Дела леваков и рыбаков (не надо бояться
неустойчивости вердиктов присяжных на пути к истине)
По сути эта глава лишь продолжает основную тему предыдущей, в которой
присяжные разбирали обвинения против "теневых" предпринимателей. Но ведь в
каждой "шабашной" бригаде, в каждом "теневом" цеху кроме руководителей были
еще и "левые" работники, роль которых не всегда была пассивной и
исполнительской. И как мы увидим ниже, они тоже попадали под пресс
уголовных
репрессий.
По давней традиции "левых" работников осуждали реже и по-иному, чем
руководителей. Они не были наделены должностным положением и материальной
ответственностью, их нельзя было привлечь за "присвоение вверенного
имущества", потому их обвиняли в тайном хищении, т.е. в краже зачастую ими
же произведенной (или сэкономленной) продукции, хотя даже на слух кажется
странным такое обвинение.
Понятно, что наемный работник не имеет права на произведенную им
продукцию именно потому, что по договору найма он работает с материалами и
оборудованием нанимателя и обязан ее передавать последнему за зарплату. Ну,
а если не передаст? Считать его уголовником-"похитителем" или только
нарушителем договора найма? Мне самому кажется правильным второй ответ. И
хотя официально "несунство" работников приравнивалось к воровству, в жизни
оно чаще всего наказывалось штрафами или увольнениями. Однако случалось,
что
"закон" разворачивался как "дышло" и лупил во всю мощь по "левакам" и
"несунам" уголовными карами суровее, чем по настоящим ворам.
"Несунство" - очень широкое явление, которое нельзя ни оправдывать
целиком, ни столь же огульно и жестоко осуждать, потому что диапазон
общественных последствий (от пользы до прямого вреда) тут огромен. "Несун"
может тайком унести и спасти от преступно расточительного государства для
частного дела (а значит, и для общества) ненужные для основного
производства
отходы или произведенную его дополнительным трудом продукцию, но может, по
неразумию или неразборчивости причинить и существенный вред, унося нужное,
"раскулачивая" действующее оборудование и тем приводя его (и все что
связано
с ним) в бездействие и негодность. Пожалуй, именно величина вреда,
причиняемого "несуном", должна определять степень противоправности его
проступка, и даже то, в каком порядке должен возмещаться причиненный им
ущерб - в трудовом, гражданском или уголовном.
По разбираемым в этой главе делам, можно увидеть, что именно таким
подходом при вынесении вердиктов пользуются присяжные. Что касается
официальных судов, то никакой устойчивой практики в осуждении работников
госпредприятий не было: судили и карали, исходя из каких-то скрытых
интересов тактики подавления. И, к сожалению, как мы увидим по основному в
этой главе "делу камчатских рыбаков", ситуация подавления длится и в наше
время, когда госпредприятия стали официально частными.

Общемировая проблема
Речь идет о поиске допустимой границы дозволенного, об экономической
свободе очень широкого круга людей наемного труда. Проблема существует
везде, где есть наемные работники, мечтающие о своем деле, о работе без
начальников.
Желание стать хозяином собственного "дела" и проявить себя - есть один
из величайших творческих инстинктов человека, на котором держится
устойчивость рыночной цивилизации. Миллионы людей ежегодно объявляют себя
предпринимателями, вкладывая в новое дело все свои силы и средства, хотя
лишь небольшому их числу удается не разориться после схваток в рыночной
конкуренции, где побеждает сильнейший. Эти миллионы - главный человеческий
резерв рыночной конкуренции, залог ее вечного возобновления. Устремление
людей к своему делу священно. А оказание содействия гражданам в
осуществлении такого устремления - одна из первейших обязанностей
демократического государства, стремящегося к процветанию.
Но прежде чем выйти в самостоятельный бой на рыночном ристалище,
новоявленные соискатели гордого звания "хозяин дела", как правило, проводят
многие годы в наемной работе, накапливая знания, опыт, средства - свой
стартовый капитал. В этот период устремления таких людей могут войти в
конфликт с их обязанностью быть только исполнителем, работать только на
работодателя.
Без сомнения, развитое гражданское общество заинтересовано одновременно
как в безусловном выполнении договорных отношений, так и в поддержке
стремящихся к экономической самостоятельности. Эти интересы должны быть или
совмещены, или в худшем варианте - цивилизованно разведены, как правило, с
помощью расторжения договорных отношений. Нельзя, чтобы в таком конфликте
страдали интересы нанимателя, ибо гражданское общество будет расстраиваться
от ненадежности договорных отношений. Но нельзя, чтобы закон стал на
сторону
только нанимателя и начал, например, карать экономическое своеволие как
уголовное преступление, уничтожая тем самым кадровый резерв
предпринимательского пополнения, а взамен договорных отношений закреплять
рабские. Ведь в человеческой истории рабство (например, долговое) как раз и
появлялось из-за чрезмерной абсолютизации интересов одной из договорных
сторон.
Разбираясь в последние годы с этой проблемой, я сам претерпел эволюцию
взглядов. Начав с радикального отторжения старого советского отождествления
любых форм экономического своеволия работников с воровством, я часто
противопоставлял ему пользу, которую "леваки" и даже "несуны" приносят
своим
семьям и эффективным потребителям, спасая продукты от расточительного
"соцсобственника". Сейчас ущербность такого отрицания мне кажется
очевидной.
Истинный ответ дан присяжными на общественных процессах в последние годы:
невиновность "леваков" в уголовном смысле не исключает их ответственности
по
гражданскому закону.
Суды и опрос по делам о неучтенке
Дело шоферов "летающих КамАЗов"
(ОСП 17.01.1991 г.)
Обвинитель к.ю.н. Сокольский О.Э. изложил фабулу дела по приговору
Ульяновского облсуда 1986 г., осудившего Б. и других водителей КамАЗов, за
перевозку неучтенного щебня со склада инертных материалов бригаде
"шабашников", строившей колхозные дороги в Татарстане. Обвинитель приравнял
эти перевозки к обыкновенному воровству, поскольку щебень по указанию
бригадира "шабашников" и попустительству кладовщицы вывозился с охраняемой
государственной базы и продавался "на сторону". Вся деятельность водителей
прикрывалась фиктивными документами под вымышленными фамилиями. Такие
действия по расхищению государственных материалов приводят к вынужденным
недовложениям их, плохому качеству строительства, чреватому катастрофами,
вроде порушенных землетрясением домов в армянском Спитаке.
Защитник Сокирко В.В. объяснил дело со слов матери водителя Б.В начале
80-х годов в целях успешного выполнения продовольственной программы и по
инициативе секретаря обкома татарские колхозы стали интенсивно строить
дороги так называемым "хозспособом", т.е. силами "шабашных" бригад и без
выделенных фондов на стройматериалы. По сообщениям газет, таким образом,
осуществлялось до половины всех строек на селе. Поэтому фарисейством
является версия обвинения о тайном хищении щебня со склада, тем более что
этому строительству и перевозкам покровительствовало самое высокое
партийное
начальство республики, давала "зеленый свет" милиция. Но случилась
неожиданность - умер партийный покровитель "шабашных" строителей, пришел
взамен другой областной "вождь" с иными приоритетами, и УВД республики
вдруг
вспомнило, как вынужденно пропускало "шабашные летающие КамАЗы" (название
обличительной статьи в газете) и на андроповской волне чисток "раскрутило
громкое дело".
В действительности не было никакого хищения, потому что вывозился
щебень, официально считавшийся давно вывезенным (никто не загружал машины
доверху и никто их реально не взвешивал), скапливающийся на берегу Волги
(место расположения склада) и выталкиваемый постепенно на дно реки. Для
кладовщицы предложение "шабашного" бригадира было удобно вывозом
брошенного,
а также способом наведения порядка на территории. Для водителей 80 руб. за
машину доставленного щебня были хорошим дополнительным заработком.
Подложность транспортных документов их не смущала, потому что давно стала
обыденностью работы любого водителя. Их основной довод: "Мы строили хорошие
дороги, без ущерба кому бы то ни было, а нас за это держат в колонии".
Обычно за "шабашные" работы судили руководителей, тут же виновниками
оказались водители, а председатели колхозов (заказчики) отделались
условными
осуждениями.
Вердикт 8 присяжных: Не виновны.
5 признали водителей невиновными,
3 признали их виновными в хищении,
2 из них высказались за лишение свободы.
Однако если анализировать высказывания, то окажется, что из 5
присяжных, оправдавших Б., лишь один полностью поддержал позицию защиты.
Двое говорили, что упрекнуть водителей можно лишь в неуплате налогов,
хотя признавали практическую невозможность уплаты.
Еще двое присяжных свое решение обосновали изменением обстановки в
стране, а также полезностью дорог, выстроенных "шабашниками". Квалификацию
же действий водителей как хищения они на деле не оспаривали.
К ним фактически примкнул еще один присяжный, заявивший, что хотя

водители делали полезное дело, но юридически они совершили хищение, поэтому
они "виновны со снисхождением".
Последние двое практически солидаризировались с обвинением, сославшись
на разрушительные последствия воровства государственных материалов ("А если
цемент брать?").
С учетом этих нюансов придется признать, что трое поддержали защиту,
двое - обвинение, трое отметили смутность ситуации: хищение формально было
("брать не свое нельзя"), но общеполезность действий водителей исключает их
уголовную вину и наказание.
Исходя из нашего последующего опыта, можно предположить, что
"центристы" и "защитники" (75% голосов) склонны согласиться с тем, что
степень вины водителей следует устанавливать не в уголовном, а в
гражданском
порядке. И только четверть голосов присяжных была отдана традиционному
осуждению водителей за хищение. Такие пропорции ответов сохраняются и в
иных
аналогичных делах.
Справка. По нашим жалобам дело водителей дважды пересматривалось судами
в надзоре. Сроки наказаний были уменьшены до освобождения, но квалификация
"левых перевозок щебня" осталась прежней: хищение. Правоприменительная
система так и не услышала мнения людей.
Дело 14 рабочих завода "Ангстрем"
(ОСП 22.05 1992 г.)

Обвинитель Владышевский изложил фабулу дела по приговору Мосгорсуда.
Работники зеленоградского завода "Ангстрем" (возрастом 20-35 лет) были
осуждены к многолетним (8-12 лет) срокам лишения свободы за вынос (кражу) с
завода в 1988-90гг. микросхем и реализацию их вне завода с извлечением
наживы - в основном для "левой" сборки компьютеров кооператорами.
Микросхемы
похищались с разных производственных участков, иногда в полубракованном
состоянии, тогда их дорабатывали и даже маркировали в домашних условиях.
Поскольку такая система действовала не один год, по оценкам следствия было
похищено 150 тыс. микросхем на сумму 956 тыс. руб. (особо крупный размер).
Присяжный: Завод не заявлял в органы о воровстве?
Ответ: Нет, на заводе не велся детальный учет.
Присяжный: Каков был на заводе процент брака?
Ответ: От 15 до 30% выпуска микросхем.
Присяжный: Кто был основным заказчиком продукции завода?
Ответ: Военные предприятия.
Защитник Сокирко прежде всего отметил чрезмерную суровость приговора
молодым рабочим, которые выносили понемногу и "как все", а "ответили за
всех"... Глубокое сомнение вызывает ответ на вопрос: А был ли причинен
предприятию реальный ущерб? Ведь оно не предъявляло иска, экспертизы ущерба
нет. Последний определялся умозаключениями следователей со слов обвиняемых.
Мало того, завод даже не замечал "несунства", потому что по самой
технологии
допускалась возможность терять до 30% продукции в браке. И если рабочие
часть этого брака самостоятельно доводили до уровня менее требовательных
рыночных потребителей, не причиняя ущерба главному производству, то почему
это надо карать как хищение? Тем более что эти рабочие-"несуны" выполняли
положительную экономическую роль, поставляя микросхемы частному бизнесу. И
так было всегда. Можно вспомнить, что и раньше нужные детали и узлы
приобреталось только на "черных" рынках, около радиомагазинов у "несунов",
потому что государство производило такую продукцию только для военных. Я бы
сказал, что "несуны" выполняли полезное хищение. А основным виновником его
являлось преступное государство-монополист, не разрешающее людям официально
производить и продавать то, что им надо. Если бы я был присяжным, то сказал
бы, что такое "хищение" не должно подлежать уголовной ответственности.
Если бы такое явление происходило на частном предприятии, уверен -
таких "несунов" просто уволили бы. У нас же этих рабочих страшно покарали,
фактически за участие в полезном "левом" производстве, кстати, оставив без
всякого осуждения других его участников - организаторов и заказчиков.
Присяжный: Где же грань между "полезной кражей" и воровством?
Ответ: На мой взгляд, она состоит только в наличии или отсутствии
реального ущерба заводу или потребителям его продукции.
Вердикт присяжных: Не виновны.
6 присяжных признали работников не виновными (обвинив государство).
1 присяжный признал их вину в хищении ("поскольку нельзя нарушать
действующий закон"), но со снисхождением. Позицию же официального суда не
разделил никто.
Справка. Это дело обжаловалось нами и пересматривалось кассационным и
надзорными судами многократно, со снижением сроков наказания, но
квалификация содеянного рабочими, как кражи в особо крупном размере, так и
не была изменена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95