Создание союза племен все мы встретили с большим удовлетворением, с
не меньшей радостью приветствовал его и капитан Пауэлл. Он не скрывал
своих надежд на то, что союз, по существу, направленный против тирании
испанцев, рано или поздно облегчит Англии проникновение на Ориноко. А дабы
индейцы уже сейчас познали щедрость англичан, Пауэлл, хитрая лиса, даровал
союзу десять новеньких ружей, тридцать фунтов пороха, центнер свинца и
приспособления для отливки пуль.
Варраулы не остались в долгу и одарили англичанина гамаками искусного
плетения, которых имели множество.
Я же капитану сказал:
- Весьма вашей милости признателен за щедрый дар, но знайте - это
ничуть не изменит моих взглядов на будущность индейцев в этих краях. Мне
будет крайне неприятно, если из полученных от англичанина ружей когда-либо
придется убивать англичан, незаконно вторгшихся на Ориноко...
- Придет время - изменишь свои взгляды!
- Время придет, а взглядов своих я не изменю! - ответил я твердо.
Спустя час река потекла в сторону моря, и капитан Пауэлл, а с ним и
вся его команда, напутствуемые добрыми пожеланиями, занялись последними
приготовлениями к отплытию брига.
И тут вдруг в голову Мне пришла мысль о моей собственной будущности,
и я сделал удивительное открытие: я больше не думал столь страстно, как
прежде, о возвращении на север, в Вирджинию, будто здесь обрел свою родину
и все, что дорого сердцу.
После отплытия корабля Пауэлла я велел привести к себе трех
пленников. Вид у них был крайне удрученный, в я не сразу понял, в чем тут
дело. Арнак вернул им оружие, а Оронапи приказал выдать запас
продовольствия на дорогу и одну небольшую лодку - яботу.
- Вы свободны, - объявил я, - и вольны поступать как вам вздумается.
Но если в голову вам взбредет шальная мысль мстить нам, знайте - пять
ваших родичей, оставшихся заложниками, тут же распрощаются с жизнью, а я
полагаю, что после их выздоровления смогу живыми и невредимыми отправить
их домой.
- Мы не собираемся вам мстить, - буркнул Дабаро в ответ.
- Каким путем вы думаете возвращаться на Куюни?
- Вдоль берега моря.
- А почему ты невесел? - спросил я прямо в лоб. - Разве ты не рад,
что остался живым?
- Не рад! Лучше бы я подох здесь как последняя собака!
- Ах вот как! Тебя грызет стыд за поражение?
- Да, грызет. На Куюни нас встретят презрением и насмешками, изобьют
палками...
- Скажи им, что мы побеждали врагов и посильнее вас, например,
испанцев, вооруженных до зубов. Скажи своим - пусть поостерегутся
связываться с нами. Расскажи им все, что видел здесь, скажи - мы зубастые
ягуары, умеем больно кусать, и от нас лучше держаться подальше... А теперь
можете отправляться, и не попадайтесь нам больше на тропе войны!
К вечеру селение покинули и наши новые друзья - Абасси со своими
варраулами. В Каииве стало тихо и пусто. Над ближайшим лесом мрачно
кружили черные стаи хищных грифов.
Утром следующего дня, на заре, пустились в обратный путь и мы. Лес
вокруг пробуждался. Пробуждался радостно, в гомоне птиц, в своем неизменно
поражающем воображение извечном буйстве пышной зелени и неуемной жажде
жизни.
В первых лучах утреннего солнца я увидел в небе летящих с берега на
берег огромных птиц. Это были благородные попугаи арара, сверкавшие
сказочным великолепном ярких красок. Вид их изумлял, вселяя веру в
неисчерпаемое могущество этих джунглей, в их таинственную; и необоримую
красу.
Надо ли удивляться, что сердце мое в это утро было преисполнено
счастья? Там, высоко вверху, в поднебесье, - сказочные птицы, здесь,
рядом, - Ласана, Арнак, Вагура, все мои друзья, здесь - дружный плеск
весел, несущих нас к родным берегам Итамаки.

Аркадий Фидлер
БЕЛЫЙ ЯГУАР - ВОЖДЬ АРАВАКОВ
Авторизованный перевод с польского
Вл. Киселева

БЕЛЫЙ ЯГУАР

ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
В джунглях Гвианы шел год 1728-й... Хотя наша победа над
воинственными акавоями была полной, жестокий враг пролил немало и нашей
крови. Мы потеряли почти двадцать араваков и более двадцати варраулов.
За всю свою историю Гвиана не знала столь жестокого сражения и такой
блистательной победы над врагом. Почти весь разбойничий отряд акавоев из
ста воинов был уничтожен поголовно, за исключением восьми взятых в плен. А
ведь акавои считались доселе непобедимыми и наводили ужас на все племена
гвианских индейцев. Благодарный за спасение вождь варраулов Оронапи на
радостях предлагал нам взять в жены или в услужение лучших девушек своего
племени. Я, однако, счел за благо вежливо уклониться от этого дара.
Зато мы с радостью согласились взять боевые трофеи: семь итауб и
четыре яботы, а также всяческое оружие, копья, луки со стрелами, палицы,
голландские топоры и, чему я был особенно рад, дюжину ружей, доставшихся
акавоям от голландцев с берегов реки Эссекибо. Радость, увы, омрачалась
ужасающим состоянием мушкетов, сплошь изъеденных ржавчиной.
Обратный путь до Кумаки, используя сопутствующий нам морской прилив,
можно было пройти не спеша на веслах по Ориноко за три дня. Правда, нас
стало теперь меньше: всего около ста двадцати воинов-араваков и нескольких
женщин, а лодок - больше, и таким образом на каждую лодку приходилось
меньше гребцов. Друзья хотели освободить меня от обязанностей гребца -
как-никак я их вождь! - но я с показным гневом отчитал их и остался на
веслах, как все.
Дух одержанной нами виктории еще не остыл в нас и царил на всех
пирогах. Я достаточно хорошо изучил жизнь и нравы араваков и знал, что
смерть постоянно ходит с ними, а потому кажется им явлением обыденным и
заурядным. Оттого потеря без малого двадцати соплеменников для них
представлялась неизбежной, естественной и не омрачала радости победы.
Причем я с удивлением отметил, что, кажется, я и сам ничуть не лучше их и
по характеру становлюсь похожим на индейца. И впрямь я потерял двух
близких соратников, храбрых воинов, моих лучших друзей, однако сейчас на
итаубе, плывшей по мощной реке вдоль бескрайних джунглей, я, как и все
остальные, подпал под всеобщее радостное настроение.
Да, здесь были мои друзья, мы вместе делили радости и горести, мы
безгранично верили друг другу, и нам было хорошо. А вокруг нас совсем
рядом грозно щетинились немеренными милями джунглей берега реки. Где-то
там, на востоке, в двадцати днях пути на быстрой итаубе, в чаще лесов на
берегах реки Куюни племя акавоев вскоре станет оплакивать гибель своих
воинов. Призовет ли оно демона мести - Канаиму, чтобы покарать нас? Иль,
напротив, устрашившись, смирится? Кроны могучих деревьев простирали над
водой свои мощные ветви; низко свисая над нашими итаубами, они словно
стремились схватить нас в свои лапы. А быть может, укрыть?..
Около полудня морской прилив стал спадать и, постепенно ослабевая,
наконец совсем прекратился. Река замерла, а час спустя понесла свои воды
обратно к морю.
Спешить нам было некуда, и как только нашелся более высокий,
незаболоченный берег, мы высадились, разбили бивак с намерением несколько
часов передохнуть и уж потом, ближе к полуночи, двинуться дальше. К тому
времени течение снова станет попутным, повернет от моря к верховьям реки и
понесет наши лодки в глубь материка. Мендука и его варраулы, знавшие тут
каждую излучину, залив и протоку, будут служить нам в ночи лоцманами.
Как же пригодились нам теперь добытые у акавоев голландские топоры!
Ловко орудуя ими, мы вмиг расчистили участок леса от кустов и молодой
поросли. Женщины, разведя костры, готовили пищу. Оронапи, вождь варраулов,
щедро снабдил нас в дорогу всевозможной снедью. Особенно хороши были
фрукты и сушеная рыба.
Завидев в стороне, в кустах, Арнака, я спросил его шепотом:
- Арнак, ты не забыл об охране лагеря?
Юноша вспыхнул:
- Дозорных выставил?
- Конечно. У реки и со стороны леса.
Мне так и хотелось обнять и расцеловать юношу: моя наука не пропала
даром. Он и впрямь стал моей правой рукой и верным другом...

ВАЖНОЕ РЕШЕНИЕ
Солнце стояло еще высоко, когда все мы утолили и голод и жажду. Я
объявил своим ближайшим сородичам, что хочу сейчас же собрать воинов,
особенно вождей и старейшин, на совет и сообщить им нечто весьма важное.
- Жаль, что у тебя нет здесь шкуры ягуара, - огорчился сметливый
Вагура.
- И правда, - поддержал его Арнак.
- Не беда! - тут же нашлась Ласана. - Зато у нас есть шкуры пумы,
убитой неделю назад. Сойдет и она!
Одним словом, моя свита единодушно решила, что здесь шкура пумы -
вполне достаточный символ власти вождя, и мне не оставалось ничего
другого, как перекинуть ее через плечо, придав тем самым себе больше
важности и значимости, в то время как воины стали собираться и
рассаживаться вокруг меня на земле.
- Воины, я буду говорить с вами о том, что уже было и что должно
скоро произойти! - обратился я к собравшимся по-аравакски, ибо уже неплохо
знал язык. - Дела это большой важности и касаются всего племени. Вы все
должны сказать свое слово. Я жду от вас речей разумных и мудрых...
Индейцы слушали меня с любопытством и смотрели дружелюбно, но заметно
было, не все: группа Конауро, демонстративно усевшись в самых дальних
рядах окружавшей меня толпы, хмуро поглядывала исподлобья.
- Всем ясно, - продолжал я, - на острове Каиива мы одержали большую
победу, и это вселяет законную гордость в сердца всех араваков. Но это не
все: ваши правнуки и через сто лет будут достойно чтить память всех вас.
собравшихся сегодня воинов. Они будут славить ваш подвиг в веках...
Свою речь на совете воинов я ни с кем из друзей предварительно не
обсуждал и потому был немало удивлен, когда Арнак, мой столь же смышленый,
как оказалось, сколь и храбрый, Арнак вдруг прервал меня, дав знать, что
хочет говорить.
Скрыв удивление, я кивнул в знак согласия.
- Воины! - начал Арнак. - Пусть кто-нибудь скажет, что я не знаю, как
жили раньше и как живут сейчас индейцы в Гвиане, не только араваки и
варраулы, но и акавои, карибы, арекуна, патемоны и макуши. Все скажут:
знаю. И я, Арнак, сын вождя, говорю вам: все, что сказал Белый Ягуар, -
святая правда, правда правд. В Гвиане, между Ориноко и Амазонкой, никто
никогда еще не терпел такого сокрушительного поражения, какое мы нанесли
недавно нашим врагам...
- А убитые на Каииве? Наши убитые братья! Кто их вернет нам?! Кто?!
Проклятие! - резко прервал вдруг Арнака кто-то из задних рядов отряда
Конауро.
- И погибшие зря! Зря!!! - рявкнул сам Конауро, которого я узнал по
голосу.
Мы сидели на опушке леса. Стволы лесных великанов заслоняли от меня
разъяренного Конауро. Эти гигантские стволы и царящий между ними полумрак
создавали неповторимую атмосферу таинственности и даже сказочности.
Слова Конауро и его сородича вызвали ропот недовольства и возмущенные
восклицания, ибо средь всех нас в тот день царила радость, и радость
понятная: нам удалось навсегда избавиться от грозного врага. Я готов был
ответить Конауро, но меня опередил Уаки. Старше меня, но моложе Конауро,
это был храбрый предводитель отряда, энергичный и смелый.
- Конауро! - громовым голосом крикнул он. - Ты что, ослеп?! Или разум
покинул тебя? Разве тебя не было в нашем селении на берегу залива Потаро и
ты не видел, что акавои готовились напасть на нас?..
- Готовились, но не напали! - возразил кто-то из ближайшего окружения
Конауро. - Они пошли на Каииву, на варраулов!
- Не напали! - не сдавался Уаки. - Не напали, потому что мы были
сильны и готовы к бою, у нас были ружья и много разного оружия, у нас был
мудрый и храбрый вождь, и проклятые акавои в этом сами убедились. Вот
почему они не напали на нас, и тебе это известно...
- А знал ли твой мудрый вождь, - взвизгнул кто-то из приспешников
Конауро, - что акавои, разбив варраулов и захватив много пленников,
вернулись бы довольные на свою Куюни, а нас оставили в покое?
- Эй, вы, храбрецы, потише! - гневно крикнул я. - Варраулы - наши
друзья, и прийти к ним на по мощь был наш трудный, но священный долг.
- Канаима лишил Ягуара разума!
Среди араваков поднялся возмущенный гул, словно в потревоженном рое
злых ос. Арнак старался перекричать шум, и наконец ему это удалось:
- Конауро, вождь рода трусливых Кайманов, ты ошибаешься! Я много
слышал об акавоях и знаю их непомерную гордыню и спесь. Мы вынудили их
отказаться от нападения на нас. Они никогда бы нам этого не простили и,
захватив Каииву, опьяненные легкой победой, тут же бросились бы на наше
селение и Сериму. Я, Арнак, говорю: ты ошибаешься, вождь Конауро!
- Все равно, - донесся откуда-то из-под дальнего дерева странно
изменившийся голос Конауро, - все равно, я думаю, как думал, и знаю, что
потерял многих воинов моего рода понапрасну! Да падет проклятие на головы
тех, кто в этом повинен!
В этот момент наш шаман Арасибо, сидевший до этого рядом со мной с
опущенной головой, вдруг резко поднял ее и стал всматриваться в сумрак,
туда, где находился Конауро. Как видно, он считал, что проклятия и прочее
колдовство - лишь его, шаманское, дело.
- Конауро болен! - бросил он в мою сторону. - Канаима лишил его
разума!
- Ты прав! - пробормотал я с горечью. - Меня это очень печалит.
Не все знали, как развивалась смертельная схватка между отрядом
Конауро и акавоями. Я попросил Мигуэля рассказать воинам, как все было.
Мигуэль, хорошо владевший языком араваков, начал с того, как шло сражение
и как потом его отряд бросился на помощь воинам Хаки и Конауро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87