Он не знал, что его прозрачная к
ак у мыльного пузыря кожа чешется от потока свободных нейтронов, но он ощ
ущал, что чем ближе он к этому месту, тем хуже он себя чувствует. Он надеялс
я только, что материальной, плотской части его не нанесут там слишком уж б
ольшого вреда.
Хотя от роду ему шел всего шестой день, он управлял своим тяжелеющим тело
м все более ловко. Вот сейчас он на бреющем проскользил вверх вдоль склон
а холма, перевалил через вершину и спланировал вниз, сдувая пушинки с оду
ванчиков, вспугивая пчел и наслаждаясь тенью от холма... Точнее, он все еще
оставался на солнечном свету, но холм на время заслонил его от жесткого, ж
гучего жара, исходящего от Священного Города.
Склон был пологий и длинный, и он мог скользить вниз быстро и без усилий, р
азмышляя при этом, почему Ривас продолжает притворяться, будто желает эт
у женщину, Уранию. Раскинув свои бестелесные руки, чтобы чуть затормозит
ь спуск, он попытался воскресить воспоминания Риваса о ней. Надо же, подум
ал он, невесомо приземляясь Ц он до сих пор не набрал еще массы, чтобы при
гибать жесткую траву, Ц надо же, он ведь почти ничего о ней и не помнит. Она
важна ему только как предлог для... для...
Ну, этого парящий человек пока не знал. Наверное, это что-то вроде тяги алк
оголика к спиртному. Каким-то образом Ривас оказался в зависимости от то
го, чего на самом деле ему не хотелось... нет, точнее, ему пришлось не любить
нечто, что ему необходимо. Почему?
Вообще-то невесомого человека, приплясывавшего на цветочных лепестках,
не слишком волновало почему Ц просто ему не хотелось, чтобы Р
ивас знал ответ на этот вопрос, Ц ибо если бы Ривас разобрался с этим, это
умерило бы царящий у него в душе разброд и помешало бы танцующему челове
ку соблазнять его. А человеку-пушинке так хотелось Ц просто ужас как! Ц
слиться с Грегорио Ривасом. А иначе как им стать единым целым?
Всю ночь ветер гнал дождь с севера, но солнце потихоньку разгоняло тучи, и
озорной ветерок время от времени задувал со стороны моря. Когда следующи
й порыв пригнул траву, заставив человека-пузыря схватиться за какой-то р
осток, чтобы его не унесло обратно в глубь суши, тот задрал свою похожую на
полиэтиленовый пакет голову и принюхался.
Запах Риваса донесся до него, но совсем слабый, далекий, и к нему примешива
лся странный аромат крови.
Человек-пушинка толкнулся прозрачной ногой и взмыл как змей в сильный в
етер, не заботясь о том, что выскочит из тени на жар, ибо сверху ему было луч
ше видно.
В верхней точке прыжка он снова раскинул руки и ноги и завис, вглядываясь
в подернутую муаром морскую синь. Некоторое время глаза его меняли форму
и размер, пытаясь сфокусировать взгляд.
Тут он увидел то, что искал, и пальцы рук и ног его беспокойно зашевелились
, чтобы удержать его в нужном положении.
Это оказалась большая, широкая баржа, странно ощетинившаяся выступающи
ми за борта настилами и трапами; издали она напоминала раздавленного жук
а. Она двигалась так быстро, и бурун за ней кипел такой белой пеной, что даж
е летающий человек понял, что она приводится в движение каким-то мотором.
И трюм ее, подсказывали ему до предела обострившиеся чувства, битком наб
ит женщинами. Летающий человек недовольно нахмурился. Ну что ж, подумал о
н, по крайней мере Ривас этой поездкой, наверное, наслаждается.
Вдоль бортов баржи болтались в воде какие-то закутанные в темную ткань т
юки, и человек-змей вдруг понял, что Ривас находится в одном из них. Он не см
ог бы объяснить, откуда знает это, но при взгляде на лодку и мысли о Ривасе
у него возникало ощущение холодной, струящейся воды, темноты и затхлого
воздуха.
Эх, дружок, подумал летающий человек, прищелкнув языком и сокрушенно пок
ачав полупрозрачной головой. Что-то плоховато у тебя идут дела, когда ты п
редоставлен самому себе. Пожалуй, самое время нам с тобой поболтать еще н
емного.
Хемогоблин раскинул плоские руки, поймал подходящий ветер и полетел к мо
рю, оставив сушу позади.

Глава 8

Поначалу Ривас пытался сопротивляться теплой, эйфорической дремоте, ко
торая накатывала на него вместе с водой. Он напоминал себе об опасности, к
оторой подвергался, о еще большей опасности, которая грозила Ури, и пытал
ся разжечь в себе тревогу и нетерпение.
Впрочем, все это казалось не таким уж и неотложным. В конце концов, как он м
ог повлиять на развитие событий сейчас, сидя в этой дурацкой клетке? Так ч
то, возможно, самым разумным с его стороны было бы вздремнуть на этом и впр
ямь удобном ложе из струящейся воды. Тряска теперь, когда они удалились о
т берега, сделалась относительно терпимой. Ему в голову пришло, что он слы
шал о водяных кроватях, но такой Ц морской Ц и представить се
бе не мог.
Он от души посмеялся этой мысли.
Некоторое время ему представлялась соблазнительной мысль спеть, но сон,
пожалуй, являлся более насущной задачей. Он привалился к железным прутья
м со стороны корпуса, не забыв пожелать при этом спокойной ночи всем деви
цам по ту сторону деревянной обшивки. Что же это у них там, кстати, выходит
Ц сельди в бочке? Да нет, скорее ног вязанка, хи-хи, или лукошко ягодиц... Он п
рямо-таки заходился от смеха. Потом, успокоившись немного, закрыл глаза. П
оследней настороженной мыслью его было: почему морская вода имеет такой
странный привкус? Соленый... да нет, не соленый, ржавый какой-то. Словно кров
ь.
К изрядной своей досаде ему все не удавалось уснуть по-настоящему. Дай же
мне поспать, умолял он сам себя; ну конечно же, морская вода и должна иметь
вкус крови. Она ведь и есть кровь. Да нет, наоборот, кровь была когда-то морс
кой водой, заключавшейся в теле какого-то примитивного живого существа...
медузы, там, или кого еще. Вот именно. А теперь, когда с этим разобрались, под
умал он, пора и баиньки.
И снова какая-то часть его рассудка Ц та, которую что-то не на шутку встре
вожило, Ц противилась сну. С какой это стати, сонно думал он, должна морск
ая вода отдавать ржавым вкусом крови? И почему это мой палец... да и шрам от п
ули на спине... перестали вдруг ныть, а? И вообще, что это такое... что мне напом
инает эта обволакивающая ватой дремота?
Ответы пришли к нему почти одновременно. Поерзав в попытке найти более у
добную для сна позу, он нащупал в кармане два мешавших ему предмета: больш
ую твердую выпуклость и плоский диск. Он раздраженно полез в карман и выу
дил их.
Одного прикосновения к ним было достаточно, чтобы опознать их. Это были б
анка Крови, судя по всему, пустая Ц он сам сунуть ее в карман после того, ка
к дал понюшку умирающему мальчишке, Ц и крышка, которой он ее закрывал. П
олучалось, он сидел теперь по горло в ванне концентрированного раствора
Крови. А бездумный покой, размывавший его бдительность, отдавал тем же са
мым ощущением того, что его просматривают насквозь, какое он ис
пытал много лет назад, впервые причастившись у Соек.
Принимать Кровь, выходило, очень похоже на причастие.
Он знал, что это важно, хоть и не понимал пока почему. И вообще, разве он и ра
ньше не догадывался об этом? Ну или почти догадывался? Именно так.
Нет, настаивала несчастная, сопротивляющаяся часть его рассу
дка, это и правда важно.
Ладно, ладно. Не так уж и важно, чтобы не соснуть прежде. Соленая, ржавая жиж
а, плескавшаяся вокруг, была горячей, или это так ему казалось теперь, и он
попытался вспомнить, где он, но не мог. Одно ясно: внутри какого-то огромно
го живого существа.
Он не знал точно, кто он. Само понятие личности казалось ему сейчас странн
ым. Он попытался ощупать свое лицо и ощутил под пальцами беззубые десны, в
павшие щеки, лысый череп. Внутри этой шевелящейся оболочки из мышц наход
ился кто-то другой, больше и значительнее, сохранивший пока свои волосы, и
мысль о том, что это тоже он, согрела его Ц или что он и тот, другой, равные ч
лены кого-то выше, чья кровь настойчиво плескалась вокруг них в жаркой те
мноте... Самосознание ощущалось теперь только как досадная складка на бе
зукоризненно гладкой ткани...
Одна из четырех рук в мотавшейся корзине выкинула пустую банку и крышку,
а потом переместилась к прутьям клетки, которые то и дело терлись сквозь
брезент о корпус лодки; не более осознанно, чем тянется к солнцу проклюну
вшийся цветок, рука попыталась сунуть пальцы между бортом и одним из пру
тьев.
Стоило пальцам правой руки оказаться зажатыми между двумя массивными п
редметами, как с резкостью отпущенной пружины к Ривасу вернулось сознан
ие происходящего. Горячая, пульсирующая боль в руке сделалась якорем, и о
н заставлял себя цепляться за него, чтобы не потеряться в бездумном маре
ве, где даже делить что-нибудь с кем-то было лишено смысла, ибо в конце конц
ов во всей вселенной существовала только одна-единственная сущность. Бо
ль принадлежала ему и никому больше, усиливаясь до тех пор, пок
а он снова не ощутил холод воды в темной стальной клетке, в которой он был
здесь, а продвинутый мальчишка Ц там.
Он сунул поврежденную руку под воду Ц в первое мгновение соль обожгла е
е, но потом холод немного унял боль, Ц и тут понял, что при желании способе
н видеть.
Он все еще сидел в непроглядной черноте клетки, так что видел что-то совсе
м другое и сам понимал это, но образ был ярким и отчетливым, явно не из тех, ч
то он видел прежде.
Высокая, в несколько миль каменная стена, освещенная ярким багровым сиян
ием, извивающаяся, неровная, вся в темных брызгах бесформенных проемов, р
азрезала надвое горизонт, закрывая треть свинцово-серого неба. В хаотич
еском нагромождении тонких каменных выростов по верху стены виднелись
парившие на прозрачных крыльях существа. Посмотрев вниз Ц это движение
разом переместило его на довольно значительное расстояние, словно шея е
го в длину имела никак не меньше десятка ярдов, Ц он увидел существо, нап
оминавшее оранжевого паука... или стоконечную морскую звезду, и он протян
ул... Господи, что же это такое было, что-то вроде длинной высохшей кишки... и к
оснулся ею оранжевого существа.
Сила хлынула в него из этого оранжевого существа, а то, похоже, лишилось ее
вовсе, ибо поджало ноги, как-то обесцветилось и медленно опустилось на пе
сок. Только тут он заметил, что теней оно отбрасывало две Ц красную, ложив
шуюся позади нее, и синюю, падавшую вбок...
А он уже находился в созданном природой Ц возможно, вулканом, Ц амфитеа
тре, гладкое дно которого заполнила толпа паукообразных существ. Они выс
троились длинной спиралью, и одно из них, стоявшее в центре, двинулось вдо
ль нее, задерживаясь перед каждым из неподвижных соплеменников, чтобы пр
отянуть ногу и коснуться его... и с каждым прикосновением он ощущал, как си
ла льется в него, а тот, до кого дотронулись, обесцвечивался и падал... Все эт
о, разумеется, потому, что на это время он сам становился тем, кто шел и каса
лся других...
Хотя Ривас откуда-то знал, что может в любую минуту остановить это видени
е, оно померкло само собой. Все это напоминало... воспоминание, что ли? Весел
енькое, ничего не скажешь.
Ц Эти, многоногие, не такие уж они были и вкусные, Ц произнес в
темноте мальчишка. Ц Но мне повезло, что их сияние имело скорее пси
хическую, нежели химическую природу. Жаль, что те, летуны, никогда не спуск
ались. Разглядеть трудно, но как-то раз я видел одного, он нес что-то, похож
ее на орудие. Вот эти могли быть вкусные...
Тут соткалось новое видение, и Ривас позволил себе смотреть дальше.
Он увидел как бы сверху сумеречную, в зеленом свету равнину, с которой тян
улись вверх купы странных, сферической формы цветов на длинных стеблях.
Он ощутил чье-то присутствие, и правда, не прошло и секунды, как мимо промч
алось похожее на морскую свинью массивное, обтекаемое животное. Оно скры
лось внизу, и тут же за ним пронеслись еще двое. Тела их стремительно умень
шались в размерах, удаляясь, но до цветов все равно оставалось далеко, из ч
его он сделал вывод, что цветы огромны и до них гораздо дальше, чем ему пок
азалось вначале.
Он двинулся вниз, отталкиваясь от прозрачной, но густой субстанции, в кот
орой висел. Приблизившись, он разглядел, что верхняя часть каждой сферы о
крашена в серебристый цвет, и он откуда-то знал, что этот серебряный соста
в внутри и тянет ее вверх, туго натягивая удерживающие ее канаты. Подплыв
еще ближе, он увидел в нижней половине ближнего к нему шара какие-то ажурн
ые конструкции, а в верхней Ц яркие точки, возможно, огни.
Пейзаж изменился, и он увидел спиральную цепочку существ, напоминавших с
деланных из гибких пальмовых стволов моржей. И снова одно из них, сделавш
ееся на время им, вытянуло конечность Ц нечто вроде усика сома Ц и касал
ось им всех по очереди, и сила полилась в него...
И когда он снова высосал из их рассудков довольно силы, чтобы перемещать
предметы на расстоянии, он вернулся в потаенный грот, который сделал сво
им жилищем. Он унюхал горячий уран и украсил им свою пещеру, и хотя приправ
ы и оставляли желать лучшего, лучшей закуски он не пробовал.
Тяжелая составляющая субстанции, в которой он плавал, была здесь, в тихих,
забытых уголках, в изобилии, и, воспользовавшись малой толикой энергии, к
оторую он заимствовал у своей паствы, он слепил шар вакуума вокруг меньш
его по размеру шара здешней субстанции. Он оглядел шар, убедился в безупр
ечности его формы и, так и не прикасаясь к нему, послал прочь от себя, в глуб
ь пещеры. Такой способ питания всегда наносил его телу ущерб, и хотя он мог
чинить его с той же легкостью, с какой заставил появиться шар вакуума, не
было смысла создавать ситуацию, при которой тело вообще могло уничтожит
ься. Слишком много хлопот искать себе другое.
Шар оказался уже на достаточном расстоянии, в нескольких поворотах пеще
ры от него, и тогда, приложив к этому уже гораздо больше краденой энергии,
он мысленным усилием сжал его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37