киты
все шли и шли, и не было им конца.
- Благородный Атос, - проговорил флагман Макомбер. - Я обращаюсь к
вам как уполномоченный Комиссии по чрезвычайным происшествиям. Прошу
выслушать меня с наивозможным вниманием...

6
Не на шутку горячее солнце давно перевалило через стрик и отлого
катилось к обеднику.
Утомленные деловой частью беседы и слегка подавленные навалившейся на
них ответственностью, спали в саду, растянувшись в тени прямо на траве,
Атос и флагман Макомбер. При этом Атосу снилась Тзана, девица с Бангу, у
которой, впрочем, было почему-то Галино лицо, а флагман Макомбер видел во
сне извивающегося в конвульсиях Великого Спрута, которого он, впрочем,
наяву никогда не видел.
Двуглавый Юл сидел подле люка в свою конуру, из которой тянуло
приятным холодком, чинил защелку обширного белого зонтика и рассеянно
болтал с домашним роботом. Ему было без всяких объяснений приказано никуда
не отлучаться, и он страдал от любопытства.
Передатчик-автомат уже выслал на записывающее устройство личных
секретарей-приемников Портоса и Арамиса краткое изложение событий,
разработанный план действий и приглашение прибыть к Атосу к семнадцати по
местному времени.
В Сайылыкский кошачий заповедник за младшим смотрителем, временным
гражданином Человечества Мээсом был выслан аэрокар с приказом
уполномоченного Комиссии по чрезвычайным происшествиям.
И случилось так, что как раз в это самое время в дом своих родителей
в Шуэньяуне (если читатель не знает, поясняем, что это почти в центре
Бирманской коммуны) нагрянул Ваня со своей Принцессой Тзаной.
Вообще, надо сказать, нагрянывание было у Вани излюбленным способом
появляться в заданном месте. Нагрянет, бывало, и поля на три километра в
окружности оглашаются радостными голосами детишек, летит строгое
педагогическое расписание, смеются и сердятся воспитатели. Нагрянет - и
приветливый рев оглашает общежитие, звонко гремят шлепки по спине, летит
распорядок дня, и девушки бегут смотреться в зеркало. Нагрянет - и
восхищенно трубят слоны, беспокоятся близорукие носороги, тянут за
кубиками рафинада длинные шеи газелеглазые жирафы, летит установленный
порядок поведения посторонних в зверином царстве, и чернокожие
атлеты-аспиранты сбегаются для веселого разговора с хорошим человеком.
Конечно, Ваня никогда не позволял себе нагрянуть, скажем, в заводской
цех на ходу, в лабораторию во время эксперимента или в конференц-зал,
когда там совещаются, или в санаторий, если там мертвый час: могли и по
шее дать, и вообще Ваня был юноша воспитанный. Он отлично отдавал себе
отчет в том, куда и когда можно нагрянуть и куда войти с достоинством,
испрося предварительно разрешения, а куда проникнуть украдкой и присесть в
уголку, чтобы не выгнали. Но домой, к отцу и маме, сам бог велел
нагрянывать.
К его великому огорчению, дома никого не оказалось. Робот доложил,
что мама Галя усвистала в Мандалай по своим ботаническим делам, а папа
Портос уже вторые сутки демонстрирует искусство ночных прыжков без
парашюта в далекой Боготе. Это было тем более неприятно, что Ваня именно в
этот день решился представить родителям Тзану не только как партнершу по
превосходному музыкальному поэтическому спектаклю "Бременские музыканты".
Однако делать нечего. Ваня совсем уже решился было вызвать какого-нибудь
воздушного одра и вернуться к своей труппе, которая в те дни развлекала
детишек и пенсионеров в Инсбруке, когда взгляд его совершенно случайно
упал на пульт секретаря-приемника на отцовском рабочем столе. Там с едва
слышным попискиванием мерцал красный огонек: "Весьма срочно! Весьма
серьезно! Весьма обязательно!"
- Посиди, Принцесса, - бросил он Тзане и ткнул пальцем в клавишу
воспроизведения.
С каменным лицом (этот парень умел делать каменное, ничего не
выражающее лицо) выслушал он изложение известных нам событий. Затем он
прослушал план действий.
"Дорогой Портос! Ты уже сообразил, конечно, в чем состоит наш
замысел. 20 июля в 13:00 по мировому времени противник ожидает обнаружить
и взять на северном берегу Черной Скалы экстрадикционную группу. Таким
образом, имеет место шанс вступить с противником в контакт, не дожидаясь
результатов научной, технической и военной экспертизы. Мы намерены
устроить Великому Спруту и его банде маленький сюрприз. Вместо
чудо-доктора Итай-итай, подонка Мээса и разжиревшего Двуглавого Юла пойдет
кто-нибудь из нас. Нечего и говорить, это смертельный риск. Но нам ли
отступать? Я не счел себя вправе не поставить тебя в известность об этом
деле. Ты бы никогда не простил меня. Обсуждение состава
разведывательно-диверсионной группы состоится на моей вилле сегодня в
17:00 по моему времени. Жду тебя с Галей. Флагман Макомбер тебе кланяется.
Твой Атос. Постскриптум: ну а если мы все-таки сложим голову, так ведь за
нами двинется вся Земля!"
Ваня дослушал до конца, посвистел мотивчик из Г.Гладкова и взглянул
на Тзану. Ах, хороша она была в тот момент: свернулась калачиком в
глубоком кресле Портоса, загорелая, чистенькая, в короткой юбочке и
просторном жакете без рукавов. На его взгляд она ответила безмятежным
взглядом огромных зеленых глаз.
- Если ты погибнешь, я умру, - сказала она.
Ваня пожал плечом.
- Как-нибудь, - произнес он. - Отец один раз уже погиб из-за этих
мерзавцев. Не ему же идти... И потом: пуркуа па?
- Конечно! - согласилась она с улыбкой на нежных розовых губах. -
Пуркуа па? Я всего-навсего сказала, что, если ты погибнешь, я умру.
Подумаешь, большие дела... Не обращай внимания.
Ваня отвернулся и тронул пальцем клавишу. Запись стерлась. Он
поколебался, оглядываясь, потом махнул рукой:
- Все. Попрощались. Пошли, Принцесса.
Она легко, как муха со стены, вылетела из кресла и оказалась возле
него.
- Ваня! - прошептала она. - Мой Трубадур! У вас на Земле ведь это
единственный вид собственности?
И час спустя они были на берегу Ледовитого океана.
Атос, Арамис и флагман Макомбер сидели на веранде за столом, тут же
на перилах восседал Двуглавый Юл, весь, от обеих шей и до ступней
затянутый в трико цвета яичного желтка. Он яростно вращал своими тремя
глазами и хрипло орал в две глотки, распространяя в свежем солоноватом
воздухе сернистые испарения:
- Это я расцениваю как недоверие! Саботаж энтузиазма! Конечно, вы
всякие такие и сякие флагманы-мушкетеры, мастера-ученые-химики-резинщики,
мудрецы-благодетели, а я всего лишь любительский футболист, презренный
вратарь, да еще двухголовый, сомнительный, несчастный изгнанник, пария,
землянский пленник! Души у меня нет, совести нет, пистолетов нет, можно
обижать и не оглядываться! А что у меня в груди все горит, двадцать ваших
лет с Великим Спрутом поквитаться хочется - этого вы в ограниченной
мудрости своей допустить не можете! Да они там как увидят вас без меня,
гордого, готового, двухголового, они же вас сразу к стенке! Я же не на фук
иду, я же понимаю, вы мне не верите, вам наплевать, что тогда великий
доктор Итай-итай говорил, вы на это сморкнулись и забыли, так я же
заложников оставляю, двух заложниц, которых вы все, вместе взятые, не
стоите, соображаете? Поликсену Митрофановну из детского сада номер сто
тридцать один и медведицу мою белопушистую, распрекрасную Алеоуолу, ей же
цены нет, одного нутряного сала кило с пятнадцать, высшего качества! Знаю,
унижаюсь я, оба лица теряю, но на коленях прошу: возьмите с собой! Дело
ведь принципиальное! Я ведь и до Всемирного совета дойти могу, вы меня еще
не знаете! Вы все думаете: футболист, да еще вратарь, а я ведь могу, я еще
очень и очень могу!..
Он ревел, рычал, тыкал костлявым пальцем в собеседников и в
пространство за пределами веранды, а Атос, Арамис и флагман Макомбер
серьезно слушали и кивали.
- Если уж на то пошло, так не трусливее я вас, жизни для дела никогда
не жалел, а что вы меня тогда взяли, так сила солому ломит...
Тут-то и раздалась в саду песня, хрипловатый мужской и звонкий
девичий голос:
Ничего на свете лучше не-ету,
Чем бродить друзьям по белу све-ету!
Тем, кто дружен, не страшны тревоги,
Нам любые дороги доро-оги...
Двуглавый Юл на полуслове захлопнул обе пасти, все повернулись лицом
к саду, а из-под яблонь уже выходили, держась за руки, Ваня и Тзана с
планеты Бангу.
- Привет, дядя Атос! - вскричал Ваня, поднимаясь на веранду. -
Привет, дядя Арамис! Здорово живешь, старый Юл! А это флагман Макомбер,
если не ошибаюсь? Здравствуйте, очень польщен!..
- Ты? - изумленно вопросил Атос, подняв брови. - А где же отец?
- Я ЗА НЕГО! - со страшной интонацией откликнулся Ваня.
Пораженные Атос, Арамис и флагман Макомбер переглянулись, а Двуглавый
Юл, осклабясь обеими рядами щучьих зубов, лязгнул в костлявые ладони.
- Здравствуйте, дядя Атос, - серебряно прозвенела Тзана, делая
книксен перед мастером.
Атос хмуро кивнул.
- Здравствуйте, дядя Арамис!
- Здравствуй, киска, - рассеянно отозвался Арамис.
- Здравствуйте, флагман Макомбер!
Флагман Макомбер встал, очень серьезный и сосредоточенный, и наклонил
голову.
- Рад сделать знакомство, мисс, - произнес он.
- Здравствуй, чудище, - сказала Тзана, повернувшись к Двуглавому Юлу.
Двуглавый Юл воссиял. Двуглавый Юл спрыгнул с перил и распахнул
длани. Двуглавый Юл обнял Тзану за узкие плечи и поцеловал в лоб - сначала
правой головой, затем левой. Двуглавый Юл сказал:
- Здравствуй вечно, звездочка! И чего ты такая тощая? И здоровенькая
ведь, а все тощая и субтильная. А я тебе куклу смастерил, ужо подарю, в
конуре она у меня... Ты как? Жизнью довольна? Ванька тебя не обижает? Если
что, ты мне скажи, я ему... это самое... шею... общественное порицание...
А?
И Двуглавый Юл, бывший лютый пират и многоразовый убийца, повернулся
к Ване и игриво ткнул его в бок железным пальцем.
- Ты мне смотри насчет Тзаночки-то, слышишь? - проворковал он.
Неизвестно, чем бы закончилась эта трогательная сцена, но тут из-за
деревьев появилась массивная слоново-пингвинья фигура, и наглый скрипучий
басок проговорил:
- Это сюда меня вызывали? Я не ошибся?
Двуглавый Юл взглянул и выпучил глаза.
- Ба! - возопил он. - Старый хобот! Крылатый боров! И ты здесь?
Явился, за сто лет не запылился! Ха, вся старая гопа в сборе! После
стольких-то годочков...
- Помолчите, Юл, - строго произнес флагман Макомбер. Кажется, он
первым вышел из психического ступора, вызванного появлением Вани и его
подруги. - Помолчите и дайте возможность работать. - Он обратился к
слонопингвину: - Да, Мээс, вас вызвали сюда. Вы не ошиблись. Поднимитесь
на веранду.
Мээс, шурша концами перепончатых крыльев по доскам ступенек, опасливо
поднялся. Вид у него был такой, словно он в любую минуту ожидал оплеухи.
- Заявляю официально, - произнес он, безошибочно останавливаясь перед
флагманом Макомбером и глядя свинячьими глазками поверх его головы. -
Заявляю немедленно и официально. Мое обвинение директора заповедника в
поощрении вверенного ему кошачьего контингента к распутному поведению
является ошибочным. Признаю ошибку. Официально. Исключительно по причине
усердия и рвения, а также недопущения. Готов понести заслуженный выговор.
- Во сволочь! - восхищенно произнес Двуглавый Юл.
Ваня взял Тзану за руку и отвел ее в угол веранды. Усадив девушку в
соломенное кресло, он встал за ее спиной и устремил скучающий взгляд в
океанские просторы.
- Мээс, - строго сказал флагман Макомбер, - нас не интересуют ваши
мелкие гадости в Сайылыкском заповеднике. Хотя, движимый соображениями
гуманности, свойственной каждому гражданину Человечества, должен вас
предупредить, что когда-нибудь вам все-таки врежут по-настоящему. Терпение
граждан Человечества велико, но не беспредельно.
- Хобот тебе оторвут, бурдюк злоуханный! - ликующе объявил Двуглавый
Юл.
- Помолчите, Юл, - сердито сказал флагман Макомбер. - Так вот, Мээс,
ваши дурацкие интриги здесь никого не интересуют, и вызвал я вас сюда не
для этого.
- Я повергаю себя на ваш суд, флагман Макомбер, - смиренно проскрипел
Мээс. - Уповаю же только на вашу справедливость.
Старый скот не выразил никакого удивления при виде людей, которых он
так хорошо знал (всегда запоминаются люди, которые с пистолетом наготове
ведут тебя по твоему же собственному логову). Он сообразил, что бить и
таскать за хобот здесь, пожалуй, не будут, и слегка успокоился. Впрочем,
тут же выяснилось, что успокоился он рано.
- Вам представляется случай, - сказал флагман Макомбер, - оказать
приютившему вас Человечеству большую услугу.
- Всегда готов! - сейчас же брякнул Мээс.
- Мы снаряжаем экспедицию в нынешнее логово Великого Спрута и
предлагаем вам принять в ней участие.
На обширной сероватой физиономии Мээса явственно выступили пупырышки
неодолимого ужаса, он стал медленно пятиться, пока не уперся кожистыми
крыльями в перила. Затем он поднял бледную четырехпалую руку и помахал
ладонью перед глазами.
- Ни! За! Что! - проскрежетал он.
- Прекрасно, - удовлетворенно сказал флагман Макомбер. - Вы
удовлетворены, Атос? Так. И вы, Арамис? Я тоже. Наш морально-этический
долг выполнен. Констатирую, что присутствующий здесь временный гражданин
Человечества Мээс категорически отказался принять участие в действиях
против Великого Спрута.
- Ни в! Коем! Случае! - прошипел Мээс словно при последнем издыхании.
- Мы поняли, - хладнокровно сказал флагман Макомбер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32