— Пожалуйста, скажи мне, святой Ул, — обратился к богу Гарион, — как там с моим сыном?— Он жив и здоров, Белгарион. Тот, кто удерживает малыша, заботится о нем, и в настоящий момент ему ничто не угрожает.— Благодарю тебя, — с искренней признательностью промолвил Белгарион, потом приосанился и спросил: — И в чем состоит моя задача?— Твоя задача, Белгарион, уже открыта тебе келльской прорицательницей. Ты должен перекрыть Зандрамас путь к Сардиону, потому что если Дитя Тьмы доберется вместе с твоим сыном до этого страшного камня, то на заключительном поединке Тьма одержит верх.Гарион напрягся, прежде чем задать последний вопрос, потому что боялся ответа, и наконец выпалил его:— В Ашабских пророчествах сказано, что Владыка Тьмы придет снова. Означает ли это, что Торак возродится и мне предстоит снова вступать с ним в поединок?— Нет, Белгарион, мой сын не вернется. Твой пламенный меч лишил его жизни, его больше нет. На новой встрече враг будет более опасным. Дух, который вселился в Торака, нашел новый сосуд. Торак был далек от совершенства, ему не хватало гордости. Тот, кто станет на его место — если тебе не удастся выполнить свою роль, — окажется непобедимым. И никакой меч — ни твой, ни все мечи этого мира — будет не в состоянии поспорить с ним.— Значит, придется сразиться с Зандрамас, — с горечью произнес Гарион. — У меня для этого есть веская причина.— Поединок между Дитя Света и Дитя Тьмы — это не ваша с Зандрамас встреча, — сказал Ул.— Но ведь Зандрамас Дитя Тьмы, — возразил Гарион.— В настоящее время — да. Так же, как в настоящее время ты — Дитя Света. Но сия тяжелая ноша перейдет с плеч каждого из вас на плечи других до того, как состоится решающий поединок. Знай это. Череда событий, начавшаяся рождением твоего сына, должна завершиться в определенное время. Тебе и твоим товарищам предстоит многое сделать до грядущего поединка. Если ты или кто-то из них не справится со своей задачей, то все наши многовековые усилия пойдут прахом.Решающий поединок Дитя Света и Дитя Тьмы должен состояться, и необходимо соблюсти при этом все условия, ибо в результате этого поединка все то, что разрозненно, станет одним целым. Судьба этого мира — так же, как и всех других миров, — находится в твоих руках, Белгарион, и исход поединка будет зависеть не от твоего меча, а от выбора, который тебе предстоит сделать. — Отец богов с любовью посмотрел на обоих. — Не бойтесь, сыны мои. Хотя вы в чем-то и различны, но оба едины по духу. Помогайте и поддерживайте друг друга, и пусть вас согреет мысль, что я с вами.Сияющая фигура исчезла, и по пещерам улгов прокатилось эхо — такое, словно перед этим прозвучал невообразимо огромный колокол. Глава 2 Безмятежность сошла на Гариона, нечто похожее на ту спокойную решимость, с которой он выходил на поединок с Тораком на руинах Города Ночи на расстоянии в полмира отсюда. Вспоминая ту страшную ночь, он начал понимать обескураживающую правду. Искалеченный бог не рвался к чисто физической победе, он всей своей мощью пытался подчинить себе всех окружающих, и поражение ему нанес в конечном итоге не столько пламенный меч Гариона, сколько твердый всеобщий отказ уступить его воле. Хотя зло казалось непобедимым в мире Тьмы, оно стремилось к обладанию и Светом, и только капитуляция мира Света могла привести к победе Тьмы. И пока Дитя Света оставалось твердым и несгибаемым, его было не победить. Стоя в темной пещере, где гулко перекатывалось эхо, вызванное отбытием Ула, Гарион, казалось, читал мысли своего врага Зандрамас. Тот, несомненно, испытывал тот же страх, какой в свое время гнездился в душе Торака.Потом Гарион понял еще одну правду, одновременно настолько предельно простую и глубокую, что она потрясла его. Такой вещи, как Тьма, не существует!То, что казалось таким всеохватывающим и грозным, было всего лишь отсутствием Света. И пока Дитя Света будет держать это в голове, Дитя Тьмы никогда не сможет победить. Торак в свое время знал это, теперь знает Зандрамас, и Гарион наконец понял эту истину и возликовал в душе.— Легче становится, когда поймешь это, правда? — тихо спросил молодой человек, которого прежде они звали Эррандом.— Ты знаешь, о чем я подумал, да?— Да. А тебе это неприятно?— Да нет. Пожалуй, нет.Гарион осмотрелся по сторонам. Галерея, где они находились, окунулась в полный мрак после исчезновения Ула. Гарион знал дорогу назад, но идея, которая только что пришла ему в голову, требовала какого-то подтверждения. Он повернул голову и обратился к Шару на конце рукояти большого меча:— Ты не смог бы дать нам немного света?Шар ответил голубым сиянием, и одновременно в голове зазвучала прозрачная песня Шара. Гарион взглянул на Эрионда.— Пойдем обратно? А то тетушка Пол немного забеспокоилась, увидев, что тебя нет.Следуя пустынной галереей, Гарион с чувством обнял своего друга за плечи.В этот момент оба испытывали радость от единения душ и взаимной симпатии. Они вышли из галереи и оказались на краю провала, освещенного слабыми точечками огней. Снизу доносился шепот далекого водопада.Гарион внезапно вспомнил случай, произошедший днем раньше.— А что это такое — насчет тебя и воды? Ну, вчера, когда тетушка Пол всполошилась? — с любопытством в голосе спросил Гарион.Эрионд рассмеялся.— Вон ты о чем. Когда я был маленький и мы переехали в дом Полгары в Долине, то я часто падал в реку.— По мне — так это вполне естественно, — рассмеялся Гарион.— Этого уже давно не случалось, но Полгара думает, что я приберегаю эту привычку до поры до времени.Гарион рассмеялся. Они шли уже по коридору с каморками по сторонам, который вел в пещеру Горима. Улги бросали в их сторону удивленные и беспокойные взгляды.— Ой, Белгарион, — спохватился Эрионд, — Шар-то все горит.— Я и забыл! — Белгарион обернулся к Шару, продолжавшему приветливо светиться, и произнес:— Все, теперь достаточно.Шар разочарованно мигнул и погас.Все собрались на завтрак в большой комнате дома Горима.— Где вы?.. — начала было Полгара, но, вглядевшись повнимательнее в глаза Эрионда, осеклась. — Что-нибудь случилось?Эрионд кивнул.— Да, случилось, — ответил он. — Ул пожелал поговорить с нами. Мы узнали от него кое-что важное.Белгарат отодвинул от себя чашу, и лицо его сделалось напряженным.— Вам, я думаю, стоит рассказать об этом нам. Садитесь и рассказывайте, не торопясь и ничего не пропуская.Гарион подошел и сел за стол рядом с Сенедрой. Он подробно поведал собравшимся о встрече с отцом богов, стараясь в точности передать все слова Ула.— И потом он сказал, что мы оба едины по духу и должны помогать и поддерживать друг друга, — закончил свой рассказ Гарион.— Это все? — спросил Белгарат.— Да, и так довольно много.— Ул еще сказал, что он с нами, — добавил Эрионд.— И ничего более-менее конкретного о времени, когда все должно закончиться? — спросил старик слегка обеспокоенно.Гарион отрицательно замотал головой.— Нет, дедушка. Жаль, но нет.Белгарат внезапно расстроился.— Терпеть не могу работать по наметкам, которые не видел своими глазами, — проворчал он. — Не поймешь, где ты и что ты.Сенедра прижалась к Гариону, несколько успокоившаяся, но по-прежнему озабоченная.— Нет, он действительно сказал, что с нашим сыном все хорошо? — допытывалась она.— Ул сказал, что малыш жив и здоров, — ответил ей Эрионд. — Тот, кто удерживает его, заботится о нем, и в настоящий момент вашему сыну ничто не угрожает.— В настоящий момент?! — воскликнула Сенедра. — Что это значит?!— Больше он ничего не сказал, Сенедра, — ответил на сей раз Гарион.— А почему ты не спросил Ула, где наш сын?— Потому что я был уверен: он мне не скажет. Найти Гэрана и Зандрамас — это мое дело, и я не думаю, что меня освободят от выполнения этой задачи.— Освободят? Кто освободит?— Пророчества. Оба Пророчества. Они ведут игру, и мы должны следовать их правилам, даже если мало что о них знаем.— Но это нелепо.— Пойди и скажи им. Это ведь не мной придумано.Тетушка Полгара с любопытством посмотрела на Эрионда.— А ты знал об этом? Я имею в виду о своем имени?— Я знал, что у меня другое имя. Когда вы назвали меня Эррандом, мне это не показалось правильным. А тебе не нравится мое теперешнее имя, Полгара?Волшебница поднялась из-за стола, подошла к Эрионду и ласково обняла его.— Ну что ты, Эрионд, нравится.— А какую конкретно задачу Ул возложил на тебя? — спросил Белгарат.— Он сказал, что я сам узнаю, когда дело дойдет до нее.— И больше ничего не говорил?— Сказал, что она очень важная и изменит меня.Белгарат покачал головой и спросил, вконец озадаченный:— И почему так — загадка на загадке?— Это еще одно из правил, о которых говорил Гарион, — вмешался Шелк, доливая себе напиток из сосуда. — Так, и что дальше, старина?Белгарат задумался, теребя при этом мочку уха и глядя вверх на один из светильников.— Я думаю, можно вполне уверенно сказать: вот эта встреча и есть то, что должно было случиться в Пролгу, — наконец промолвил он. — Так что теперь нам самое время продолжить путь. Хуже не будет, если мы придем туда, куда идем, чуть раньше, но я уверен, разразится катастрофа, если мы туда опоздаем. — Он встал из-за стола и положил руку на костлявое плечо Горима. — Я постараюсь время от времени передавать тебе весточку. Ты не смог бы попросить своих людей подземельями вывести нас к Арендии? Мне хотелось бы выйти наружу как можно скорее.— Конечно, мой старый друг, — ответил Горим. — И да направит ваши стопы Ул.— Надеюсь, что хоть кто-то направит, — тихо пробормотал Шелк.Белгарат строго взглянул на него.— Все нормально, Белгарат, — задиристо произнес Шелк. — Тот факт, что ты все время плутал, ничуть не умаляет нашего уважения к тебе. Эту привычку, я уверен, ты подцепил где-то на стороне. Твоя голова, видно, предназначена для более серьезных вещей.Белгарат взглянул на Белгариона.— А что, его присутствие и в самом деле обязательно для нас?— Да, дедушка, обязательно.Два дня спустя вскоре после восхода солнца они добрались до пещеры, выходившей в березовую рощу. Белые деревья тянули голые ветви к голубому-преголубому небу, опавшие листья золотым ковром покрывали землю. Улги, которые вели их по пещерам, щурились и часто моргали от солнечного света.Проводники тихо сказали несколько слов Белгарату, тот поблагодарил, и они поспешили спрятаться в милой им темноте.— Вы даже не представляете, насколько лучше я чувствую себя сейчас, — с облегчением произнес Шелк, выйдя из пещер и вдохнув воздуха морозного солнечного утра. Тут и там виднелись снежные островки, покрытые корочкой и блестевшие под солнцем. Откуда-то слева доносилось журчание речушки, струи которой разбивались о камни.— Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся? — спросил Белгарата Дарник, когда компания въезжала в рощу.Старик скосил глаза в сторону поднимающегося солнца и ответил:— Я так думаю, что мы где-то у центральной Арендии.— К югу от самой низкой точки Арендийского леса? — спросил Шелк.— С уверенностью не могу сказать.Маленький драсниец огляделся.— Ну-ка, дайте-ка я лучше сам посмотрю. — Он показал рукой на небольшую гору среди леса. — Вон оттуда я бы мог что-нибудь увидеть.— А я думаю, пора бы и позавтракать, — подала голос Полгара. — Давайте-ка подыщем место для костра.— Я ненадолго, — сказал Шелк и направил лошадь в глубь леса.Остальные поскакали вниз по склону; лошадиные копыта с шелестом вздымали толстый лиственный покров. Через несколько сотен ярдов они нашли в лесу, на берегу речушки, шум которой услыхали, выйдя из пещер, поляну. Полгара остановила свою лошадь.— Подходящее место, — решила она. — Гарион, а ну-ка идите с Эриондом дрова собирать! Сейчас пожарим хлеба и ветчины.— Есть, тетушка Пол, — по привычке ответил Гарион, мигом спрыгнув с седла.Эрионд также спрыгнул на землю, и оба исчезли за белоствольными деревьями в поисках хвороста и поленьев.— До чего же приятно снова очутиться на солнечном свету, — сказал Эрионд, вытаскивая сухой сук из-под упавшего дерева. — В пещерах красиво, конечно, но под небом мне больше нравится.Гарион испытывал безграничную симпатию к этому юноше с открытым лицом.Случившееся в пещерах еще более сблизило молодых людей и окончательно прояснило смутную мысль, которая витала в голове Гариона уже несколько лет. Их обоих воспитали тетушка Полгара и Дарник, поэтому они чувствовали себя почти братьями. Эта мысль снова пришла Гариону в голову, когда он связывал веревкой охапку хвороста. Гарион в то же время понимал, что очень мало знает об Эрионде и о том, что было с ним до того, как его нашли в Рэк-Хтоле.— Эрионд, — спросил он с любопытством, — а ты совсем не помнишь, где жил до того, как тебя нашел Зедар?Молодой человек посмотрел в небо и задумался.— В каком-то городе, думаю, — ответил он. — Помню вроде улицы. И лавки.— А мать совсем не помнишь?— Не помню. Не помню, чтобы мы долго жили на одном месте. Или среди одних и тех же людей. Бывало, подойду к двери, а люди меня впускают, дают поесть, переночевать.Гарион вдруг почувствовал острый прилив симпатии к Эрионду. Ведь Эрионд был таким же — или еще больше — сиротой, как и сам Гарион.— А ты помнишь тот день, когда тебя нашел Зедар? — спросил Гарион: Эрионд кивнул:— Да, и довольно хорошо. День выдался облачный, теней не было, и я могу даже сказать, в какое время дня это произошло. Он встретился мне в узком переулке, и я помню боль в его глазах, словно перед этим с ним случилось что-то ужасное. — Эрионд вздохнул. — Бедный Зедар.— Он никогда не разговаривал с тобой?— Не очень часто, и обычно говорил, что имеет поручение Поручение — по-английски «errand». Отсюда, очевидно, «первое» имя мальчика. (Здесь и далее примеч. перев.)

для меня. Он время от времени разговаривал во сне. И я помню, как он часто произносил слово «учитель». Иногда он произносил его с безмерной любовью, а иногда — со страхом. Словно у него было два совершенно разных учителя.— Так оно и было. Вначале он был одним из учеников Алдура, а потом его учителем стал Торак.— А почему, как ты думаешь, он это сделал, Белгарион? Почему поменял учителей?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55