Меня пугает отсутствие солнца на небе Ц хоть какого-нибудь
. Вчера солнце отсутствовало. Понятия не имею, как такое может быть, и поче
му я при этом остался вулхом.
А мертвая веха металла? Да у меня до сих пор поджилки трясутся от воспомин
ания от висящей в воздухе боли! Я ее чуял каждой шерстинкой своей серой шк
уры, слышал эту боль, видел, осязал!
Словно всю боль человечества собрали в одном месте и обрушили на мою бед
ную голову. В тот момент Ц голову вулха. Моран-человек Ц я, то есть Ц скор
ее всего, перенес бы это спокойнее. Точнее, сдержаннее.
А костер? Звери вообще не любят огня и благоразумно сторонятся его. То пла
мя, что неистово пожирало железные ветки, выдавило из вулха остатки муже
ства. Интересно, я в голос выл, или все-таки сдерживался? Не помню, хоть трес
ни.
Ну, а уж когда из рыжей, пахнущей ржавчиной земли полезли железные ростки
и сменили попеременно несколько цветов, душа моя прочно влипла в пятки и
находится там до сих пор. Явившийся вторично Страж Руд уже ничего не смог
изменить в моем настроении Ц бояться сильнее я просто не мог. Вулх оконч
ательно потерял голову, особенно после того, как из звериного тела отпил
и крови, и держался только благодаря мне, Морану, человеческой половине а
нхайра.
В общем, я обрадовался, когда все наконец закончилось, а закончилось все т
олько на пересвете. Но вот незадача: Тури, вместо того чтобы сказать мне хо
ть пару слов, пустилась догонять девчушку, которая не девчушка вовсе, а уж
и не знаю кто на самом деле. Кажется, она вообще не человек. И не оборотень.

Где теперь моя верная карса бегает?
В общем, веха железа здорово взъерошила нас, Идущих-В-Ночь. Тьма ей в печен
ку!
Ладно. Слава всему доброму под этим небом, обошлось. Будем думать, что дела
ть дальше.
Во-первых, Тури умчалась вверх по осыпи, не оставив мне одежды и обуви. Про
сто замечательно! Особенно, если учесть, что по острому каменному крошев
у не особенно побегаешь босиком.
Ц Корняга! Ц позвал я негромко. Почему-то не хотелось орать в голос.
Ц Здесь мы… Ц отозвался пень из-за ближайшего каменного блока размеро
м с мельницу у Юбена.
«Мы» Ц это оказались Корняга и Ветер. Хм, уже лучше. Я забрался в седло и тр
онул коня с места. Корняга попробовал влезть мне на плечо, но я него рявкну
л. Еще чего! Царапается своими корешками, чуть не до крови, а до пересвета е
ще вон сколько Ц целый день.
В голове немного шумело Ц кажется, оттого, что пришлось вчера отдать дов
ольно много крови. Ветер, цокая копытами по камням, осторожно обошел осып
ь и потрусил вдоль нагромождения скал. Вообще-то нам было не в эту сторону
, а правее, прочь от каменного безумия. Но не пойду же я без карсы?
Сначала я увидел валяющийся на щебне сапог. Левый. Потом второй Ц недале
ко от первого. А дальше и курткоштаны отыскались. Одевшись и обувшись, а пр
едварительно выковыряв из пяток притаившуюся со вчерашнего дня душу, я п
очувствовал себя куда увереннее. И позволил, наконец, Корняге занять при
вычное место на левом плече.
Спустя некоторое время я увидел карсу. Она уныло сидела меж двух бугрист
ых глыб, свесив голову к земле, и, казалось, что-то растерянно обнюхивала. Я
приблизился и рассмотрел Ц что.
Детский плетеный сандалик на деревянной подошве.
Мерное покачивание в седле убаюкивало меня. Корняга, последние дни присм
иревший и молчаливый, о себе не напоминал. А карса плелась следом, молчали
вая и безрадостная. Не знаю, что приключилось с ней перед превращением, ке
м оказалась и куда делась маленькая девочка, научившая нас оживить веху
железа. Но на карсу накатила тоска, я это ощущал почти физически. Почему-т
о я был уверен, что лезть с утешениями к ней не следует; единственный лекар
ь сейчас Ц время.
И я ждал, заодно приближаясь ко второму Знаку. Жуткие каменные завалы мы о
ставили позади, пересекая обширную плоскую равнину. В полупрозрачной мг
ле далеко-далеко на западе смутно угадывались горы. Где-то там, на плато в
этих горах и ждет нас У-Наринна, Каменный лес матери-земли. Цель нашего по
хода. Крутой поворот в жизни одного анхайра и одного мадхета.
Только куда мы попадем после поворота, я еще не знал. Куда-нибудь попадем.

В пути я размышлял об У-Наринне. Пять вех мы прошли, значит, нас пропустят с
тражи Каменного леса. Кстати, что там будут за стражи? Стражи Камня? Или ка
кие-то особые?
Не знаю. Да какая, в сущности, разница?
Еще я вспоминал Жоша и Храгги. Вчерашний трюк карлика у говорящего камня-
указателя вновь разбередил старые, уже заросшие раны. Раньше мне казалос
ь, что надежнее и светлее, чем деревня оборотней-анхайров, места в мире не
сыскать. Дети всегда склонны думать о мире восторженно. И видеть его чище,
чем на самом деле. Вот и я считал, что нам ничто не грозит, пока Жош и Накуста
со мной, пока я живу в их доме. Мне предстояло вырасти, большим-большим, и я
искренне верил, что останусь в Храггах навсегда. Меарским днем буду копа
ться в огороде за аккуратным домиком под тесовой крышей, вечерами лениво
беседовать с соседями и потягивать густое домашнее пиво Ц втайне от На
кусты Жош пару раз давал мне его попробовать. А четтанским днем буду шаст
ать по окрестным лесам, и, конечно же, стану лучшим в деревне охотником!
Сейчас я мало обрадовался бы копанию в огороде и унылой сельской жизни. В
прочем, это именно потому, что я не остался в Храггах. Если бы Чистые брать
я не отыскали деревню, я вырос бы другим. И, скорее всего, не шел бы сейчас в
У-Наринну, а полол бы репу в том же огороде за домиком под тесовой крышей. И
не знал бы, что мадхеты Ц вовсе не то же, что анхайры, и никогда не встретил
ся бы с мадхетом по имени Тури.
Но только гадать об этом бесполезно. Потому что нельзя придти в Храгги и п
оглядеть на тех, кто там живет, чтоб понять, каким бы я стал. Храгг давно уже
нет, и даже пепелище успело густо зарасти молодым леском.
В тот день было особенно облачно и сыро, вязкая морось висела в воздухе, ка
к муть в растревоженной луже. На пересвете я очнулся на задворках и, ежась
от холода, нагишом прошлепал в дом. Напившись теплого квасу, дождался Жош
а и Накусту, вернувшихся из леса вместе, и посетовал, что не могу вот так же
свободно убегать на свободу и охотиться наравне со взрослыми. Правда, о в
ремени охоты все равно никто из жителей Храгг не помнил, но что делать вул
ху в лесу, если не охотиться?
Да и мясо в деревне не переводилось. Это я помнил до сих пор.
Жош был хмур, как небо на дворе. Даже расхотелось приставать к нему с обычн
ыми вопросами, которые я, как всякий ребенок, задавал по сто раз на дню.
Ц Послушай-ка, Моран, Ц сказала Накуста нарочито весело, укутываясь в т
еплую шаль мышастого цвета. Ц Одевайся и мотай в Лучистый Лог, принеси ме
ду.
Ц Так сыро же, Ц удивился я. Ц Пчелы как раз в дуплах сидят.
Ц Ничего. Выкуришь. Вон туес на лавке. Меду надо много.
Мне сразу показалось, что мед Ц это просто повод удалить меня из дому. Так
ое случалось… иногда. Спорить со взрослыми бессмысленно, все равно все п
роизойдет так, как они захотят, поэтому я послушно натянул любимую курто
чку из лосиной кожи и потянулся к туесу.
Ц Оденься получше. Рубаху возьми валяную, холодно.
Я снова удивился. В лесу под дождем, конечно, не то, что в доме рядом с печью,
но я и вообще без рубахи не замерз бы.
Ц И башмаки сбрось. Жош тебе сапоги даст.
Тут я вовсе онемел. Но неуклюжие постолы на деревянной подошве сбросил с
радостью.
Сапоги мне позволялось надевать только по праздникам.
Отчим мрачно полез в кладовку под полом и осчастливил меня сапогами, руб
ахой, новыми штанами из той же лосиной шкуры, которые были мне еще велики,
и даже сумку, расшитую бисеринками и отороченную бахромой достал. Накуст
а немедленно набила ее снедью, словно идти мне предстояло не в Лучистый Л
ог, а в Риву по меньшей мере. А до Ривы ходу не меньше пяти дней, да и то, если в
улх в часы Четтана, взяв припасы в зубы, будет бежать в нужном направлении.

Но вулх, понятно, этого не сделает, а поэтому дорога в Риву обыкновенно зан
имала у жителей Храгг не меньше пятнадцати синих дней. Ведь нужно было ещ
е все рассчитать таким образом, чтоб никто из внешнего мира не догадался,
откуда бредет на базар никому не известный путник, и почему перед пересв
етом на Четтан он постоянно исчезает и до восхода Меара его не видно. В гор
оде анхайры-соседи никогда не задерживались дольше, чем на один синий де
нь. Полагаю, нетрудно понять
Ц почему так.
Я об этом совершенно не вспоминал, захваченный новыми, восхитительно взр
ослыми вещами Ц одеждой, обувью, ножом, который дал мне Жош. Я позабыл обо
всем и согласен был на все Ц на полную харчей сумку, на требование наполн
ить туес сотами доверху, а до того и думать не сметь о возвращении, быть ос
торожным в лесу и десять раз подумать, прежде чем делать глупости. А лучше
Ц подумать, и не делать их. Я кивал, нетерпеливо ожидая момента, когда мож
но будет нырнуть под сень старого леса, взять в ладонь ладную рукоятку но
жа и ощутить себя взрослым. Один на один с чащобой.
Наверное поэтому я почти не запомнил прощание. Жош и Накуста знали, что ни
когда меня больше не увидят. Но я до сих пор не понимаю, почему они верили, ч
то я пройду сквозь сжимающееся кольцо Чистых братьев и вооруженных вила
ми и цепами крестьян с горящей ненавистью в глазах.
Я сквозь него прошел, и даже не заметил этого. Загадка, на которую ответа т
еперь не даст никто. В Логе я всласть наигрался в охотника, почти научился
бросать нож, коротко, без замаха, и практически всегда нож втыкался отточ
енным кончиком в дерево, упруго дрожа. Даже туес набил сотами, как и требов
алось. Потом с удовольствием слопал несколько ломтей ветчины с краюхой х
леба, натертой луком и сдором, запил из соседнего ручья, и двинулся назад,
торопясь, потому что мог не успеть до заката, если что-нибудь задержит.
Сумка со снедью, почти не полегчавшая, била меня по боку в такт шагам. Туес
распространял дразнящий запах меда, а я шел, гордый самостоятельностью,
и даже опухшие места пчелиных укусов, от которых я, понятно, не уберегся в
должной мере, не волновали меня совершенно. И, конечно же, я не успел, потом
у что в лесу трудно угадать время, оставшееся до пересвета.
Теперь мне кажется, что даже это Жош и Накуста предусмотрели.
«Если пересвет застигнет тебя не в Храггах, Ц много раз наставлял меня о
тчим, Ц ничего страшного. Сними одежду и спрячь ее, чтобы никто, кроме теб
я, не отыскал. Запомни, и обязательно пометь место. Помочись где-нибудь ря
дом, вулху это пригодится в качестве знака.»
Я разделся, сложил вещи в куртку, связал шнурком воротника и закопал в опа
вшую хвою прошлого круга вместе с сумкой и укутанным туесом. Поверх особ
ым образом набросал сучьев. Оцарапал кору на приметной терхе и запомнил,
как она расположена относительно сторон света и моего тайника.
Если вулх уйдет за четтанский день куда-нибудь, я потом смогу вернуться, п
отому что вулхи никогда не идут весь день в одном направлении, а в основно
м рыскают невдалеке от того места, где застало превращение.
И пришла Тьма.
Меарским утром я очнулся носом в основание своей меченой терхи. Вулх не п
одвел меня. Тучи за красный день растащило ветром, и косые лучи Меара поло
скались в верхушках терх и сосен далеко вверху. У подножия деревьев густ
ели тяжелые лиловые сумерки. Тайник мой оказался в порядке, только белки
или бурундуки пытались добраться до сумки с едой. У них, хвала динне, ничег
о не вышло, потому что сучья я навалил поверх тайника тяжелые, да и укутал
все достаточно надежно. Размышляя, не влетит ли мне от Накусты за непредв
иденную дневку в лесу, я направился к Храггам. От Жоша точно не влетит: не з
ря же он снаряжал меня, словно посылал в путь на целый круг, а не до заката. В
ыслушав, как я вел себя на пересвете, Жош меня похвалит, я был совершенно у
верен.
А вот Накуста… Женщин я понимал плохо. Впрочем, и до сих пор понимаю плохо.

Людей я почуял перед самым полуднем, когда уже не первый час сидел в малин
нике и проклинал себя. Дело в том, что, пройдя каких-то полтысячи шагов, я за
полз в малинник и затаился. Что-то не пускало меня в Храгги. Ну не мог я туда
идти сейчас, не мог, хоть тресни, и почему Ц не понимал. Словно внутри засе
ла какая-то упрямая тварь и держала меня на цепочке. Потом я сообразил, чт
о и вчера вечером не слишком-то спешил домой Ц путь, который я выбирал, ск
орее позволял отыскать удобное место для тайника и превращения, чем приб
лижал меня к деревне. Только вчера я еще сам не понимал, что делаю. В общем, с
идел я в малиннике и переполнялся помалу страхом, когда раздались голоса
. Людей было много и орали они что-то похабное. Часто поминали «проклятых
оборотней» и «осиное гнездо». Кто-то тянул пьяную песню.
Будь у людей собаки, мне бы не отсидеться. Но собак увели к Риве Чистые бра
тья, а я напоролся на возвращающихся по домам крестьян. Крестьяне после р
езни в Храггах перепились пива и не особенно разглядывали то, что крылос
ь в зарослях.
Полумертвый от страха, я сидел в малиннике еще долго после того, как голос
а затихли вдали. Понятно, о несчастье я еще ничего не знал и очень пережива
л, что мне все-таки влетит от Накусты за долгую отлучку.
Лишь спустя добрый час я выполз из укрытия и мышкой поспешил к деревне.
Запах гари толкнулся мне в ноздри задолго до того, как я проскочил тропу к
реке и осиновые веши. А запах крови я почувствовал только на границе пожа
рища. Даже гарь не могла перебить этот острый упрямый запах, знакомый каж
дому вулху.
Только это пахла своя кровь, а не кровь умертвленной добычи.
Ничего. Черно-серое пепелище вместо деревни и запах крови анхайров.
Туес вывалился у меня из рук, и истекающие медом соты упали на жирную золу.

Мне было тогда неполных десять кругов. И совершенно ясно, что именно тогд
а начался теперешний я, теперешний Моран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75