раковина тюльпан купить
когда наступил его семнадцатый день рождения, он пришел к моему отцу и попросил моей руки. Папочка Сурген был приперт к стенке моей уже восьмимесячной контузией (о боже, я часто вспоминаю его лицо, когда приехала из университета на каникулы!) и дал согласие на брак. Все было бы хорошо, пока Андрея в преклонном двадцатипятилетнем возрасте не забрали в армию.
Анжела вздохнула. Анастасия подняла на нее заплаканные глаза.
– Как же ты могла с ним так поступить?
– Сама не знаю. Все мне чего-то хотелось. Слишком легкая победа над собственным мужем во младенческом возрасте не давала мне покоя. А тут прошло девять лет. Мужа нет. Мне внезапно захотелось новых приключений, новых побед. Я стала взрослой женщиной, сын почти не стеснял меня… Я жаждала проверить свое очарование…
– И тебе было не противно его обманывать? – скорчила Настя на лице брезгливую гримасу.
– Противно? Да нет. Скорее даже приятно… Приятно наслаждаться своей двойной жизнью. Помню, один из моих приятелей привозил меня на своем автомобиле к нему в часть, а на обратном пути мы с ним так классно… Ладно!
– Как ты можешь! Он ведь так любил тебя! Я целых три с половиной месяца пыталась затащить его на… а он лишь брыкался и твердил, что любит тебя! Я даже ворожить ходила! – крикнула Анастасия, – если бы мы только не глянули в магическое зеркало…
– Что еще за зеркало такое? – взмолилась Анжела, – только и слышу: магическое зеркало, магическое зеркало! Наподобие хрустального шара?
– А что такое “хрустальный шар”? – в свою очередь заинтересовалась соперница.
– Тьфу ты! Я ей про Фому, она мне про Ерему. Штука такая волшебная. Просишь показать кого-нибудь – он и показывает.
– Точно так и у деда. Только там лохань с водой. В нее и смотрим – когда надо поверхность воды превращается в зеркало.
Анжела встала с кровати и неуверенной походкой подошла к зеркалу. Опасаясь, что она упадет, Настя последовала за ней. Сквозь полупрозрачность ночной рубашки просвечивало стройное тело.
– Ты – просто красавица! – восхищенно сказала Анастасия.
– А ты что, себя в зеркале не видела! – отпарировала та, – плюс ко всему, ты на десять лет моложе меня.
– У нас это не имеет значения. У нас люди живут почти в два раза дольше, чем у вас. Если бы не набеги и походы…
– Хороший мир! – присвистнула Анжела, – значит, по вашим меркам я еще пацанка! Живем! Нет, ты глянь!
В зеркале отражались две такие непохожие и по-своему очаровательные женщины: одна – высокая и черноволосая; другая – маленькая и синеглазая.
– Везет же Андрюхе на красивых баб! – гордо любуясь собой, заключила Анжела.
– Да, это у него не отымешь! – подтвердил Львов, входя в палату.
Анжела взвизгнула и в мгновение ока оказалась в койке.
– Динозавра увидела? – искренне поинтересовался медик.
– Да ведь вы, как его, ну – “лицо противоположного пола”! – залилась краской пациентка.
– Анжела! – с пафосом начала Настя, – разве ты не знаешь, что офицеры медицинской службы – существа бесполые?
Кивком головы Львов подтвердил настасьино резюме.
– Должен вас предупредить, что на наш поселок один хирург, он же – гинеколог, он же – бабка-повитуха, он же – Ваш покорный слуга.
Врач отвесил церемониальный поклон. Анжела натянула одеяло до ушей.
– Да ну вас. Лучше смерть!
– Чего ты переживаешь? – изумилась Настя, – у тебя же мужиков было…
– Но ни один там не ковырялся с профессиональным интересом!
– Глупая! Припрет – сама придешь, а потом еще и спасибо скажешь! Правда, может предпочтение отдашь Саньке Генечко…
– Это еще что за зверь?
– Главный зоотехник хозяйства. Тоже, в своем роде врач.
– Давайте без глупостей.
Вмешалась Настя.
– Послушай, дорогая, Игорь Леоныч принимал у меня роды – и ничего – цела осталась. Ему, наверное, что женщине ТУДА смотреть, что на лицо, один фиг…
– Девушки, откровенность за откровенность. На лицо смотреть гораздо приятнее, – Львов вздохнул. Было видно, что этот разговор ему в тягость.
– А когда вы меня выпишите? – поинтересовалась Анжела.
Настя расхохоталась.
– Лучше не спрашивай. Когда Андрей был ранен, то ему товарищ майор такое сказал…
– Андрюша был ранен? – подскочила пациентка.
– В бою со свеями, – ответил майор, – но, как видишь, поправился и даже ребятишек себе завел… То есть, они вместе с Анастасией завели… Короче, отвечаю на твой вопрос: Сегодня вечером поставим тебе клизму, а завтра – полный вперед на все четыре ветра!
– Почему клизму? – заволновалась Анжела, – не хочу клизму!
– Для подбодрения микрофлоры – чтобы не было запора! – весело отвечал майор, уходя, – Настена! Кружка Эсмарха сама знаешь где! Отвечаешь головой.
* * *
– Ну и чего ты тут мне напортачил? – распекал капитан Волков прапорщика Климова в помещении лаборатории случайных событий.
– Да ладно, Андрюха! – цедил сквозь резцы Валерий Андреевич, – разберемся!
– Что тут разбираться! – разошелся парень, – когда у тебя на графике вместо циклоиды какой-то копытообразный сигнал!
– Товарищ капитан, ты совершенно прав! – наконец схватился за голову “кусок”, – я с похмелюги микросборку раком запаял!
– А что ж ты, Андреич, все с бодуна да с бодуна?
– Так масть идет, Андрюха, че ты в самом деле! Давай с тобой по “сотке”!
Андрей почесал нос.
– Вроде бы чешется… Ладно, змий, уговорил! По стакану вмазать можно! Закусь есть?
– В холодильнике. А чего ты, Андрей, такой вредный сегодня? Настя не дала?
– Да ну этих баб нахрен! Устроила мне в медпункте истерику… Я к ней зашел, а она решила, что к Анжеле… Самое прикольное знаешь что? И та, и другая являются моими законными женами! Как это на Востоке мужики по несколько десятков жен имеют – ума не приложу… Здесь бы с двумя сладить.
– Восток – дело тонкое, Андрюха! Пьем!
Насадив на вилку маринованный грибок, Климов продолжал философствовать.
– Водку, знаешь ли, Андрей, нужно уметь правильно закусить. Русская водка не терпит всяких там «салями», сыра «рокфор», омаров в собственном соку и прочей заграничной дряни. Вот отсюда частенько и проистекают утренние похмелья, отравления и лишний папандос.
Андрей, согретый ста граммами, был поэтически благодушен.
– О’кей, Клим, чем же, по-твоему, закусить благородной душе?
Климов разлил еще по сто и продолжал вещать:
– А водочка наша требует к себе внимания трепетного, и традиционно русского: соленые огурчики, капустка из бочки, полендвица домашней выделки, наконец, шкварочки мелкой россыпью под вареную картошку… Пьем… Ммм… Вот тогда она, голубушка, укладывается в нашем желудке подобно первому снегу на промерзшую землю…
– Выпиваем! – донесся обличительный голос от двери.
– Во, блин! – вздохнул Волков, – нутром чует, где я… От деда, что ли, уменье это…
Климов сноровисто разлил по третьей.
– А может, просто любит? – вздохнул он.
– Любит! – подтвердила Настя, запрыгивая к мужу на колени, – еще как любит.
Опрокинув мужнину стопку себе в рот, она вкусно захрустела огурцом. Андрей пожал плечами.
– Видал?
– Выпей лучше, – посоветовал Валерий Андреевич, пододвигая свою порцию капитану. Тот послушался и тоже потянулся за огурцом.
– Ладно, жена, давай конфликт разбирать. Если хочешь знать, то я на тебя не сержусь.
– Я сама на себя сержусь, – шмыгнула носом Анастасия, – не могу лишь понять одного единственного: как жить дальше будем?
– Ты ведь слышала, что отец подыщет, где жить Анжеле, – начал было парень.
– Но ведь она любит Костю и тебя! – почти выкрикнула жена.
– Пойду покурю, – кашлянул Климов, – а вы, Ваше благородие, плесните Сириусу.
Андрей подумал и налил себе и Насте.
– Ты хоть в курсе, что русские бабы не пьют? – укоризненно спросил он. Жена отмахнулась.
– Наши бабы такой головной боли не имеют. Отрок подрос – в набег ушел. Вернулся – женился. В набег ушел.
– Вернулся, а за мамашин подол шестеро карапузов держится! – подхватил тему Андрей, – ладно, суть я ухватил. Бабе никто кишки не крутит.
– Именно! – выдохнула Настя, успевшая оприходовать свою порцию, – поэтому я решила: пусть Анжела живет с нами. Откуда имечко такое, кстати?
– От Запада. Обозначает Ангела.
Настя закашлялась.
– Ну, тут совсем не в строчку!
Андрей налил еще по одной и закрутил крышечку.
– А вы вдвоем уживетесь? И что делать мне?
– Не знаю, уживемся ли мы или нет, но ты, кобель, чтобы вел себя прилично!
– Это как?
Тут вернулся покуривший Климов.
– Ну-с, еще по одной? – бодро спросил он.
– Пожалуй хватит, – с сомнением покачал головой Волков, – а то еще моя бывшая подумает, что моя настоящая – горькая пьяница.
Анастасия вскочила с колен Андрея и встала гордо покачиваясь.
– Ни за что! Я могу много! Я могу…
– Могешь! – подтвердил капитан, – только хватит ковыряться в носу, а то прапорщик Климов подумает, что у тебя полипы с утра.
Дома их встретила Мара. Она сидела в кресле, а близнецы чего-то урчали, удобно устроившись у нее на коленях.
– Мара, где Костик? – спросил у нее Андрей.
– Спит, бедняга, – чему-то томно улыбнувшись, ответствовала девушка, – умаялся.
Анастасия недовольно фыркнула:
– Послушай, сестрица, ты не могла бы переносить это занятие на более подходящее время суток?
– Зачем переносить, – довольно осклабилась Мара, – когда ночью тоже можно…
– Мара! Он же совсем еще ребенок!
Слушавший их Андрей захрипел и ушел на кухню.
– Ничего себе, ребенок! – хмыкнула Мара, – так отходил, что сесть больно!
– В тебя, стервец, пошел! – прокричала Настя вслед Андрею.
– Чем богаты, тем и рады! – донеслось из кухни.
Vade mecrim
Эпилог
– Твою мать! – выругался Людовик IX, когда компьютер выдал очередной Game Over.
– Ничего, – утешил его Булдаков, – я тоже выше этого уровня никогда не подымался.
– Но ведь я – король! – воскликнул Людовик.
– Король, – подтвердил Жак, отвешивая монаршему лбу положенное количество щелбанов.
За портьерой раздалось цоканье каблучков, и в королевские покои ввалилась Светлана Булдакова, таща за руку шестилетнюю Людмилу.
– Прилетели! – завопила она.
Король напялил корону на свою многострадальную черепушку и вслед за Жаком и Олегом Палычем выбежал из комнаты.
Возле бывшего дворца маркиза де Женуа завис «Бравый майор». Он заканчивал выгрузку «сменной команды» посольства. Полупрозрачные переходные модули, по которым осуществлялась выгрузка немного напоминали пылесосные шланги. Модули упирались в наземный ангар, который парижане в шутку называли «Шато де Коллосаль», а белороссы – космодромом.
Из ангара вышел, сверкая новенькими майорскими погонами, Андрей Константинович Волков – Чрезвычайный и полномочный посол Белороссии во Франко. Следом вышло его семейство: Костя поддерживал под руку Мару, у которой закружилась голова. Следом за ним семенили обе жены Посла: Настя с близнецами и брюхатая Анжела. Обе женщины, по-видимому, хорошо ужились друг с другом, но намечавшаяся седина на голове их супруга давала знать наблюдательному человеку, в чем секрет семейного счастья.
Едва успел выйти последний солдат, как у посольства затормозил УАЗ. Из него вышли Булдаков с супругой и Людовик IX с Жаком. Подполковник окинул цепким взглядом свою смену, приосанился, и вдруг хрипло матюгнулся.
– В чем дело, Олег? – спросил тревожно Жак.
– Лапоть скинулся! – огрызнулся тот, – самого толкового парня сюда прислали! А с кем я Там работать буду. Ваше Величество! Позвольте вам представить нового Посла! Майор Волков Андрей Константинович – прошу любить и жаловать!
Король протянул новому Послу руку.
– Господин майор, я счастлив вас приветствовать в своем Королевстве, и в Париже, в частности.
– Ваше Величество, взаимно! – ответил Андрей, сгибаясь в церемониальном поклоне.
Шаркая и кланяясь поминутно, Андрей представил свое семейство. Бывший шут, а ныне министр Жак, прочитавший намедни «Мастера и Маргариту» постоянно восклицал «Король в восторге!» Закончилось это действо довольно быстро, к вящей радости беременной Анжелы.
Поздним вечером на берегу Сиенны, закованной в гранит и бетон на протяжении всего Парижа, стояла парочка. Это были супруги Гончаровы – Сергей и Диана. Герцог де Лаваль был озабочен.
– Диана! – позвал он. Его вечно молодая принцесса повернулась к нему со стремительностью водопада.
– Что?
– Тебе, верно, не хочется уезжать из Франко. Это ведь твоя Родина. Если так, то давай останемся.
Герцогиня посмотрела на него сверху вниз – ласково и нежно.
– Мне хорошо там, где ты! – ответила она, слово в слово повторяя фразу всех времен и народов.
Она прижалась к нему, и налетевший порыв ветра со стороны реки остудил их разгоряченные лица.
А за несколько тысяч километров от них на старом капище Бобровки молодая женщина, укутанная в черную шаль, заботливо поправляла цветы, которые в большом количестве стояли у огромного каменного валуна, венчавшего собой изголовье могилы. В валун была вмуровано фото, на котором запечатлен богатырского здоровья парень в момент счастья. Широкая улыбка на его лице очередной раз полоснула ножом по сердцу женщины, и она горько заплакала.
Взошедшая луна равнодушно смотрела на чужое горе – она за свой век насмотрелась достаточно, чтобы не придавать значения любым эмоциям.
Еще через несколько минут женщина ушла, и теперь только лунный свет освещал черную громаду памятника, на которым золотым по черному было выгравировано:
Владимир Игоревич Мурашевич
Род. 16.01.1979 там
Ум. 01.07. 255 здесь
Продолжение следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Анжела вздохнула. Анастасия подняла на нее заплаканные глаза.
– Как же ты могла с ним так поступить?
– Сама не знаю. Все мне чего-то хотелось. Слишком легкая победа над собственным мужем во младенческом возрасте не давала мне покоя. А тут прошло девять лет. Мужа нет. Мне внезапно захотелось новых приключений, новых побед. Я стала взрослой женщиной, сын почти не стеснял меня… Я жаждала проверить свое очарование…
– И тебе было не противно его обманывать? – скорчила Настя на лице брезгливую гримасу.
– Противно? Да нет. Скорее даже приятно… Приятно наслаждаться своей двойной жизнью. Помню, один из моих приятелей привозил меня на своем автомобиле к нему в часть, а на обратном пути мы с ним так классно… Ладно!
– Как ты можешь! Он ведь так любил тебя! Я целых три с половиной месяца пыталась затащить его на… а он лишь брыкался и твердил, что любит тебя! Я даже ворожить ходила! – крикнула Анастасия, – если бы мы только не глянули в магическое зеркало…
– Что еще за зеркало такое? – взмолилась Анжела, – только и слышу: магическое зеркало, магическое зеркало! Наподобие хрустального шара?
– А что такое “хрустальный шар”? – в свою очередь заинтересовалась соперница.
– Тьфу ты! Я ей про Фому, она мне про Ерему. Штука такая волшебная. Просишь показать кого-нибудь – он и показывает.
– Точно так и у деда. Только там лохань с водой. В нее и смотрим – когда надо поверхность воды превращается в зеркало.
Анжела встала с кровати и неуверенной походкой подошла к зеркалу. Опасаясь, что она упадет, Настя последовала за ней. Сквозь полупрозрачность ночной рубашки просвечивало стройное тело.
– Ты – просто красавица! – восхищенно сказала Анастасия.
– А ты что, себя в зеркале не видела! – отпарировала та, – плюс ко всему, ты на десять лет моложе меня.
– У нас это не имеет значения. У нас люди живут почти в два раза дольше, чем у вас. Если бы не набеги и походы…
– Хороший мир! – присвистнула Анжела, – значит, по вашим меркам я еще пацанка! Живем! Нет, ты глянь!
В зеркале отражались две такие непохожие и по-своему очаровательные женщины: одна – высокая и черноволосая; другая – маленькая и синеглазая.
– Везет же Андрюхе на красивых баб! – гордо любуясь собой, заключила Анжела.
– Да, это у него не отымешь! – подтвердил Львов, входя в палату.
Анжела взвизгнула и в мгновение ока оказалась в койке.
– Динозавра увидела? – искренне поинтересовался медик.
– Да ведь вы, как его, ну – “лицо противоположного пола”! – залилась краской пациентка.
– Анжела! – с пафосом начала Настя, – разве ты не знаешь, что офицеры медицинской службы – существа бесполые?
Кивком головы Львов подтвердил настасьино резюме.
– Должен вас предупредить, что на наш поселок один хирург, он же – гинеколог, он же – бабка-повитуха, он же – Ваш покорный слуга.
Врач отвесил церемониальный поклон. Анжела натянула одеяло до ушей.
– Да ну вас. Лучше смерть!
– Чего ты переживаешь? – изумилась Настя, – у тебя же мужиков было…
– Но ни один там не ковырялся с профессиональным интересом!
– Глупая! Припрет – сама придешь, а потом еще и спасибо скажешь! Правда, может предпочтение отдашь Саньке Генечко…
– Это еще что за зверь?
– Главный зоотехник хозяйства. Тоже, в своем роде врач.
– Давайте без глупостей.
Вмешалась Настя.
– Послушай, дорогая, Игорь Леоныч принимал у меня роды – и ничего – цела осталась. Ему, наверное, что женщине ТУДА смотреть, что на лицо, один фиг…
– Девушки, откровенность за откровенность. На лицо смотреть гораздо приятнее, – Львов вздохнул. Было видно, что этот разговор ему в тягость.
– А когда вы меня выпишите? – поинтересовалась Анжела.
Настя расхохоталась.
– Лучше не спрашивай. Когда Андрей был ранен, то ему товарищ майор такое сказал…
– Андрюша был ранен? – подскочила пациентка.
– В бою со свеями, – ответил майор, – но, как видишь, поправился и даже ребятишек себе завел… То есть, они вместе с Анастасией завели… Короче, отвечаю на твой вопрос: Сегодня вечером поставим тебе клизму, а завтра – полный вперед на все четыре ветра!
– Почему клизму? – заволновалась Анжела, – не хочу клизму!
– Для подбодрения микрофлоры – чтобы не было запора! – весело отвечал майор, уходя, – Настена! Кружка Эсмарха сама знаешь где! Отвечаешь головой.
* * *
– Ну и чего ты тут мне напортачил? – распекал капитан Волков прапорщика Климова в помещении лаборатории случайных событий.
– Да ладно, Андрюха! – цедил сквозь резцы Валерий Андреевич, – разберемся!
– Что тут разбираться! – разошелся парень, – когда у тебя на графике вместо циклоиды какой-то копытообразный сигнал!
– Товарищ капитан, ты совершенно прав! – наконец схватился за голову “кусок”, – я с похмелюги микросборку раком запаял!
– А что ж ты, Андреич, все с бодуна да с бодуна?
– Так масть идет, Андрюха, че ты в самом деле! Давай с тобой по “сотке”!
Андрей почесал нос.
– Вроде бы чешется… Ладно, змий, уговорил! По стакану вмазать можно! Закусь есть?
– В холодильнике. А чего ты, Андрей, такой вредный сегодня? Настя не дала?
– Да ну этих баб нахрен! Устроила мне в медпункте истерику… Я к ней зашел, а она решила, что к Анжеле… Самое прикольное знаешь что? И та, и другая являются моими законными женами! Как это на Востоке мужики по несколько десятков жен имеют – ума не приложу… Здесь бы с двумя сладить.
– Восток – дело тонкое, Андрюха! Пьем!
Насадив на вилку маринованный грибок, Климов продолжал философствовать.
– Водку, знаешь ли, Андрей, нужно уметь правильно закусить. Русская водка не терпит всяких там «салями», сыра «рокфор», омаров в собственном соку и прочей заграничной дряни. Вот отсюда частенько и проистекают утренние похмелья, отравления и лишний папандос.
Андрей, согретый ста граммами, был поэтически благодушен.
– О’кей, Клим, чем же, по-твоему, закусить благородной душе?
Климов разлил еще по сто и продолжал вещать:
– А водочка наша требует к себе внимания трепетного, и традиционно русского: соленые огурчики, капустка из бочки, полендвица домашней выделки, наконец, шкварочки мелкой россыпью под вареную картошку… Пьем… Ммм… Вот тогда она, голубушка, укладывается в нашем желудке подобно первому снегу на промерзшую землю…
– Выпиваем! – донесся обличительный голос от двери.
– Во, блин! – вздохнул Волков, – нутром чует, где я… От деда, что ли, уменье это…
Климов сноровисто разлил по третьей.
– А может, просто любит? – вздохнул он.
– Любит! – подтвердила Настя, запрыгивая к мужу на колени, – еще как любит.
Опрокинув мужнину стопку себе в рот, она вкусно захрустела огурцом. Андрей пожал плечами.
– Видал?
– Выпей лучше, – посоветовал Валерий Андреевич, пододвигая свою порцию капитану. Тот послушался и тоже потянулся за огурцом.
– Ладно, жена, давай конфликт разбирать. Если хочешь знать, то я на тебя не сержусь.
– Я сама на себя сержусь, – шмыгнула носом Анастасия, – не могу лишь понять одного единственного: как жить дальше будем?
– Ты ведь слышала, что отец подыщет, где жить Анжеле, – начал было парень.
– Но ведь она любит Костю и тебя! – почти выкрикнула жена.
– Пойду покурю, – кашлянул Климов, – а вы, Ваше благородие, плесните Сириусу.
Андрей подумал и налил себе и Насте.
– Ты хоть в курсе, что русские бабы не пьют? – укоризненно спросил он. Жена отмахнулась.
– Наши бабы такой головной боли не имеют. Отрок подрос – в набег ушел. Вернулся – женился. В набег ушел.
– Вернулся, а за мамашин подол шестеро карапузов держится! – подхватил тему Андрей, – ладно, суть я ухватил. Бабе никто кишки не крутит.
– Именно! – выдохнула Настя, успевшая оприходовать свою порцию, – поэтому я решила: пусть Анжела живет с нами. Откуда имечко такое, кстати?
– От Запада. Обозначает Ангела.
Настя закашлялась.
– Ну, тут совсем не в строчку!
Андрей налил еще по одной и закрутил крышечку.
– А вы вдвоем уживетесь? И что делать мне?
– Не знаю, уживемся ли мы или нет, но ты, кобель, чтобы вел себя прилично!
– Это как?
Тут вернулся покуривший Климов.
– Ну-с, еще по одной? – бодро спросил он.
– Пожалуй хватит, – с сомнением покачал головой Волков, – а то еще моя бывшая подумает, что моя настоящая – горькая пьяница.
Анастасия вскочила с колен Андрея и встала гордо покачиваясь.
– Ни за что! Я могу много! Я могу…
– Могешь! – подтвердил капитан, – только хватит ковыряться в носу, а то прапорщик Климов подумает, что у тебя полипы с утра.
Дома их встретила Мара. Она сидела в кресле, а близнецы чего-то урчали, удобно устроившись у нее на коленях.
– Мара, где Костик? – спросил у нее Андрей.
– Спит, бедняга, – чему-то томно улыбнувшись, ответствовала девушка, – умаялся.
Анастасия недовольно фыркнула:
– Послушай, сестрица, ты не могла бы переносить это занятие на более подходящее время суток?
– Зачем переносить, – довольно осклабилась Мара, – когда ночью тоже можно…
– Мара! Он же совсем еще ребенок!
Слушавший их Андрей захрипел и ушел на кухню.
– Ничего себе, ребенок! – хмыкнула Мара, – так отходил, что сесть больно!
– В тебя, стервец, пошел! – прокричала Настя вслед Андрею.
– Чем богаты, тем и рады! – донеслось из кухни.
Vade mecrim
Эпилог
– Твою мать! – выругался Людовик IX, когда компьютер выдал очередной Game Over.
– Ничего, – утешил его Булдаков, – я тоже выше этого уровня никогда не подымался.
– Но ведь я – король! – воскликнул Людовик.
– Король, – подтвердил Жак, отвешивая монаршему лбу положенное количество щелбанов.
За портьерой раздалось цоканье каблучков, и в королевские покои ввалилась Светлана Булдакова, таща за руку шестилетнюю Людмилу.
– Прилетели! – завопила она.
Король напялил корону на свою многострадальную черепушку и вслед за Жаком и Олегом Палычем выбежал из комнаты.
Возле бывшего дворца маркиза де Женуа завис «Бравый майор». Он заканчивал выгрузку «сменной команды» посольства. Полупрозрачные переходные модули, по которым осуществлялась выгрузка немного напоминали пылесосные шланги. Модули упирались в наземный ангар, который парижане в шутку называли «Шато де Коллосаль», а белороссы – космодромом.
Из ангара вышел, сверкая новенькими майорскими погонами, Андрей Константинович Волков – Чрезвычайный и полномочный посол Белороссии во Франко. Следом вышло его семейство: Костя поддерживал под руку Мару, у которой закружилась голова. Следом за ним семенили обе жены Посла: Настя с близнецами и брюхатая Анжела. Обе женщины, по-видимому, хорошо ужились друг с другом, но намечавшаяся седина на голове их супруга давала знать наблюдательному человеку, в чем секрет семейного счастья.
Едва успел выйти последний солдат, как у посольства затормозил УАЗ. Из него вышли Булдаков с супругой и Людовик IX с Жаком. Подполковник окинул цепким взглядом свою смену, приосанился, и вдруг хрипло матюгнулся.
– В чем дело, Олег? – спросил тревожно Жак.
– Лапоть скинулся! – огрызнулся тот, – самого толкового парня сюда прислали! А с кем я Там работать буду. Ваше Величество! Позвольте вам представить нового Посла! Майор Волков Андрей Константинович – прошу любить и жаловать!
Король протянул новому Послу руку.
– Господин майор, я счастлив вас приветствовать в своем Королевстве, и в Париже, в частности.
– Ваше Величество, взаимно! – ответил Андрей, сгибаясь в церемониальном поклоне.
Шаркая и кланяясь поминутно, Андрей представил свое семейство. Бывший шут, а ныне министр Жак, прочитавший намедни «Мастера и Маргариту» постоянно восклицал «Король в восторге!» Закончилось это действо довольно быстро, к вящей радости беременной Анжелы.
Поздним вечером на берегу Сиенны, закованной в гранит и бетон на протяжении всего Парижа, стояла парочка. Это были супруги Гончаровы – Сергей и Диана. Герцог де Лаваль был озабочен.
– Диана! – позвал он. Его вечно молодая принцесса повернулась к нему со стремительностью водопада.
– Что?
– Тебе, верно, не хочется уезжать из Франко. Это ведь твоя Родина. Если так, то давай останемся.
Герцогиня посмотрела на него сверху вниз – ласково и нежно.
– Мне хорошо там, где ты! – ответила она, слово в слово повторяя фразу всех времен и народов.
Она прижалась к нему, и налетевший порыв ветра со стороны реки остудил их разгоряченные лица.
А за несколько тысяч километров от них на старом капище Бобровки молодая женщина, укутанная в черную шаль, заботливо поправляла цветы, которые в большом количестве стояли у огромного каменного валуна, венчавшего собой изголовье могилы. В валун была вмуровано фото, на котором запечатлен богатырского здоровья парень в момент счастья. Широкая улыбка на его лице очередной раз полоснула ножом по сердцу женщины, и она горько заплакала.
Взошедшая луна равнодушно смотрела на чужое горе – она за свой век насмотрелась достаточно, чтобы не придавать значения любым эмоциям.
Еще через несколько минут женщина ушла, и теперь только лунный свет освещал черную громаду памятника, на которым золотым по черному было выгравировано:
Владимир Игоревич Мурашевич
Род. 16.01.1979 там
Ум. 01.07. 255 здесь
Продолжение следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59