Тем временем ворота захлопнулись за ними, оставив их в кромешной тьме. Вернее, одного Рамарона, потому что гномы прекрасно видят в темноте, да и эльфы могут приспособиться к пещерному сумраку.
– Эй, это так и будет?! – возмутился он. – А где же лампады, свечи или, на худой конец, факелы?
– Какие факелы? – изумился Горм. – На них сырья не напасешься, да и воздух они здорово портят. Факелы мы жжем только во время торжественных собраний, на праздниках, в тронных залах во время приема послов, а так зачем? Мы и так всё видим, если в залах тепло. Вот когда холодно, это другое дело. Для нас холодно – все равно, что темно.
– Но я же ничего не вижу!
– Раз ты не почетный гость, терпи. Держись за мой локоть, а то упадешь.
Коридор вел вперед и вниз, углубляясь в толщу гор. Приглядеться было невозможно, потому что здесь не было никакого, даже самого слабого освещения. Если тепловое зрение Фандуила еще могло различить здесь хоть что-то, Рамарон шел за гномом вслепую. Навстречу попадались ещё гномы, воспринимавшиеся им как невидимые островки пыхтения, топанья и запахов пота, железа и кожи. Они обменивались с Гормом фразами на гномьем языке, которого Рамарон не понимал, и шли дальше.
– Что они говорят? – спрашивал он.
– Интересуются, что вы здесь делаете, – отвечал Горм.
– А ты что им говоришь?
– Говорю, что вы со мной.
– Не только это, – вставил слово и Фандуил, знавший язык гномов. – Они спрашивают, почему мы отстали от тех эльфов, а Горм отвечает, что мы здесь сами по себе.
Рамарон был ужасно раздосадован. В кои веки ему случилось попасть в такое легендарное место – и ничего-то он здесь не видел!
– А у тех эльфов есть свет? – начал допытываться он. – Они-то здесь – почетные гости!
– Зачем он им? – невозмутимо ответил гном. – Они же эльфы.
– А тот старик?
– Как сказала Кэриэль, он – айнур. Уж он-то увидит что угодно и где угодно.
– А куда они пошли?
– Ясно куда – в тронный зал на прием.
– И там будет свет?
– Будет. Так положено по традиции.
– Значит, там хоть что-то будет видно, – обрадовался Рамарон. – Давайте посмотрим хоть одним глазком, что они там делают! Не могу я же уйти отсюда, так ничего здесь и не увидев!
– Нет, нельзя, – буркнул Горм. – Посторонних туда не пускают.
– Ну вот опять – там не пускают, тут не пускают! Горм, ты же здесь свой, так неужели ты не знаешь хоть какую-то лазеечку?
– Лазеечку? – повторил гном, которому самому было ужас как любопытно, зачем сюда пришли эльфийские посланники. – У этой лазеечки сейчас – знаешь сколько наших уже сидит?
– Ну придумай хоть что-нибудь! – не унимался Рамарон.
– Ладно, придумаю, – сдался наконец гном. – Отец с братьями сейчас в шахте и придут домой только к ужину, так что у меня найдется время погулять по Казаду. Давайте занесем ко мне вещички и пойдем.
– А мы не опоздаем?
– Нет, прием не начнется, пока наш король и наши вожди кланов не соберутся в тронном зале. Как вам известно, здесь живут три из семи гномьих родов, а их главы никогда не принимают посольства порознь. Значит, эльфы будут ждать, пока Гарад из Северного Казада и Хъёрт из Южного Казада не обрядятся в парадные одежды и не займут свои места в тронном зале – да и сам Дарин Третий не любит спешить.
Жилища гномов находились в средних ярусах горы. В верхних ярусах зимой было холодно, там находились склады и вентиляционные ходы, а в нижних, ближе к подземному теплу, располагались кузницы. Шахты были везде, где встречались рудные залежи. После истощения руды их либо отводили под жилые и хозяйственные помещения, либо, если своды были ненадежными, оставляли под свалки отработанных пород и мусора.
Горм так долго вел своих друзей по коридорам, что даже Рамарон начал беспокоиться. Фандуил давно молчал – от гномьих запахов у него разболелась голова.
Наконец они в последний раз спустились по лестнице и оказались в жилом коридоре, по обе стороны которого виднелись занавешенные дверные отверстия. Горм откинул лыковую занавеску и вошел в одно из них.
Там его приветствовал радостный голос, низкий и хрипловатый, но, несомненно, женский. Вспыхнул слабый огонек лампады, показавшийся очень ярким в кромешной тьме, и Рамарон наконец увидел внутреннее убранство гномьего жилища. Здесь было чисто и уютно, на полу лежала пестрая плетеная циновка из крашеного лыка, кровати были застланы разноцветными ткаными покрывалами, многочисленные полки со стеклянной, глиняной и металлической утварью были задернуты вязаными кружевными занавесками. Сама гномиха была одета в желтую кофту и длинную поперечно-полосатую юбку красно-коричневой расцветки, подвязанную спереди вышитым фартуком.
Горм представил своих друзей матери, затем довольно долго разговаривал с ней на своем языке. Наконец он обернулся и позвал их к выходу.
– Наби, мой сосед и приятель, служит факельщиком в тронном зале, – сказал он, когда они оказались в коридоре. – Кого попало он к себе наверх не пускает, но меня, думаю, пустит.
Они снова пошли по коридорам, и снова вниз. Наконец впереди показался свет – первый островок света в этом засилье тьмы, если не считать лампады, которую мать Горма зажгла для гостей и тут же потушила, едва они вышли за порог. Просторный коридор заканчивался двустворчатыми распахнутыми дверьми, за которыми виднелась часть огромного, освещенного факелами зала.
В коридоре на темном полу лежало световое пятно, падавшее из боковой двери посольской комнаты, где сейчас сидели эльфы. Сразу же за ней чернело отверстие бокового прохода, куда и свернул Горм. Там начиналась узкая и крутая лестница, ведущая вверх. От каждого пролета отходили коридоры, но гном поднимался по лестнице до самого верха. Миновав небольшую лестничную площадку, он вывел своих друзей на верхний балкон тронного зала.
Тронный зал был просторным, как городская площадь. В вышину он был больше, чем в длину, и имел четыре яруса балконов с рядами колонн, соединенных краевым ограждением. Нижний ярус был широким и предназначался для населения, остальные были узкими и служили опорой колоннам, на которых размещались факелы в золотых держателях, по два на каждой. Балконы, стены и потолок громадного зала были украшены каменной резьбой и рельефными золотыми пластинами со вставками из драгоценных камней, пол был выложен сложным рисунком из разноцветных каменных плит, начинавшимся из центра и напоминавшим каменный цветок.
В передней части зала находилось полукруглое трехступенчатое возвышение, на котором стояли три трона. Все они были настоящими произведениями искусства, на которые не пожалели ни золота, ни драгоценностей. Средний предназначался для королей из рода Дарина, считавшегося старшим среди семи гномьих кланов, остальные два – для вождей двух других кланов, живших в Казад-Думе.
Верхний балкон, где оказались трое друзей, был не более шага в ширину и служил дорожкой для факельщика, обслуживавшего верхний ряд факелов, Через каждые несколько колонн на полу стояли по два ведра – одно со свежими факелами, другое с черной маслянистой горючей жидкостью, которую гномы называют кровью гор.
Факелы в ближних держателях горели, но противоположная сторона была еще темной. Там копошился невысокий чернобородый гном с горящим факелом в руке. Свободной рукой он вынимал факелы из ведра, обмакивал в жидкость и вставлял в держатели, а затем поджигал их.
Горм помахал гному рукой, тот махнул ему в ответ. Когда все факелы были установлены и подожжены, он подошел к Горму и хлопнул его по плечу вымазанной в черной жидкости ладонью. После того как они поговорили, приятель Горма указал ему на дальнюю часть балкона.
– Наби разрешил нам побыть здесь, – пояснил Горм Рамарону, не понимавшему гномьего языка. – Но имей в виду, мы должны вести себя как можно тише и незаметнее. Моему приятелю не поздоровится, если нас увидят.
Друзья прошли в дальнюю часть балкона и встали там за колоннами. Тронный зал предстал перед ними в полном освещении, пронизанный блеском золота и игрой светотени на диковинных каменных орнаментах.
– Теперь уж ты не скажешь, что ничего у нас не видел, – буркнул Рамарону гордый этим великолепием гном. – Мало кто из атани может похвалиться, что видел наш тронный зал, да еще при всех факелах.
Рамарон не ответил, во все глаза разглядывая стены и потолок. Ему никогда еще не случалось видеть ничего подобного. Фандуила это зрелище не увлекло – он еще в детстве нагляделся на роскошь королевских покоев в Мирквуде. Он первым заметил, что в дверях показались гномы, и указал на них друзьям.
– Это вождь Гарад со своей Почетной Десяткой, – сказал Горм, поглядев вниз. – Его место – слева от Дарина.
Вождь Гарад был приземистым, но таким широкоплечим, что выглядел почти квадратным. На нем был надет желтый парадный камзол, его голову увенчивал золотой обруч с драгоценностями, на плечах была темно-бордовая мантия. Лицо Гарада было красным и широким, всю его нижнюю половину закрывала густая темная борода с сильной проседью. Это была поистине королевская борода, благодаря малому росту гнома достигавшая почти до пола. С ним вошли еще десять гномов, все как на подбор мощные, суровые и длиннобородые.
Они проводили Гарада до левого трона, а затем выстроились в ряд вдоль левой стены. Вслед за ними в зал вошел вождь Хъёрт со свитой, такой же грозной и суровой, как у Гарада. Сам Хъёрт был рослым и могучим гномом в расцвете лет, его косматая черная борода до пояса была не столько длинной, сколько широкой, и прикрывала чуть ли не всю его грудь от плеча до плеча. Он занял правый трон, а сопровождающие его гномы выстроились вдоль правой стены.
Последним в зал вошел сам король Дарин Третий, считавшийся не только вождем своего клана, но и королем всех горных гномов. Он единственный из гномьих вождей носил настоящую зубчатую корону из драгоценного сплава митрила и белого золота, называемого также эльфийским серебром. Каждый зубец короны был украшен гигантским алмазом в окружении крупных рубинов. Массивное тело Дарина было облачено в красный с золотом камзол, с его плеч свисала ярко-алая мантия до пола. Король уселся в среднее кресло, а его свита встала у стены за тронами.
Когда все трое гномьих вождей заняли места на тронах, в зал ввели эльфийских посланников. Эльфы вышли на середину зала и поклонились королям по очереди – сначала Дарину, а затем Хъёрту с Гарадом.
– Да продлятся бесконечно дни многославного Дарина Третьего, короля над королями! Да продлятся бесконечно дни могучего Хъёрта и отважного Гарада! – провозгласил Аркуэн. – Да удлинятся бесконечно их бороды!
Сам Аркуэн был безбородым, как все эльфы, и, несомненно, счел бы огромным несчастьем, если бы на его безупречно гладком подбородке появился хотя бы один волосок. Тем не менее он, как истый придворный, произнес эту фразу таким тоном, словно еще с пеленок мечтал о такой же бороде, как у Гарада или хотя бы у Хъёрта.
– Пусть вечно зеленеют деревья в эльфийских лесах! – ответил Дарин. – Мы приветствуем посланцев мудрого Теркеннера в сердце древнего Казад-Дума!
– Мы пришли сюда согласно договору Общего Совета, по которому эльфы обязались сделать кольца дружбы, призванные объединить все народы Средиземья, – произнес Аркуэн. – Эти кольца готовы, и мы явились сюда, чтобы преподнести их вам.
Он повернул голову к стоявшему рядом с ним Олорину. Маг, словно по мановению волшебной палочки, извлек откуда-то из-под плаща ларец и откинул крышку, под которой оказались три изящные, отделанные драгоценными камнями коробочки.
Аркуэн взял среднюю коробочку и открыл ее. Затем он с истинно эльфийской грацией приблизился к Дарину Третьему, опустился на одно колено и протянул ее королю горных гномов. Тот принял коробочку из его рук.
Горм с Фандуилом, забыв об осторожности, высунулись из-за колонн и свесились через барьер, чтобы разглядеть ее содержимое.
– Что там, Фандуил? – взволнованно зашептал Горм. – Посмотри, ты же у нас глазастый!
– «Гриндель», – шепотом ответил эльф.
Темные глазки гнома радостно засияли.
– Как я и мечтал, – пробормотал он. – Это моя лучшая работа!
Фандуил между тем гадал, кому эльфийский посланник отдаст следующую коробочку, Гараду или Хъёрту? Как он поступит, чтобы не обидеть никого из них?
Аркуэн что-то сказал двоим эльфам из его свиты. Они взяли по коробочке и одновременно поднесли их обоим вождям точно так же, как это только что проделал он сам.
– «Ниглаш» и «Рагнар», – объявил Фандуил.
В это время Горма затеребили сзади. Он оглянулся и увидел своего приятеля Наби.
– Вы чего вылезли?! – сердито зашипел на них гном. – Давайте уходите отсюда, а то меня из-за вас в нижние шахты отправят!
Горм попытался уговорить его, но факельщик не уступал. Пришлось им всем пригнуться и чуть ли не ползком пробираться с балкона к выходу.
– Мой «Гриндель» будет на руке самого Дарина, короля над королями! – продолжал ликовать Горм, пока они спускались по лестнице. – Самого Дарина, Который Воплощается – и это моя, моя работа! А шесть других колец наденут вожди наших кланов – и это тоже сделал я!
– Уймись, споткнешься, – буркнул державшийся за его локоть Рамарон, который снова оказался в полной темноте. – Пересчитаем мы с тобой ступенечки до самого низа!
– Ничего ты не понимаешь, болван! – фыркнул на него гном. – Мое кольцо будет на пальце самого Дарина, а ты заладил – ступеньки, ступеньки…
– Еще как понимаю – это все равно, как если бы я спел песню для самого Берена с Лучиэнь, и они похвалили бы меня. Но это не значит, что я должен топтать головой эту бесконечную лестницу.
– Мне вот что непонятно, – подал голос идущий за ними Фандуил. – Почему Теркеннер не стал дожидаться нашего учителя?
– Это как раз понятно, – откликнулся Горм. – Раз кольца уже изготовлены, значит, их нужно было только чуть-чуть дочаровать. Келебримбер хотел это сделать, когда вернется, но теперь сюда явился этот маг – Олорин – а он чего хочешь зачарует. Они с Теркеннером, наверное, посовещались и решили, чтобы единство народов наступило поскорее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58