На следующий день опять зарядил дождь. Пакс радовалась, что их колонне приходится идти не по раскисшей дороге, а по упругому дерну. Вокруг стали мелькать цветы, не похожие ни на одно знакомое Пакс растение, а кроме того, то и дело отряд проходил мимо целых рощ ровно посаженных и ухоженных узловатых невысоких деревьев. На привале Пакс поинтересовалась у одного из ветеранов, бывавших на юге, что это за растения.
— Масляная ягода, — ответил он. — Из плодов этих деревьев делают лучшее растительное масло, а также прекрасное горючее для светильников, лучше, чем даже жир морских чудовищ, который привозят с берегов Северных морей. Можно и просто есть эти ягоды. У нас на севере иногда продают такое масло, но позволить себе освещать им дом могут только богачи.
Пакс не удержалась:
— Если это такой полезный плод, то почему его не выращивают у нас?
Солдат пожал плечами:
— Не знаю. А почему они здесь яблоки не выращивают? Может быть, они здесь просто не растут.
Река вновь свернула на юг. По колонне передали, что оба отряда направляются к городу Ча. Не успела Пакс прикинуть, сколько еще до него ходу, как вернулись разведчики Кларта и командиры подняли тревогу. Колонна взялась за оружие, и Пакс мысленно пожелала, чтобы их союзники — ополченцы Андрессата — в бою выглядели не хуже, чем на марше. Колонна наемников перестроилась и стала спускаться к дороге. Впереди показалась небольшая деревня, а на ее окраине за наскоро сооруженным частоколом выстроилась шеренга солдат в черно-желтой форме.
Из-за кольев и вязанок хвороста в наступающих полетели стрелы. В ответ с обоих флангов заработали стрелки Пелана и Хальверика. Зажигательные стрелы, пущенные когортой Кракольния, смогли, несмотря на влажную погоду, поджечь укрепление в двух местах.
Когорта Арколина и одна из когорт Хальверика почти бегом приближались к частоколу, за которым мелькали шлемы солдат противника. Стрелы, к удивлению Пакс, перестали сыпаться с той стороны; свистели лишь пускаемые из-за их спин стрелы прикрывающих их шеренг Кракольния. Еще несколько ярдов, первые шеренги перешли на бег, набрали скорость — и тут Стэммел скомандовал: «Стой!»
Только железная дисциплина спасла многих из них, особенно тех, кто был в первых шеренгах. Частокол едва держался в вертикальном положении. Он рухнул под нажимом нескольких человек, все же не успевших остановиться по команде. А за упавшим нагромождением жердей и веток Пакс с содроганием увидела огромный ров в три человеческих роста глубиной, дно которого ощетинилось веером заостренных кольев.
Пакс пришла в ярость. Ей еще не доводилось сталкиваться с такими коварными ловушками. Затем она подумала, что было бы, окажись на месте профессиональных наемников менее дисциплинированные ополченцы. Не одна шеренга, двигаясь под натиском задних, рухнула бы в страшную яму. Сколько воинов нашли бы в ней свою смерть, наткнувшись на колья или на свое же оружие, сколько переломали бы себе руки и ноги — оставалось только гадать и радоваться, что этого не случилось. Пакс с завистью проводила взглядом поскакавшую вдогонку отступающему заградотряду кавалерию. Злость кипела в ее груди, руки продолжали сжимать меч и щит — душа честного воина требовала отмщения за подготовленную врагом, пусть даже и не сработавшую ловушку.
Всю ночь лагерь не сомкнул глаз, и наутро отряд двинулся вперед, готовый к бою, но местность на подходе к городу оказалась пустынной, деревни — покинутыми. До самого Ча солдаты так и не встретили противника. Завидев впереди город, Пакс впилась в стены оценивающим взглядом: в отличие от Андрессата, Ча стоял на равнине у самой реки, и, по крайней мере, решила Пакс, подкоп здесь был вполне реальным делом, как, впрочем, и штурм не столь уж высоких стен.
24
Первый штурм показал, что защитники Ча намерены держаться до конца. Вынужденные отступить, осаждающие стали разбивать осадный лагерь и одновременно сколачивать передвижные укрытия для саперных команд. Пакс работала в лагере, будучи вместе с другими ветеранами назначена в ночной караул.
Освободившись после ужина, она коротала время, приводя в порядок снаряжение и форму, когда увидела, как в лагерь в сопровождении кавалеристов Кларта въехал всадник в форме Золотой Роты. Все свободные солдаты Пелана постарались занять места поближе к шатру герцога, чтобы перехватить хоть малейшую новость. С первого взгляда было понятно, что гонец привез срочное сообщение — его конь был весь взмылен и тяжело дышал. Один из кавалеристов прохаживался, ведя животное в поводу, чтобы дать ему успокоиться. Неожиданно герцог выглянул из шатра и оглядел насторожившихся охотников за новостями.
— Эй… Пакс, иди сюда, — позвал он.
— Слушаюсь, мой господин.
— Найди Арколина и Кракольния — пусть идут ко мне. А потом доставишь вот это, — он протянул Пакс свиток с печатью, — Алиаму Хальверику.
— Слушаюсь, мой господин, — отчеканила Пакс, решив не спрашивать у герцога никаких пояснений.
Где был Арколин, она знала. Разыскав его у катапульты, с которой он возился вместе с одним из сыновей Хальверика, она поинтересовалась, где можно найти Кракольния.
— Он на другой стороне города, — ответил капитан. — Договаривается с остальными саперами. Лучше возьми лошадь, чтобы быстрее разыскать его.
Махнув рукой своему адъютанту, Арколин сказал:
— Дай Пакс моего запасного коня. Я на нем сегодня не ездил, пусть разомнется.
— Спасибо, сэр, — сказала Пакс. — И еще: где я могу найти… Хальверика, — замялась она, не зная, правильно ли называет командира союзной роты при одном из его сыновей.
— А, моего отца? — переспросил тот.
— Да, сэр. У герцога для него новости.
Пакс подумала, что младший Хальверик вызовется сам отвезти свиток, но он, не отходя от катапульты, только кивнул:
— Он где-то на южном фланге. Доскачешь до наших постов, а там часовые проводят тебя к нему.
— Спасибо, сэр.
Адъютант протянул ей поводья капитанского жеребца. Пакс обнаружила, что седло Арколина намного отличалось от тех, к которым она привыкла, но вышколенный конь прекрасно слушался малейшего движения поводьями. Почувствовав себя уверенней, Пакс быстро добралась до противоположной стороны города. Но когда она достигла окрестностей лагеря Хальверика, уже стемнело, и Пакс посчитала благоразумным поскорее и почетче ответить на оклик его часовых и не делать резких движений, пока они не удостоверились, что перед ними не враг. Алиам Хальверик ужинал в шатре вместе со своим старшим сыном. Их обоих Пакс хорошо запомнила по предыдущему году.
— А, старая знакомая. — К удивлению Пакс, старший Хальверик узнал ее. — Я тебя помню, ты еще не хотела давать мне слово, что не убежишь. А потом, если не ошибаюсь, именно ты сумела добраться до Пелана и спасти наших ребят в форте. Проходи, садись. Подожди немного: я, может быть, сразу набросаю ответ.
Быстро пробежав свиток глазами, Хальверик протянул его сыну. Подождав, пока тот прочтет его, он спросил:
— Ну что, Кэйл? Наверное, будет лучше, если я сам отправлюсь к Пелану.
— Разумеется. Будут ли на это время какие-нибудь приказания?
— Нет. Я думаю вернуться через пару часов. Если задержусь, пришлю гонца. Приведи мне лошадь. — Его сын вышел из шатра, а старший Хальверик обратился к Пакс: — Слушай… что-то память слаба стала, не помню, как тебя зовут…
— Паксенаррион, сэр. Но меня здесь называют Пакс.
— Точно. Так вот, Пакс, ты верхом?
— Да, сэр.
— Хорошо. Тогда мне и эскорта не потребуется.
Пакс смущенно улыбнулась настоящему солдатскому комплименту.
Периметр лагеря осаждающих был ярко освещен множеством факелов, и двум всадникам не пришлось тратить много времени на поиски дороги в темноте. Пакс сопроводила Алиама Хальверика до самого шатра герцога. Один из оруженосцев, Кессим, приняв поводья коня у гостя, покосился на вороного коня Арколина, удивленно посмотрел на Пакс, но ничего не сказал. С трудом сдерживая довольную улыбку, Пакс отвела животное к офицерской коновязи.

Потянулись однообразные дни осады. Что сообщил гонец из Золотой Роты, осталось для солдат загадкой. Пакс ходила в караул и работала в лагере, умирая от скуки. Новобранцы же были в восторге и засыпали ее вопросами о технике осады, о подкопах, осадных машинах, — в общем, всеми теми вопросами, которые она задавала год назад. Рассказав все, что ей было известно, Пакс отсылала их к более опытным ветеранам.
Как-то вечером, когда Пакс, только что сменившись, отдыхала после караула, потягивая горячий сиб с сухарями, к ней подлетела Воула, радостно тараторя:
— Пакс, Пакс, слушай! Я только что узнала, что из города пробрался какой-то человек, который желает поговорить с герцогом. Как ты думаешь, что это значит?
— Тише ты, не шуми. Не забывай: никогда не знаешь, кто может тебя услышать. Даже в ротном лагере. А вообще, — она почесала в затылке, — похоже, что по крайней мере часть гарнизона хотела бы сдаться. Впрочем, может быть у графа просто был шпион в городе, который вернулся с донесением. В любом случае скоро все выяснится.

На следующее утро действительно стало ясно, что в городе творится что-то неладное. Со стен доносились крики, звон оружия; несколько тел упали вниз, в ров. Опытные ветераны осаждающих напомнили молодым солдатам, что большинство осад заканчивалось без штурма стен — города открывали свои ворота благодаря предательству или разногласиям среди обороняющихся.
К обеду из приоткрывшихся ворот вышли пять человек: двое в длинных мантиях и трое в доспехах. Граф и командиры всех трех отрядов наемников выехали им навстречу. Поговорив немного, парламентеры поклонились друг другу и разошлись. Не успели представители города подъехать к стенам, как из надвратной башни ударили арбалеты. Оба человека в мантиях упали на землю, а воины в латах отчаянно бросились к позициям осаждающих под свист и улюлюканье со стен.
После недолгой схватки в башне и за стенами все вновь стихло, но вскоре с другой стороны города послышались тревожные крики; над крышами потянулись клубы дыма.
— Это саперы, — пояснил Стэммел. — Подобрались поближе к стенам и из укрытия забросали ближайшие крыши зажигательными стрелами. Скоро узнаем, как у них дела с подкопом под стену.
— Войдем в город через пролом?
— Не мы. Там, с той стороны, — позиции роты Хальверика.
Несколько раз в течение дня Арколин строил свою когорту в штурмовой порядок, но в итоге уже на закате прошел слух, что штурм отложен на утро. Все взволнованно обсуждали возможность ловушки, которую Синьява мог организовать в одном из собственных городов.
Наутро прибыл еще один гонец от Эзиль М'Дьерры. Радостная новость быстро распространилась по лагерю: Золотая Рота вместе с ополченцами Плиуни и другими отрядами осадила Сибили. Пакс поняла: после теперь уже неминуемого падения Ча им предстоит марш к Сибили — столице владений Медового Кота. Она представила себе, как он с ненавистью и страхом смотрит из бойниц своего замка на знамена врагов, развевающиеся у стен его города…
Ближе к полудню за главными воротами началась какая-то возня, поднялся шум, послышался звон оружия. Кто-то сбросил с башни черно-желтый флаг Синьявы и водрузил на его место другой — поменьше. Рота Пелана бросилась в открытые сторонниками правителя Андрессата ворота Ча.

Продвигаясь по одной из улиц, взвод Стэммела столкнулся с выскочившими наперерез солдатами Синьявы, вооруженными пиками. Два строя стали сходиться, но в этот момент за спинами противника выстроились арбалетчики в шлемах с наскоро прикрепленными к ним голубыми и золотистыми лоскутьями. Залп в спину вывел из строя сразу полторы дюжины солдат Синьявы. При этом одна из стрел вонзилась в щит Пакс, другая просвистела где-то над ухом. Солдаты Пелана поспешили разделаться с заметавшимся меж двух огней противником до того, как столь опасный союзник перезарядит арбалеты и сделает второй залп.
Несколько стычек с атаковавшим из засад противником прерывали продвижение взвода к центру города, еще до появления осаждающих почти разоренного в ходе выяснения отношений между подразделениями гарнизона. Повсюду на улицах лежали трупы горожан — не только мужчин, но и женщин, стариков, детей.
Наконец где-то впереди, за широкой площадью, мелькнуло знакомое зеленое знамя роты Хальверика. На площади, зажатые между наступающими колоннами, испуганно жались горожане.
Неожиданно от толпы отделился ребенок — мальчишка, бросившийся в сторону улицы, по которой пришел взвод Стэммела. Рауф сделал шаг в сторону, и мальчишка, резко свернув, налетел прямо на Пакс. Та, убрав меч, схватила ребенка, застывшего с перекошенным от ужаса лицом.
— Успокойся, я тебя не съем.
Мальчишка вдруг словно очнулся и заколотил по подставленному щиту кулаками.
— Прекрати! — резко сказала Пакс.
Ребенок вновь в ужасе замер, подняв руки, словно закрываясь от удара.
— Куда ты бежал? Зачем? Неужели тебе непонятно, что лучше оставаться на площади — вместе с… сестрой. — Пакс заметила умоляюще смотревшую на нее и ребенка девушку.
— Мой песик! — разревелся вдруг мальчишка. — Он потерялся! Он еще совсем маленький и такой добрый. Я хочу его найти! Он может совсем пропасть…
— Успокойся. — В душе Пакс смешались раздражение солдата, отвлеченного из-за какой-то ерунды, и жалость. Она понимала горе ребенка, который не осознавал, что, быть может, не только щенка, но и родителей ему уже никогда не видать.
— Успокойся, — повторила она, поманив рукой девушку из толпы.
Та, подбежав, рухнула на колени и сквозь слезы стала умолять ее:
— Только не убивайте его! Прошу вас, не убивайте моего брата.
— Да никто его не тронет, если не попадетесь отступающим головорезам Синьявы, — буркнул Рауф. — Где родители-то?
— Мать увели работорговцы — их прислал Синьява, а отца они замучили насмерть, когда он попытался протестовать…
Пакс, не дослушав кошмарной истории, обратилась к мальчишке:
— Слушай, как тебя зовут?
— Сети. Сетиаст, по-настоящему.
— Так вот, Сетиаст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67