сдержать смех, но мало в этом преуспел. Энтипи бросила на меня свирепый взгляд и повторила попытку. Боюсь, в данную минуту я не имел оснований причислить себя к разряду ее любимцев. На сей раз ей все же удалось ценой невероятных усилий проглотить кусок мяса, но она решила на этом не останавливаться и принялась за следующий. Вот это-то и испортило все дело: желудок девчонки исторг оба кровавых лоскутка заячьей плоти еще решительней, чем в предыдущий раз.
— Ясно теперь, как вам удается сохранять такую стройную фигуру, — заметил я.
— Заткнитесь.
Ну и вид у нее был! Слезящиеся глаза, а нижняя часть лица вся в потеках кровавой слюны. Но принцесса не оставляла героических попыток протолкнуть сырую зайчатину вниз по своему пищеводу и удержать в желудке.
Видит бог, она заслуживала жалости. Я даже пытался себя заставить, как бы странно это ни звучало, посочувствовать ей. Но ничего из этого не вышло. Ведь кабы не она, все рыцари, которых поубивали гарпы, остались бы живы. Не будь девчонка такой отравой, отец не услал бы ее в обитель и не отправил бы за ней отряд воинов. В том числе старика Умбрежа, который так дорожил последними своими денечками, на такие ухищрения пускался, только бы их продлить!
Между тем Энтипи не без усилия удалось-таки проглотить несколько кусочков сырого заячьего мяса, после чего она ухватила кинжал за окровавленную рукоятку и швырнула в мою сторону. Я инстинктивно прикрыл ладонями грудь, опасаясь, что девчонка именно в нее-то и метила, но все обошлось — кинжал упал в траву на вполне безопасном от меня расстоянии. Я его подобрал, тщательно вытер лезвие о траву, поднялся на ноги, и мы с принцессой отправились в путь.
У меня и в мыслях не было брести назад, в ту сторону, откуда мы минувшим вечером прилетели верхом на спятившем фениксе. Слишком много опасностей поджидало там меня и Энтипи — бесконечная густая лесная чаща, уцелевшие гарпы, Тэсит, который наверняка жаждет мне отомстить. Впереди, там, куда я молча направился, возможно, водились существа еще более страшные, там были места, совершенно мне неизвестные, но иметь дело с предполагаемыми врагами показалось мне в тот момент предпочтительней, чем с реальными, хорошо знакомыми.
Долгое время мы брели сквозь лес молча. Я уже много раз упоминал, как мне нравились такие вот благостные передышки. Это давало возможность поразмыслить о насущных проблемах, прислушаться к звукам леса, привести в порядок собственные мысли. Энтипи, к счастью, не имела привычки хныкать и жаловаться по пустякам. Она старалась примениться к тем трудностям, которых невозможно было избежать: ни словом не обмолвилась о том, что устала, что ветки колючих кустарников расцарапали ей ноги и изорвали подол платья. Я в душе надеялся, что мы вот-вот набредем на тропинку или дорогу, которая нас выведет в цивилизованный мир. Да и шагать по ней будет намного легче, чем по густым зарослям. Но лес все не кончался, и настроение мое с каждым шагом делалось все мрачней.
Принцессу начала томить жажда. Я об этом догадался, потому что сам ужасно хотел пить. Уже несколько часов кряду я то и дело замечал, как она проводит языком по пересохшим губам. Она же в свою очередь украдкой бросала на меня взгляды, в которых читался немой вопрос. Но я мог только одно ей предложить — потерпеть до тех пор, пока на нашем пути не встретится какой-нибудь ручей. И об этом вовсе не обязательно было говорить вслух — не маленькая, сама понимает, что я не в состоянии выкопать для нее колодец. У меня были заботы и поважней — я настороженно прислушивался к звукам, раздававшимся поблизости от нас. И, признаться, ужасно нервничал. Любой шорох казался мне явным знаком приближения гарпов, между стволами мне то и дело мерещилась тень Тэсита, его горящие жаждой мести глаза. А вдобавок тут запросто могли объявиться скитальцы или дикие звери, да и бог знает кто еще. Энтипи все это вряд ли приходило в голову, и я даже немного завидовал ее безмятежности, порожденной наивностью и неопытностью.
Солнце лениво ползло вверх по небосклону, его наши проблемы ничуть не трогали. Когда оно почти уже достигло зенита, мы наконец-то набрели на неглубокую, но быструю речку с удивительно прозрачной водой. Только тогда я в полной мере почувствовал, насколько бедное мое тело истомилось от жажды. В первый миг при виде речушки я даже усомнился, хватит ли в ней воды для нас двоих. В одиночку готов был выхлебать целое море. Энтипи подбежала к берегу и стала жадно пить, черпая воду горстями. А я разделся до исподнего и нырнул в неглубокий поток. И там, на середине реки, напился вволю. Не будь здесь принцессы, можно было бы и все с себя снять. Собственно, я и при ней не постеснялся бы купаться в чем мать родила, но… Вдруг она подняла бы меня на смех? Отпустила бы какое-нибудь издевательское замечание? Я ведь, как вы знаете, сложения далеко не идеального…
Я с наслаждением брызгал воду себе в лицо и тер его ладонями, потом снова пил и опять нырял, хотя уровень воды в самом глубоком месте речушки едва доходил мне до шеи. Но до чего ж приятно было выкупаться в ее прохладных струях! Мне всегда нравилось плавать. Очутившись в озере или в речке, я себя чувствовал как-то совсем иначе, чем на суше. Вроде почти полноценным… Нормальным, одним словом, как все люди.
И до того мне было хорошо, что я совсем потерял счет времени. Снова и снова погружаясь в быстрые воды, я испытывал ни с чем не сравнимое наслаждение. Так было здорово хоть ненадолго отрешиться от забот, сбросить с себя груз ответственности, помечтать… Чувствуя, как в мое тело вливаются новые живительные силы, я даже подумал, что, может, с этого момента судьбе надоест нас преследовать и мы наконец встретимся с удачей…
Не знаю, не берусь судить, сколько мне потребовалось времени, чтобы понять: принцесса исчезла!
— Энтипи! — завопил я что было мочи, споткнулся, упал и пошел ко дну. А вынырнув, заторопился к берегу. Девчонки нигде не было видно. На траве валялись посох, меч и кинжал, а чуть поодаль от них — моя одежда. Все вещи лежали так, как я их бросил, никто к ним не прикасался. Нигде поблизости никаких следов борьбы. Значит, ее не похитили, чего я, признаться, больше всего боялся. Безмозглая дурочка сама сбежала. А может, просто удалилась в чащу, чтобы справить нужду, пока я плескался в реке.
И тут я учуял в воздухе запах дыма.
«Господи, — подумал я, цепенея от ужаса, — эта ненормальная все-таки снова взялась за свое и решила сжечь лес!»
Я стал принюхиваться, медленно поворачиваясь во все стороны, и вскорости определил, что огонь горел в полумиле к северу от меня. Приглядевшись, заметил и дымок, который вился вдалеке над верхушками деревьев и таял в безбрежном небе. Сбросив ветхое и вымокшее исподнее, я рассудил, что тащить с собой этот влажный комок мне не с руки. Обойдусь и без белья. Натянул на себя остальную одежду, приторочил к поясу кинжал, меч забросил за спину и, взяв в руку посох, побрел на север. К этому времени я, кстати говоря, немного успокоился, уверившись, что там, впереди, вовсе не пожар полыхает. Огонь, дым от которого поднимался ввысь, горел в какой-то одной точке и не расползался по сторонам. Кто-то его контролировал. Через некоторое время мне удалось уловить также и запах жареного мяса, который принес ветерок, подувший в мою сторону. Не иначе как там, куда я торопливо шагал, находился какой-то трактир или таверна. В таком случае Энтипи, вероятней всего, именно туда и направилась, рассудив, что доберется до этого очага цивилизации и без моей помощи, не потрудившись известить меня о своем уходе.
Как ни быстро я шел, мне все не удавалось согреться. Натянув одежду на мокрое после купания тело, я рисковал подхватить простуду. Но вытереться-то было нечем, да вдобавок я еще и торопился, рассчитывая нагнать своевольную беглянку. Изо рта у меня вырывались клубы пара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92