— Давай, новобранец, рассказывай. И постарайся поближе к истине… если у тебя получится.
Глаза Коррина забегали.
— Я уже все сказал. Это правда, и я могу повторить. Она взбесилась и бросилась на капрала с кулаками. Я думал, что он справится с нею, и, действительно, он отвесил ей несколько оплеух. Но потом ей удалось схватить его за горло, и мне пришлось вмешаться, чтобы помочь капралу. Не сразу, но мне удалось оттащить эту идиотку. Вот и все. То, что сначала казалось почти шуткой, грозило обернуться убийством. Вот я и решил, что нужно действовать. А капрал Стефи может подтвердить, что все было именно так.
Капитан и свидетели выслушали Коррина, не перебивая. Затем капитан громко спросил:
— Кто-нибудь может добавить к уже сказанному свои показания?
— Капитан, есть еще один новобранец, которого мы встретили у дверей в казарму, — напомнил Стэммел.
Обернувшись, он скомандовал:
— Капрал Боск, введите сюда Дженса.
— Нет! — раздался вдруг вопль откуда-то из середины строя. — Нет!.. Я ничего не видел… ничего не знаю… Я только что пришел туда…
— Это приятель Коррина, — объяснил Стэммел, глядя, как Боск почти силой тащит за собой упирающегося Дженса.
Капитан кивнул двум стражникам. Эти без церемоний, пару раз тряхнув Дженса, поставили его перед офицером и свидетелями.
Капитан уточнил:
— Стэммел, как зовут этого нытика?
— Дженс, сэр.
— Так вот, Дженс. Ты должен сказать нам правду. Понял? Только правду. Ты видел драку, в которой участвовали Паксенаррион, Коррин и капрал Стефи или хотя бы двое из них?
— Я… — Встретив взгляд Коррина, Дженс сник. — Я видел какую-то возню… немного, сэр… что-то вроде…
— Вроде чего? Говори конкретно — ты присутствовал при начале драки?
— Нет… нет… Я как раз… чистил сапоги, сэр.
— Видел ли ты, как кто-либо из них наносил другому удары?
— Ну… я видел… я видел, как Пакс и тот капрал покатились по полу, а потом Коррин… Коррин сказал… чтобы я присмотрел за дверью…
Дженс договорил, глядя в землю перед собой.
— Что? За дверью?
— Да, сэр… Он сказал… э-э… в общем, он сказал, чтобы я посмотрел, где сержант, сэр.
— Ну? И что ты сделал?
— Я и посмотрел. Но сержанта Стэммела поблизости не было, и я увидел его только, когда он пришел вместе с вами.
— И что твой приятель велел тебе делать, если ты увидишь сержанта? — спросила Коула.
Она подошла к Дженсу и, подняв его голову за подбородок, посмотрела в глаза новобранцу.
— Ну? Что он велел тебе сделать?
Дженс задрожал:
— Он… он сказал… предупредить его…
— Кого? Сержанта?
— Нет… его… предупредить Коррина…
— Предупредить Коррина, если появится сержант, так? Понятно.
Подойдя к капитану, женщина добавила:
— Не знаю, как ваш капрал, господин капитан, но этот новобранец, Коррин, врет как сивый мерин.
— Согласен, — буркнул капитан Седжек.
— Да и второй парень не лучше, — с отвращением сказала свидетельница.
— Пожалуй, будет лучше заключить их под стражу, — негромко произнес капитан. — Сдается мне, до приезда Валичи лучше изолировать их от остальных, да и друг от друга.
— Но я же не вру! — крикнул Коррин. — Спросите капрала. Он подтвердит, что я говорю правду!
Свидетели обернулись к Стефи, хранившему все это время полное молчание. Но прежде чем ему был задан первый вопрос, капитан Седжек сказал:
— Перед тем как мы выслушаем его показания, уважаемые свидетели, я должен рассказать вам о том, что случилось сегодня утром.
— Хорошо, капитан, — согласился дворецкий.
— Сегодня, когда я проснулся, мне передали рапорт от врача. Стефи проспался ночью и хотел встретиться со мной, но ему не позволили, сославшись на позднее время. Утром я направился к нему узнать, в чем дело, и, к своему удивлению, выяснил, что капрал не помнит ровным счетом ничего из того, что случилось вчера. Абсолютно ничего. Честно говоря, я был ошарашен таким поворотом дел и, не желая усложнять положение, просто объяснил Стефи, что его будут допрашивать по поводу одной драки, в результате которой он и получил свои травмы. Врачи не смогли мне объяснить причин такого провала в памяти. Что касается его состояния — как видите, я вчера ошибся, подумав, что он был залит собственной кровью. Теперь несколько слов о моем подчиненном. Сколько он служит в моей когорте, я знаю его как грамотного, умелого, трезвого солдата, отличного капрала, никогда не уличенного во лжи и обмане. Я честно скажу: не представляю, что могло вызвать такое поведение этого рассудительного человека, но могу утверждать, что такой поступок нетипичен для него.
— А не является ли потеря памяти уловкой, чтобы избежать ответственности? — поинтересовался дворецкий.
— Теоретически возможно, — ответил Седжек, — но, по моему мнению, он не врет.
— Ну-ну, — процедил Фонтайн и повернулся к Стефи: — Итак, капрал Стефи, вы видели раны и травмы, полученные участниками столкновения, о ваших повреждениях вам, разумеется, известно. Кроме того, вы выслушали показания офицеров и новобранцев. Что еще вы можете сказать о происшествии?
— Сэр, я ничего не помню из того, что произошло со вчерашнего ужина до того момента, когда я проснулся посреди ночи в лазарете. Очнувшись, я почувствовал какое-то странное головокружение. Разумеется, болели сломанные пальцы и ссадины, но это неважно. Я спросил дежурного врача, что со мной случилось, но он, выяснив, что я ничего не помню, сказал, что лучше, если мне все расскажет капитан. Когда мне рассказали… и потом, когда я увидел девушку… в таком состоянии… выслушал показания… Сэр, я никогда не бил женщин… Я никогда никого не тянул в постель силой. Я не понимаю, как я мог… но ведь я сам видел ее раны… Кто-то зверски избил ее, и если… если это был я, капитан… Я знаю, как вы должны поступить со мной по уставу.
Стефи замолчал.
— А почему вы хотели встретиться с капитаном Седжеком ночью? — спросил его свидетель.
— Я испугался. Я не понимал, что случилось, как я оказался в лазарете, и надеялся, что капитан объяснит мне все. А кроме того… я ведь понял, что в моей памяти образовался какой-то провал.
— Но, Стефи, — почти взмолился капитан, — должен же ты хоть что-то помнить? Хотя бы начало, хоть что-нибудь. Можешь ты хотя бы подтвердить или опровергнуть версию Коррина?
Услышав имя новобранца, Стефи с ненавистью и презрением посмотрел на него.
— Господин капитан, — медленно, слово за словом отчеканил Стефи, — я уже сказал, что ничего не помню… Но, судя по тому, что я увидел и услышал сегодня, я могу сделать единственный вывод: этот человек лжет.
— Ты говоришь так, даже понимая, что тогда тяжесть обвинения ложится на тебя?
— Да, сэр. Это же очевидно. Как видите, я не слишком пострадал, да и, честно говоря, не представляю, как девушке, даже разозлившейся, удалось бы справиться со мной.
Стефи сказал это просто, как человек, который достаточно уверен в своих силах и навыках рукопашного боя.
— Неужели ты ничего не помнишь? — еще раз переспросил дворецкий.
Стефи покачал головой:
— Нет, сэр, ничего. Но я не жду, что вы поверите мне на слово. Я готов к любой проверке.
— Да ты должен вспомнить! — неожиданно взвыл Коррин. — Ты должен! Я же тебе вчера говорил… — Тут он замолчал, осознав, что сболтнул лишнее.
— Что-что? — переспросила Коула. — И что же ты ему вчера говорил?
Неожиданно Коррин изо всех сил ударил стоявшего слева от него охранника локтем в бок и выхватил у присевшего от боли солдата меч. Вырвавшись из рук второго охранника, схватившегося за свое оружие, Коррин, размахивая мечом, выскочил на открытое место и направился к воротам крепости.
— Взять его! — приказал капитан, выхватывая меч из ножен.
Стоявший ближе других, Стэммел попытался схватить Коррина, но, безоружный, был вынужден увернуться от клинка и ждать удобного момента. Вооруженная стража бросилась к взбунтовавшемуся новобранцу, но, прежде чем солдаты подбежали к нему, Коула шагнула к Коррину со спины и, обхватив его рукой за шею, одним резким движением повалила на землю. Не успел Коррин понять, что случилось, как несколько клинков уже уткнулись ему в горло и грудь.
— Если кого-то интересует мое мнение, — сказала Коула, вытирая руку о платье, — я считаю, что ему самое место — сидеть на цепи.
— В кандалы его! — приказал Седжек. — В карцер!
Ухмыляющиеся конвоиры направились к Коррину.
— Ну а теперь, Стэммел… — начал капитан, но сержант перебил его:
— Прошу прощения, сэр. Но мне кажется, что можно распустить людей, чтобы они не задерживали завтрак и приступали к учебе и работе.
— Пожалуй, вы правы. Все, что возможно в открытом расследовании, личный состав узнал. Теперь слухов и недовольных будет меньше. Но вы, сержант, вернитесь.
— Слушаюсь, сэр, — ответил Стэммел.
Капитан, нахмурившись, обратился к свидетелям:
— Господин Фонтайн, госпожа Министьера, благодарю вас за помощь. Насколько я понял, вы хотели бы взять дополнительные показания у Стефи и Паксенаррион.
— Разумеется, капитан, — ответил дворецкий. — Похоже, дело весьма серьезное, если капрал действительно не помнит, что случилось.
— Полагаю также, — заметила Коула, — что капрал Стефи должен быть изолирован от остальных.
— Похоже, что так, — согласился капитан. — Стефи, можешь считать, что ты под арестом. После допроса я посоветуюсь со свидетелями и со Стэммелом, можно ли тебе доверять и держать как офицера в общежитии, в незапертой комнате.
— Слушаюсь, сэр. Я все понимаю. Жаль только, что я не могу вспомнить, что произошло.
В это время Стэммел передал остальным сержантам, чтобы они отправляли своих подчиненных на завтрак. Затем, обратившись к Боску и Девлину, он приказал им хорошенько загнать взвод на тренировках и занятиях, не оставляя им времени на разговоры о происшествии.
Вернувшись к капитану, Стэммел услышал:
— Ну что ж, сержант, вы оказались правы. Кто бы мог подумать, но…
— Господин капитан, я был уверен, что Паксенаррион невиновна. Но я не уверен, что виновен ваш капрал. Мне пришло в голову, что Коррин мог подсыпать ему что-нибудь, какое-то возбуждающее снадобье, и тогда…
— Я об этом и не подумал… Действительно, что-то здесь не клеится.
— Я согласна, — сказала Коула. — И полагаю, что следует обсудить это в спокойном месте, без лишних ушей.
Дворецкий кивнул:
— Могу предложить пройти в резиденцию, капитан.
— Отличная мысль. Стефи, приведите себя в порядок. Оденьтесь, причешитесь, позавтракайте и следуйте за нами. Вас будет сопровождать конвоир.
Капитан развернулся и направился вместе со свидетелями и Стэммелом к воротам резиденции герцога. Стефи вздохнул и, подняв с земли форму, стал одеваться.
5
Во дворе замка маленькая группа собралась у фонтана. Свидетельница присела на каменный бордюр, остальные остались стоять.
Первым нарушил молчание капитан:
— Стефи, давай начнем все по порядку. Расскажи нам все подробности того, как ты провел вчерашний вечер после того, как ушел от меня.
— Слушаюсь, сэр. Я вышел от вас, нашел своих солдат, и мы вместе отправились к квартирмейстеру. Я приказал одному из новобранцев — не знаю, как его зовут, но в лицо узнать смогу — найти его. Когда квартирмейстер пришел, я показал ему заявку капитана Валичи, подписанную вами, и мы прошли на склад, чтобы отметить те вещи, которые нам полагалось забрать. Потом я вспомнил, что еще не сообщил о скором приезде капитана распорядителю замка, и, оставив ребят готовить необходимое имущество к погрузке, отправился к нему.
— Ты что-нибудь ел или пил в это время, Стефи?
— Нет, сэр. Только воду. Мы же приехали уже после обеда. Но когда я поговорил с распорядителем замка, он предложил мне эля. Сказать по правде, я не мог отказаться. Однажды он уже угощал меня — такого вкусного эля я никогда в жизни не пробовал. Насколько я знаю, управляющему позволено заходить в винные погреба замка, и не думаю, что парой кружек мы нанесли серьезный урон запасам герцога.
— Итак, ты выпил эля, а кстати — сколько?
— Распорядитель принес полный кувшин и дал мне кружку. Я выпил одну и подумал было о второй, ибо эль был действительно превосходен, но не рискнул, потому что не хотел напиваться допьяна. Но распорядитель сказал, что вылитый из бочки эль он заливать обратно не станет, а в открытом кувшине напиток выдохнется. Ну так вот, я перелил оставшийся эль себе во фляжку, выплеснув из нее воду. На дне кувшина оставался глоток эля, который я допил. Распорядитель спросил, как мне понравился аль, и я ответил, что напиток просто великолепен. Тогда распорядитель предложил мне что-нибудь перекусить, но я сказал, что поужинаю в столовой, и, поблагодарив его, ушел.
— Где сейчас ваша фляжка, Стефи? — спросила Коула.
— Там же, где мои остальные вещи, я думаю. Я отнес ее в конюшню и положил в седельную сумку.
— Продолжайте.
— Когда я упаковал фляжку, уже было время ужинать. Я собрал своих людей, и мы строем пошли в столовую.
— Что вы ели?
— Все как обычно: хлеб, сыр, похлебку. Я ел вместе со всеми, из одного котла. Сейчас я вспоминаю, что чувствовал себя… как-то возбужденно… Все звуки казались чуть более громкими и раздражающими, чем обычно. Я приписал это воздействию лишнего глотка эля, но, присмотревшись, понял, что никто не замечает моего странного состояния, потому что ноги держали меня хорошо и язык не заплетался. Потом я понял, как можно объяснить это состояние: словно делаешь что-то привычное, знакомое, думая о чем-то другом, и лишь потом замечаешь, что привычная работа уже выполнена. В общем, я более-менее точно помню, что делал до того, как вышел из столовой. Оказавшись во дворе… я, кажется, направился к своей казарме… хотя сейчас я уже не могу уверенно утверждать это. А потом — ничего, полный провал до того момента, как я очнулся в лазарете.
Стефи замолчал и обвел взглядом слушателей.
— Сколько это продолжалось, на ваш взгляд? — спросила Коула капитана Седжека.
— Агрессивная фаза — примерно с четверть часа, потеря памяти — около шести часов.
— Похоже на какой-то дурман или заклинание… — произнес дворецкий.
— Скорее уж дурманящий порошок или настой, — сказал капитан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67