Мы, локоно, мирный народ.
- Я знаю, - отвечал я, - и за это вас ценю. Больше того, я полюбил
вас, а ваша женщина, Ласана, даже стала моей женой. Но испанцы говорят,
что плантаторы в голландских колониях жестоко издеваются над своими
рабами-неграми, так ли это?
- Да, это так. Не выдерживая мук, некоторые негры сами себя убивают,
а другие бегут в ближайшие джунгли. Но это их редко спасает. В джунглях на
них как бешеные псы охотятся карибы. Карибы не знают пощады. Голландцы
подкупили их, разожгли в них алчность, платят за каждого пойманного
невольника. Карибы постоянно устраивают на рабов облавы. С карибами трудно
справиться! Они - настоящие яухаху, злые демоны, их нельзя победить!
- Нельзя победить?!
- Ое-й, ое-й, непобедимые! - Досадно и горько было смотреть, как эти
несчастные, забитые существа, испуганно озираясь, все разом согласно
кивали головами и лепетали: - Да, да, непобедимые. Карибы - сильнее всех,
они не знают страха и пощады, они охотятся на людей, жгут и убивают...
Было ясно, что продолжать этот разговор не имеет смысла, и я
переменил тему:
- Можно ли подойти к Нью-Кийковералу на нашей шхуне? - спросил я и
пояснил: - Вы видите, она в два раза больше самой большой вашей итаубы?
- Можно, можно. Туда плавают совсем большие морские корабли. На них
привозят черных рабов. Но там много мелей, их надо обходить.
- А вы знаете эти мели?
- Знаем, знаем. Все мели знаем.
- Тогда дайте нам проводника.
Нет, желающих не находилось. Хозяева извинялись, оправдывались, но
поддерживать нас явно опасались.
- Канаима лишил вас разума! - гневно воскликнул Фуюди. - С вашим
лоцманом ничего не случится, ведь он будет под защитой самого Белого
Ягуара! Голландцы чтят Белого Ягуара не меньше, чем испанцы!
Видя, что слова Фуюди не находят отклика, я решил прибегнуть к более
вескому аргументу и протянул Варамараку мой богато украшенный чеканкой
мушкет со словами:
- Проводник, который согласится указать нам путь к столице
голландской колонии, получит вот это замечательное ружье с порохом и
пулями на тридцать выстрелов!..
Плата была щедрой и чертовски соблазнительной; померунские араваки
буквально онемели. Но и этим даром никто не прельстился.
В обратный путь мы решили отправиться на рассвете следующего дня, а
заночевать всей нашей группой - в шалашах поблизости от селения на берегу
Померуна. Около полуночи Арасибо шепотом разбудил меня и, приложив палец к
губам, знаками заставил прислушаться: с опушки ближайших джунглей
доносились какие-то таинственные звуки. Это было что-то похожее на
своеобразный мелодичный свист, несущийся сразу с нескольких сторон.
- Канаима! - чуть слышно прошептал Арасибо.
Я напряг слух. "Ху-ри-сье-ави", "ху-ри-сье-ави", - послышалось мне.
- Наверное, какие-то ночные птицы, - попытался я успокоить
взволнованного Арасибо.
- Нет! - возразил Арасибо. - Это не птицы!
- Значит, люди?
- Не знаю; но это - враги.
Ночь была не очень темной, сквозь чащу пробивался яркий свет звезд. Я
бесшумно соскользнул с гамака и, прихватив пистолет, решил пойти на
ближайший источник свиста, чтобы развеять страхи Арасибо.
- Остановись! - прошипел он. - Не ходи!
В этот момент проснулась Симара, отличавшаяся на редкость чутким
сном, и, разобравшись в обстановке, молча встала рядом со мной, сжимая в
руке лук.
Мы стали осторожно красться в ту сторону, откуда доносились ближайшие
звуки. Заросли были непролазные, и чтобы проскользнуть сквозь них,
требовалась немалая сноровка. Сноровки нам было не занимать, но существа,
издававшие таинственные звуки, все-таки нас заметили: послышалось, как
кто-то находившийся в нескольких шагах от нас бросился наутек. Я еще не
успел поднять пистолет, как у меня за спиной фыркнул лук Симары. Судя по
всему, стрела достигла цели, раздался приглушенный стон, похожий на
человеческий, и удаляющийся треск сучьев - кто-то торопливо убегал. Я
выстрелил на шум из пистолета, главным образом для того, чтобы разбудить
товарищей.
Я не мог себе простить: близость дружественного нам селения усыпила
мою обычную бдительность, и я не выставил охрану. Хорошо, что вовремя
проснулся Арасибо. Но что это было, или кто это был? Что значил этот
певучий свист мнимого Канаимы?
Едва рассвело, мы отправились в заросли искать следы непрошеных
визитеров. И нашли. Это были следы нескольких индейцев. Стрела Симары, как
видно, ранила одного из них. Стрелу мы нашли неподалеку в траве. Она была
в крови. Ничего больше обнаружить не удалось...
...Только мы успели вернуться, как появился вождь Варамарака и привел
с собой своего младшего брата Катеки.
- Катеки покажет вам дорогу в Нью-Кийковерал. Он знает все острова и
мели на Эссекибо. Уж очень понравилось ему твое ружье.
- Вот и хорошо! - обрадовался я. - Но скажи мне, вождь, что за
таинственные гости были здесь ночью? Что им было нужно?
- Убить тебя. В верховьях нашей реки живут акавои...

В ЛОГОВЕ ЛЬВА?
Через двое суток после выхода из устья реки Померун мы достигли
огромной дельты мощной Эссекибо, Текущей, как и все реки Гвианы, с юга. В
этой дельте шириной более двадцати миль было несколько крупных островов.
Слово "Гвиана" на языках индейских племен означает: "Страна Многих Вод".
Когда мы приблизились к левому берегу устья Эссекибо, солнце
клонилось к закату. Используя морской прилив, нам удалось благополучно
миновать мелководье и войти в пролив между двумя островами.
- С правой стороны - остров Тигров, так называют его голландцы, -
пояснил Катеки, - а с левой - остров Вакенама...
Тиграми европейцы, прибывающие в Южную Америку, называли ягуаров.
- И много там этих хищников? - поинтересовался я.
- Не знаю, господин. Там прежде жили карибы... тоже хищные.
- А теперь их нет?
- Карибы везде... Сегодня их нет... а завтра есть...
Когда стемнело, Катеки посоветовал остановиться, мы бросили на ночь
якорь подальше от берега и только с рассветом снова двинулись в путь.
Несмотря на сопутствующий нам прилив с океана, целые сутки мы блуждали
среди множества разных, больших и меньших, островов в устье Эссекибо. В
конце концов на третий день нам кое-как удалось выбраться из этого
островного лабиринта на открытый простор реки, достигавшей здесь добрых
шесть миль в ширину.
Я осматривал берега в подзорную трубу - повсюду непроходимые заросли
таинственных и зловещих джунглей. Один только раз появился индеец в
крошечной яботе, но, едва завидев нас, испуганно бросился наутек и тут же
скрылся в прибрежных зарослях.
На четвертый день пути река Эссекибо сузилась до двух миль. И тут на
ее правом берегу мы вдруг увидели первые вырубки в джунглях, а на них
одну, а затем и вторую плантации сахарного тростника. Здесь в безопасной
дали от океана поселились голландцы.
А на следующее утро на том же правом берегу из джунглей показалось
большое поселение. Катеки сообщил, что это и есть столица голландской
колонии, резиденция губернатора, которого голландцы называют генеральным
директором.
Приблизившись к пристани, мы пришвартовались к деревянному помосту.
Тут же сразу появилось несколько весьма воинственно настроенных портовых
служащих, которые, завидя на палубе толпу индейцев, да с ними еще и
негров, подняли было крик, но едва они увидели меня в парадном мундире
английского капитана, как физиономии их сразу же преобразились. Уже
несколько лет, со времени Утрехтского мира, между Нидерландами и Англией
сохранялись добрые отношения, и потому мой мундир произвел должное
впечатление: здесь, в голландской колонии, к англичанам тоже относились с
надлежащим почтением.
Начальник портовой службы, узнав через Фуюди, что я прибыл к
генеральному директору колонии как полномочный посланник, стал еще
приветливее и повелел одному из своих людей проводить меня в
губернаторский дворец.
Немало времени утекло с тех пор, как я покинул Джеймстаун в
Вирджинии, и за все эти годы, скитаясь по необитаемым островам, диким
рекам и девственным джунглям, не видел ни одного города. А тут вдруг сразу
десятки настоящих домов и даже несколько каменных двух- и трехэтажных
зданий, улицы, наполненные шумом и гамом, показавшимся мне оглушительным,
всюду говор и суета, кареты и повозки в конных упряжках, снующие тут и там
пешеходы разных национальностей и разного цвета кожи. Торговцы, ряды лавок
со множеством всяческих товаров. Городишко был небольшой, но, повторяю,
суета в нем показалась мне невообразимой и пугающей.
Из рассказов померунских араваков я узнал, что по принятому здесь
обыкновению всякий уважающий себя белый обычно ходил по городу с эскортом
из нескольких вооруженных слуг, индейцев или негров. Поэтому и я,
направляясь к генеральному директору, взял с собой в качестве
сопровождающих не только Фуюди как переводчика, но также и Арнака и пять
вооруженных воинов из его отряда. Резиденция генерального директора
находилась на противоположном конце городка и представляла собой довольно
большое двухэтажное здание, в котором, кроме того, размещалась и
колониальная администрация. В дом мы вошли только вдвоем: я и Фуюди, а моя
"свита" осталась на улице. Принял нас секретарь директора, не старый еще
голландец с румяным лицом, в очках, со светлыми и какими-то поразительно
мертвыми глазами. Меня обрадовало, что он владеет английским языком, и,
объяснив ему цель своего визита, я попросил о встрече с генеральным
директором. Лицо секретаря выразило растерянность, будто он не совсем меня
понял, но, с минуту помолчав, он ответил:
- Его превосходительства генерального директора ван Хусеса сейчас в
городе нет. Из поездки он вернется не раньше чем через неделю.
- А его заместитель?
- Минхер Хенрик Снайдерханс - здесь...
Секретарь смерил меня довольно недоброжелательным взглядом, а на его
тонких губах промелькнула какая-то неопределенная усмешка.
- Простите, ваша милость, - недовольно буркнул он, - я что-то не
совсем вас понял... В чем, собственно, дело? Вы, ваша милость, -
англичанин, не так ли?
- Да, я из Вирджинии.
- А прибыли от имени и по поручению венесуэльских испанцев?
- Именно так!
- С целью вести с нами какие-то переговоры? - продолжал голландец,
все менее старательно скрывая издевательскую насмешку в голосе.
- И никак не иначе! - ответил я.
- И вы, ваша милость, непременно хотите видеть вице-генерального
директора, минхера Снайдерханса?
- Да!
- Тогда прошу минутку подождать! - сказав это, секретарь с кривой
усмешкой на губах направился в соседнюю комнату. Его "минута" длилась
чертовски долго. Как видно, им пришлось держать трудный совет, или, еще
вероятнее, они хотели продемонстрировать, что не принимают меня всерьез.
Наконец оба вышли в довольно игривом настроении. Хенрик Снайдерханс,
несмотря на свой высокий пост, был моложе секретаря и в то же время
респектабельнее: резкие черты его лица выражали энергию, спесивость, даже,
пожалуй, склонность к жестокости.
- Итак, нам выпала честь, - обратился ко мне тоже по-английски с
иронической шутливостью Снайдерханс, - принимать испанского посла в
мундире английского капитана.
- По меньшей мере, троекратное преувеличение, минхер! - подхватив его
тон, отшутился и я.
- Даже троекратное? - удивился он.
- Троекратное: относительно посла, относительно чести и, наконец,
относительно английского капитана.
- Так, значит, вы, ваша милость, не английский капитан?
- Нет.
- Так кто же вы, черт побери?
У них вдруг пропало желание шутить. Улыбки исчезли с лиц, вновь
ставших по-чиновничьи серьезными.
- Хватит шуток! - воскликнул раздраженным тоном секретарь. - Как вы,
ваша милость, проникли сюда, в нашу колонию?
- На шхуне, с индейцами.
Секретарь пронзил меня гневным взглядом, явно подозревая в скрытой
издевке.
- С какими еще индейцами?! - воскликнул он.
- С араваками, - спокойно ответил я.
- Откуда они взялись? - Голос его был раздраженный и чуть
недоумевающий.
- С Ориноко, - я был по-прежнему спокоен.
- Там нет араваков! - резко возразил он.
Я посмотрел на него взглядом, исполненным притворного сожаления:
- Ах, так! Нет? А кто в таком случае не так давно уничтожил сотню
ваших акавоев? Подосланных к нам с разбойной целью?
Слова эти произвели на него такое впечатление, будто с ясного неба
внезапно грянул гром. В комнате воцарилось молчание. Оба голландца
уставились на меня, словно узрели злого духа или властителя тьмы Вибану.
Еще минуту назад столь завидно румяная физиономия секретаря заметно
побледнела.
Первым пришел в себя Хенрик Снайдерханс. Его издевательскую игривость
словно рукой сняло.
- Так вы, ваша милость... вы?.. - и умолк, как бы смешавшись.
- Да, это я! - добродушно кивнул я головой.
- Белый Ягуар?! - В его голосе послышались нотки беспокойства.
- Собственной персоной! - ответил я. - Белый Ягуар к вашим услугам,
господа!
Казалось, они никак не могли прийти в себя от изумления и взирали на
меня, словно на выходца с того света. Не обращая внимания на их явное
замешательство, я с убийственной вежливостью сказал:
- Еще раз убедительно прошу вас, господа, оказать мне содействие во
встрече с его превосходительством, генеральным директором ван Хусесом, но
прежде прошу не отказать в любезности взглянуть на это вот письмо
губернатора Каракаса, с которым мне оказана честь ознакомить его
превосходительство.
Я протянул им рекомендательное письмо на голландском языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87