К этому времени Ривас почти успокоился. Он знал, что не так силен Ц и духо
вно, и физически, Ц как в двадцать один год, так что, если снова станет Сойк
ой, он вряд ли сумеет вновь бежать от этой жуткой веры. Но знал он и то, как н
едолог век продвинутого Ц а у него имелись все основания подозревать, ч
то он продвинется, и еще как далеко Ц в рекордно короткий срок. Сестра Сью
верно угадала этим утром, когда говорила, что он с радостью убьет себя, то
лько бы не сдохнуть здесь безмозглым человеческим обломком... хотя тепер
ь он не видел особой разницы. И потом, ему казалось, что глупо умирать, не ис
пользовав до конца все, что тебе отпущено... это все равно, что выкидывать н
едопитый стакан. Где-то он слышал насчет испытания на разрушение: чтобы у
знать, какую пытку может человек вынести, не сломавшись, надо сломаться...

... Черт, сколько классных рифм можно придумать к слову «сломаться»...
По крайней мере, думал он в полубреду, я не сдохну дряхлым стариком.
Ц Я никогда не хотел сдохнуть дряхлым стариком, Ц хрипло вык
рикнул он в дождь.
И тут он испугался еще больше, хотя сам попытался убедить себя в том, что э
то бред, ибо ему показалось, он услышал далекий голос хемогоблина: «Что ж,
тогда это сделаю за тебя я».
Он вздрогнул и тряхнул головой, пытаясь избавиться от этой гадкой жалост
и к себе. Опять ты думаешь об одном Ривасе, сказал он себе. Да ты просто балд
еешь от истории Грегорио Риваса, скажешь, нет? Особенно от финала...
А что с Уранией Бёрроуз? Ну конечно, она не последняя актриса в твоей драме
, но что с ее собственной историей? Или, кроме твоей, не существует больше н
ичего, и люди существуют, только пока ты на них смотришь, а в остальное вре
мя исчезают или убираются в сундук, как театральные костюмы в промежутки
между спектаклями? Что ж, ты нашел себе интересную роль, Ривас: может, если
тебе каким-то образом удастся выбраться из этой переделки, ты заделаешь
ся главным творческим наследником Ноа Олмондина по части вырезания бум
ажных кукол.
Сквозь шум дождя он не слышал приближающихся шагов, но ощутил их через гл
убоко врытые в землю деревяшки, к которым был привязан. Он зажмурился: вдр
уг они поверят, что он без сознания... Конечно, сойер может дотронуться до н
его и так, но попытаться все же стоило.
Ц Брат Томас! Ц послышался громкий шепот. Ривас открыл глаза. Перед ним
стояла фигура в капюшоне, с ножом в руках.
Ц Сестра Уиндчайм? Ц поперхнулся он.
Ц Да. Не хочу, чтобы волосы промокли, а то они поймут, что это сде
лала я. Ц Она ловко сунула нож между его правой рукой и деревяшкой и, пока
он стряхивал липкие от воды и крови обрезки ремня, проделала то же самое с
его левой рукой. Правда, ей сразу же пришлось поддержать его свободной ру
кой, потому что он начал бессильно заваливаться вперед. Наклонившись, он
а освободила его ноги, и Ривас механически отметил про себя, какая она сил
ьная.
Ц А теперь беги, Ц сказала она. Ц Никого нельзя принуждать с
илой принимать причастие.
Ц Спасибо, Ц прохрипел Ривас. Ц Я...
Ц Да беги же, черт подрал!
Ц Ладно, ладно.
Шатаясь, Ривас сначала поплелся, а потом побежал в сторону прибрежных хо
лмов. Ноги скользили по жидкой грязи, и, добежав до начала подъема, он съеж
ился за кустом и полежал там немного, восстанавливая дыхание и способнос
ть видеть мир не в радужном мареве.
Отдохнув несколько минут, он перебрался за следующий куст, потом за валу
н, потом перебежал к небольшой промоине... Через полчаса ему показалось, чт
о ветер донес до него крики, но это могло и послышаться, и к этому времени о
н уже обошел шатер кругом и находился довольно далеко от моря.
На всякий случай он остановился и оглянулся назад. Шатер Переформирован
ия казался отсюда серым грибом, почти неотличимым за пеленой дождя от ок
ружавших его холмов.
Он ухмыльнулся. Избавитель, занимающийся собственным избавлением. Что ж
, прощай, сестра Сью.
Через пару часов он наткнулся на дом Ц когда-то в нем, судя по всему, разме
щался офис Ц и решил, что дым на фоне серого неба не будет представлять ос
обого риска, поэтому развел костер из обломков деревянных стеллажей и др
евних счетов, согрелся и высушил одежду. О еде и спиртном он старался не ду
мать, хотя жажду утолил дождевой водой. Наконец, обогревшись, просохнув и
уж, по крайней мере, не ухудшив своего самочувствия по сравнению с минувш
им утром, он признался сам себе в том, что ничего больше пока сделать не мо
жет, разве что без особой радости (и без капли спиртного) оценить свое поло
жение.
Итак, сказал он себе, Ури потеряна, но все, что ты мог сделать, ты сделал. Ты н
е просто получил пять тысяч бёрроузовых полтин, ты их честно отработал: т
ы дважды принимал причастие, в тебя стреляли Ц по-настоящему, без дурако
в, хотя в это никто не поверит. Дважды к тебе присасывался хемогоблин; тебе
пришлось убить четверых людей, и если бы не невероятное вмешательство э
той девочки, сестры Уиндчайм, ты бы уже сейчас превратился в ухмыляющего
ся, бормочущего вздор идиота. Нуда, и еще тот козел здорово двинул тебя сег
одня утром. Чертовски здорово. И еще ты к чертовой матери порезал палец. И
одному Богу известно, сохранил ли ты работу у Спинка.
Он окинул взглядом ржавые, покрытые толстым слоем пыли стеллажи с папкам
и у стен, и у него мелькнула мысль, не имелось ли случайно у кого-нибудь из у
мерших много поколений назад людей, которые здесь работали, привычки пря
тать где-нибудь здесь спиртное. Такое случается иногда.
Внезапно его оглушило сознание самой большой муки, которую он испытал за
время этого последнего, неудачного избавления: потери самой Ури! Тринад
цать лет он все собирался отыскать ее сразу же, как накопит приличную сум
му, чтобы обеспечить ей такую жизнь, какую она заслуживает, а последние тр
и дня буквально рисковал жизнью, чтобы найти ее... а теперь она потеряна, вы
дернута у него из-под носа в самый последний момент Ц надо же, каков сюже
тец, Ц в тот самый момент, когда его трехдневные поиски... нет, тринадцатил
етнее паломничество отделяли от успешного завершения какие-то вшивые н
есколько секунд и дюймов!
Он не сомневался, что из всего этого выйдет отменная баллада.
И тут ему с нежелательной отчетливостью (вот бы память работала так, когд
а это действительно нужно) вспомнились слова Бёрроуза, произнесенные те
м каких-то четыре ночи назад: «Дошлая, ненасытная насекомая тварь». И хотя
тогда он только посмеялся над ними, сейчас его поразило, как точно понял Б
ёрроуз его сущность. Боже мой, думал теперь Ривас, и ты собираешься делать
песню из этого, да? Может, сестра Уиндчайм и оцыплячилась, но даж
е так она в два раза человечнее тебя, парень.
Ну и что, отвечал он сам себе обиженно, я же профессиональный песенник Ц ч
то же мне еще делать, притворяться, будто я не черпаю материал для своих пе
сен из того, что со мной случается?
Нет, шут гороховый, тебе надо сделать то, что от тебя требовалось вчера. Ид
и и ищи Ури.
Но ее же увезли в Священный Город.
Ну и что?
А то, что из Священного Города никто еще не выходил Ц сойеры и пастыри не
в счет. Даже самого Нортона Сойера не видели уже лет десять. Всем известно
, что попытка избавления кончается, как только цель ее оказывается там. И,
ясное дело, что-то сомневаюсь я, чтобы такая неслыханная попытка оправды
валась неслыханной ценой, какую я выбил из старика Бёрроуза (хотя как, чер
т подери, я вообще мог торговаться из-за души Ури?).
Память сразу же услужливо напомнила ему слова, которые говорил он Бёрроу
зу в тот вечер:«для вас она стоит пять тысяч, но никак не десять». А что ты ск
ажешь себе, а, парень? Ну, уж конечно, она стоит порезанного пальца плюс нес
колько минут страха, но уж никак не того, чтобы добровольно ложиться в гро
б, верно?
В противовес этому вопросу ему невольно вспомнились совсем другие обра
зы: его квартирка на Первой у Северных ворот, дождливая ночь за окном, уютн
ый свет, трубка, выпивка и любимая книга; долгие летние вечера, когда он си
дел закинув ноги на перила балкона, друзья, холодное пиво, стоящее как раз
так, чтобы до него было удобно дотянуться; приятная уверенность в том, что
всегда найдется хорошенькая девица, чтобы вешать ей лапшу на уши, вертет
ь перед ней хвостом и, возможно, затащить в постель, и не менее приятная ув
еренность в уютном одиночестве в этой же постели, но позже.
И, подумав, он признался в том, что всего этого маловато, чтобы положить на
весы. Во всяком случае, не тогда, когда на другой чаше этих весов лежит жиз
нь Ури. Придется ему идти в Ирвайн, пробраться в Священный Город и вытаски
вать Ури оттуда.
Чтоб ей, с чувством подумал он, за то, что втянула нас во все это.


Книга 2
Выход через ворота Догтауна

Глава 6

Фрейк МакЭн свирепо нахмурился на безобидную парочку девиц-Соек, ошивав
шихся на противоположной стороне улицы, и не без удовольствия наблюдал,
как те испуганно встрепенулись и нырнули в дверь зала для молитв. Такая р
еакция подтвердила, что его наряд пыстыря убедителен Ц по крайней мере
для рядовых Соек. А ему осталось идти всего два квартала до площади отпра
вки, и похоже, у него имелся еще неплохой шанс попасть туда без новых прикл
ючений, прежде чем просохнет роса на фургоне, который ему был нужен. Тольк
о бы ему не напороться на настоящего пастыря! Он подозревал, что у тех наве
рняка есть пароли, или условные знаки, или еще какие-нибудь чертовы штучк
и, которые сразу же выдадут в нем самозванца. Вот ведь гад Ривас: какое нес
праведливое преимущество давало ему то, что он сам несколько лет провел
в Сойках!
МакЭн боялся. За все свои предыдущие избавления он старался на пушечный
выстрел не приближаться к Ирвайну, а теперь вот при желании мог камнем до
бросить до высоких, заваленных чуть внутрь стен самого Священного Город
а.
Он ощупал рукоять спрятанного в левом рукаве ножа, но и это не придало ему
обычной уверенности. Собственно, уверенность его пошатнулась еще тогда,
когда родители похищенного Сойками юноши неохотно сообщили ему, что пер
вый нанятый ими избавитель приковылял обратно в Эллей с пулей в ноге и ра
ссказами о том, как его подстрелили пастыри, вооруженные настоящими, бое
способными ружьями.
МакЭн заломил за избавление цену в пятьсот полтин с пятидесяти процентн
ой предоплатой Ц так много за работу он не просил ни разу Ц и сразу огово
рил, что южнее пустоши Сил-Бич он искать не будет. Поначалу они противилис
ь этому; впрочем, клиенты всегда бухтят сначала. Однако он привел им свой с
тандартный аргумент: остаточная радиация (впечатляющий термин, од
нако) в этих отдаленных районах так велика, что ни один здравомыслящ
ий человек не рискнет провести там время, необходимое даже для самого пр
остенького избавления, и что даже если Сойку и удастся отыскать и похити
ть на этой стадии, он (или она), а возможно, и сам избавитель, умрут как венец
ианский рыбоед, не успев вернуться в Эллей.
Сам МакЭн всегда знал, что это не совсем соответствует истине, однако до п
озавчерашнего дня ему и в голову не приходило задумываться, насколько ве
лико это преувеличение.
Он шел за караваном из нескольких почти не связанных друг с другом стай С
оек, который двигался на юг от Флиртинских холмов. Когда с ним кто-нибудь
заговаривал, МакЭн выдавал себя за оцыпляченного дебила, а сам выжидал м
омента, пока они остановятся на привал и встанут в спираль для причастия
Ц так ему будет проще увидеть, находится ли среди них кто-нибудь, подпада
ющий под описание отпрыска своих клиентов.
В конце концов, когда он готов был уже отколоться от них и свернуть обратн
о, на север, они все-таки остановились для причастия на автостоянке Анаха
йн-Конвеншн-Центра. Дело было позавчера около полудня.
Пастыри вскарабкались на старые фонарные столбы, и неестественный, на дв
а тона рев встретил старика в белом, когда тот двинулся вдоль спирали, с ка
ждым кругом приближаясь к центру. МакЭн созерцал это зрелище, удобно уст
роившись на крыше грузовика, не забывая время от времени болезненно морщ
иться и, постанывая, баюкать руку, перевязанную тряпкой с очень реалисти
чными красными пятнами Ц он всегда брал ее с собой, отправляясь на избав
ление. Людей, терзаемых острой болью, как он выяснил, к причастию не допуск
ают.
За время церемонии он приглядел двоих, подпадающих под описание, и когда
причастие вырубило обоих, он запомнил, где лежат их безжизненные тела, чт
обы позже, когда они придут в сознание, подойти к каждому по очереди и зада
ть им вопросы, которыми снабдили его родители.
Хотя его запас везения, как знал он теперь, и подошел к концу, он еще не исся
к окончательно. Второй паренек, еще не оправившийся от причастия, тем не м
енее не только узнал названную МакЭном кличку домашней собаки: «Люси всю
себя изгрызла, и вся шерсть повылезла, так что нам с ней делать?» Ц но и дал
правильный ответ на вопрос: «Давать чеснок с едой, как мы прошлым летом де
лали».
МакЭн осматривал соседние изгороди, стены и подворотни в поисках укромн
ого местечка, где бы он мог оглушить парня и потом незаметно утащить, когд
а услышал металлический лязг и странное уханье. Поскольку он и так огляд
ывался по сторонам, он одним из первых увидел несколько дюжин Y-образных в
елосипедов, несущихся по мостовой к толпе Соек. Он схватил своего подопе
чного и потащил его сквозь объятую смятением толпу прочь от ухарей. Скво
зь вопли за их спиной послышались необычно громкие хлопки, но только выр
вавшись из толпы и бросившись бегом по тенистому тротуару, волоча за соб
ой полу оглушенного паренька, МакЭн понял, что этот шум означает ружейны
й огонь.
В момент нападения Сойки оказались в невыгодном положении, и на то имели
сь две причины: большая часть их лежала без сознания или не отошла от прич
астия; к тому же уверенные в том, что ухари никогда не осмелятся напасть на
крупные стаи Соек, пастыри устроили причастие на открытой, мощеной площ
ади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37