Мелко-мелко задребезжали
какие-то незакрепленные металлические части, зазвенели неплотно
прилаженные стекла, по стенам побежали мурашки, а гул все усиливался,
становился выше и перешел в оглушительный скрежещущий визг, и у всех
мучительно заныли зубы, и волосы у всех встали дыбом, и на кончиках
волосков заплясали, потрескивая, жуткие лиловые огоньки, а с вороненого
ствола бластера в руке флагмана Макомбера стали срываться и с громом
лопаться маленькие шаровые молнии. Запахло грозовой свежестью. И вдруг все
кончилось, и железный голос Атоса раздался под потолком:
- Все четверо готовы.
Флагман Макомбер провел ладонью по мокрому от пота лицу и осмотрелся.
Двуглавый Юл сжался в комок в своем кресле, стиснув обе головы между
коленями и прикрывшись сверху обеими руками. У ног его, откинув в сторону
морщинистый хобот, в беспамятстве валялся Мээс. Арамис стоял у двери на
коленях и озабоченно ощупывал свою спину. Дверь была перекошена и смята от
страшного удара снаружи. Флагман Макомбер сунул бластер в карман и
спросил, ни к кому не обращаясь, скорее просто так, чтобы опробовать
голос:
- Что, собственно, произошло?
В рубку мягко спрыгнул Атос, помог Арамису подняться на ноги и стал
стягивать с него куртку и майку.
- Ничего особенного, флагман, - отозвался он. - Мы с Арамисом сразу
поняли, что эти шестирукие - не живые существа, а роботы. Ну, а иметь дело
с роботами мы привыкли...
Ловко обрабатывая огромный багровый синяк на спине Арамиса мазью из
походной аптечки, он объяснил, что, пока Двуглавый Юл препирался с Мээсом,
он поднял из машинного отделения ходовые соленоиды и расположил их вокруг
шлюзовой камеры. Когда шестирукие вступили в камеру, он создал в ее объеме
переменное электромагнитное поле сверхвысокой частоты, не очень сильное,
всего в одну стомиллионную долю рабочей мощности, но с избытком
достаточное для полной демобилизации самой совершенной и самой защищенной
кибернетической машины. Шестирукие обработаны на славу, можно не
сомневаться.
- Один все-таки успел ударить в дверь, - с трудом переводя дух,
заметил Арамис. - Ребра целы?
- Целы, - сказал Атос. - Ты дешево отделался, мушкетер. С чего это
тебе вздумалось подпереть дверь спиной?
- Почему же именно вздумалось? - сердито возразил Арамис, натягивая
майку. - Это получилось у меня чисто рефлекторно.
Флагман Макомбер подошел к изуродованной двери и попробовал открыть
ее. Дверь была прочно заклинена. Тогда он заглянул в щель. Фиолетовые
титаны в нелепых позах валялись на ребристом полу, похожие теперь на
исполинских тряпичных кукол.
- Чистая работа, - пробормотал флагман Макомбер.
- Я протестую!.. - проскрежетал позади него голос Мээса.
Он обернулся. Клеврет и исполнитель самых тонких поручений Великого
Спрута ощупывал себя с головы до ног трясущимися руками и судорожно
трепетал кожистыми крыльями. Хобот его уныло обвис.
- Я протестую! - повторил он. - Во имя гуманизма, во имя всего
святого в обозримой Вселенной. Я готов предложить любой выкуп. За мою
смерть отомстят страшной местью. Я предлагаю любые гарантии.
- Попался, крылатый боров! - просипел Двуглавый Юл, выпрастывая
головы из-под правого колена. - Ну, теперь отольются кошке мышкины слезки.
Говори, где чудо-доктор Итай-итай? Живо говори, а то хобот оторву!
Мээс поспешно отполз от него на середину рубки и кряхтя поднялся на
ноги. Его маленькие выпученные глазки живо оглядели Атоса, Арамиса и
флагмана Макомбера, задержавшись на секунду на рукояти бластера, торчавшей
из кармана прославленного космолетчика.
- Ага! - проскрежетал он. - Все понятно. Вы - земляне, не пытайтесь
отрицать это. Но позволю себе заметить, что Планета Негодяев не находится
в состоянии войны с вашей планетой. Таким образом, грубый выпад против
меня, достаточно важного должностного лица Планеты Негодяев, может
рассматриваться лишь как беспрецедентное нарушение...
- Нет, вы подумайте, какая скотина! - в гневном изумлении воскликнула
левая голова Двуглавого Юла.
А правая еле слышно простонала:
- Удавить подлеца!
- Послушайте, Мээс, - строго сказал флагман Макомбер, - ваши
претензии на дипломатический тон просто смешны. Планета Негодяев является
базой космического пиратства, находится в состоянии необъявленной войны со
всеми цивилизациями обозримой Вселенной и подлежит разгрому и уничтожению.
И как важное лицо в вашей пиратской иерархии вы можете рассчитывать лишь
на скорую и верную казнь. Но вы еще можете спасти свою жизнь...
- Он сам все это прекрасно понимает, флагман Макомбер, - нетерпеливо
перебил его Арамис. - К делу.
- Правильно! - отозвался Двуглавый Юл. - Он время тянет, а вы с ним
миндальничаете, объясняетесь с ним!
- Не мешай, пират, - сказал Арамис. - Продолжайте, флагман Макомбер.
- Итак, - произнес флагман Макомбер, - ситуация теперь резко
изменилась. В результате второй роковой ошибки так называемого Великого
Спрута в наши руки попал самый превосходный "язык", какого только можно
пожелать в критическом положении...
- А что было его первой ошибкой? - наивно осведомился Двуглавый Юл.
- Первой его ошибкой было то, что он послал тебя к нам на Землю, -
ответил Арамис. - Но если ты будешь перебивать...
- Молчу, молчу, - поспешно пробормотал Двуглавый Юл.
- Очевидно, что наша первоначальная стратегема, - продолжал флагман
Макомбер, - тайно проникнуть через абордажный экран в пределы резиденции
Великого Спрута и искать чудо-доктора наудачу чревата всякого рода
опасными и утомительными неожиданностями. Многочисленная стража,
всевозможные ловушки на каждом шагу... Плана резиденции у нас нет. Ни
Двуглавый Юл, ни Ятуркенженсирхив в резиденции никогда не были... Кстати,
а где Ятуркенженсирхив?
Арамис шагнул к холодильнику и распахнул дверцу. Повалил морозный
пар.
- Вылезай, маленький прохвост, - сказал Арамис.
Ятуркенженсирхив вылез. Он трясся от холода, под глазами намерзли
слезы, пушистая шкурка была покрыта толстым слоем инея. Он чихнул и
опасливо закрутил побелевшим носом. Взгляд его остановился на понуром
Мээсе.
- Ч-ч-что? - тоненько продребезжал он. - Уж-ж-же все?
- Все, все, - сказал Арамис и закрыл холодильник. - Прошу прощения,
флагман Макомбер.
- Короче говоря, успех нашего предприятия по первоначальной
стратегеме весьма неочевиден. Другое дело - теперь. Теперь мы можем
рассчитывать попасть к доктору Итай-итай прямо через абордажную камеру.
- Так, - сказал Арамис.
- Так! - железным голосом лязгнул Атос.
- Это невозможно, - проскрежетал Мээс. - В палатах чудо-доктора нет
приемного экрана.
- В таком случае, Мээс, - строго произнес флагман Макомбер, - вы
дадите нам шифр любого приемного экрана в пределах резиденции и сами
проводите нас к чудо-доктору.
- Это невозможно! - гаркнул Мээс, приседая на подгибающихся лапах. -
Меня умертвят! Я не могу!..
Арамис положил ему на затылок крепкую ладонь.
- Сможешь, - ласково произнес он, заглядывая в помертвевшие от ужаса
выпученные глазки. - Все сможешь. И шифр ты нам дашь, и проводишь к
доктору Итай-итай.

4
В столкновении с землянами "Черная Пирайя" потеряла только
штурманскую машину на живых мозгах, и Двуглавый Юл, разумеется, соврал,
когда заявил Мээсу, будто абордажную камеру у него разнесло прямым
попаданием. Камера была целехонька, просто дальновидный флагман Макомбер
приказал временно заблокировать экран, иначе любознательный Мээс не
преминул бы незаметно подсадить на борт кого-нибудь из своих шпионов -
посмотреть, послушать и понюхать. Надо сказать, что принцип телеэкранной
транспортации был уже давно известен земной науке, только не нашел
практического применения, поскольку о шпионаже, разбое и воровстве на
нашей планете сохранились лишь смутные воспоминания. Такому мастеру, как
Атос, и такому ученому, как Арамис, разобраться в механизме этого
устройства было все равно что стакан воды выпить, они научились управлять
им еще на Луне, когда готовили "Черную Пирайю" к обратному рейсу. И вот
весь экипаж в полном составе перешел с борта бригантины прямо в подземные
коридоры резиденции Великого Спрута.
Они двигались гуськом. Впереди, волоча по полу концы кожистых
крыльев, ковылял взъерошенный и очень недовольный Мээс. В двух шагах за
ним, неслышно ступая, шествовал флагман Макомбер; в правой руке
прославленный космолетчик сжимал рукоять пятидесятизарядного бластера, в
левой он нес портфель из кожи венерианского бегемота, заполненный
какими-то тяжелыми округлыми предметами, карманы его куртки топорщились от
запасных обойм. На его плече спиной вперед восседал Ятуркенженсирхив,
таращил красные глазки и напряженно вслушивался в мысли Двуглавого Юла.
Двуглавый Юл тащился следом за флагманом Макомбером, бережно придерживая
под подбородок правую голову; левая голова время от времени щелкала зубами
и строила Ятуркенженсирхиву ужасные гримасы, приводившие беднягу в
содрогание. Позади Двуглавого Юла с едва слышным гудением плыла в
дециметре от пола летающая платформа со спектролитовой капсулой Портоса; у
руля платформы, опершись на тяжелую стальную острогу, неподвижно стоял
Арамис. Шествие замыкал мрачный Атос, обвешанный ручными бомбочками с
жидким кислородом.
Флагман Макомбер не пожалел времени и допросил Мээса очень
основательно. Это оказалось сложным предприятием. Пришлось применять лесть
и угрозы в изобилии. Дело чуть не дошло до физического воздействия.
Сначала Мээс клялся и рвал на себе шерсть, что о чудо-докторе ему ничего
не известно. Затем, сломленный свидетельскими показаниями озверевшего
Двуглавого Юла, он признался, что действительно имел место инцидент, когда
в него, Мээса, всадили сотню разрывных пуль, и действительно некий
чудо-доктор собрал его, Мээса, по кускам, но где Великий Спрут прячет
этого чудо-доктора, он, Мээс, не имеет представления. И только затем,
устрашенный зловещими манипуляциями Арамиса, который взял тонкий пеньковый
канат и принялся мастерить петлю, мерзкий старикашка признался, что знает,
где содержится чудо-доктор Итай-итай.
Дальше пошло легче. Выяснилось, что чудо-доктор Итай-итай содержится
в одном из помещений так называемого седьмого яруса. Этот седьмой ярус -
святая святых Великого Спрута. В седьмом ярусе хранятся, содержатся и
создаются самые тайные и ценные предметы, пленники и механизмы Великого
Спрута. Туда допускаются только самые приближенные к особе Великого Спрута
носители разума. Там один-единственный приемный экран, и шифр его известен
только Великому Спруту, Искуснику Крэгу и ему, Мээсу. Туда ведет только
одна лестница, и выходит она прямо в кабинет коменданта седьмого яруса,
жуткой старой девицы Конопатой Сколопендры. Головорезам внутренней охраны
седьмого яруса под страхом смерти запрещено даже приближаться к двери
этого кабинета, а при выходе в отставку им под нечаянным наркозом
ампутируют память; впрочем, они об этом, конечно, не знают. Что же
касается рабов, обслуживающих седьмой ярус, то они там и умирают. Путь от
приемного экрана до палат чудо-доктора довольно долгий, но по-настоящему
опасен только один участок: придется идти мимо кантины, где обычно
развлекаются свободные от дежурства охранники...
- Мастерские Искусника Крэга тоже на седьмом ярусе? - спросил флагман
Макомбер.
Вот этого Мээс не знает. Ну что хотите делайте - не знает, и все. Ну
сами посудите, какой смысл ему, Мээсу, запираться в такой второстепенной
тайне, когда он уже столько рассказал? Впрочем, если землянам удастся
захватить эту ведьму, Конопатую Сколопендру, вот тогда они узнают все. Эта
жуткая тварь битком набита тайнами Великого Спрута. Если ее хорошенько
поприжать, она выложит не только про Искусника Крэга, но еще и про такие
штучки, о которых и сам Великий Спрут предпочитает не помнить.
- Давайте шифр, - скомандовал флагман Макомбер.
Шифр был дан. Охранник на часах у приемного экрана сопротивления не
оказал, он был слишком ошарашен и вдобавок пьян. Его быстро засунули в
мешок, покрепче обвязали веревками и бросили в угол абордажной камеры - в
тот самый угол, где три года назад лежала связанная Галя. Коридор,
открывшийся перед ними, приятно разочаровал флагмана Макомбера. Все-таки
берлога вселенского бандита и изверга, в высшей степени делового носителя
разума. Здесь бы на каждом шагу торчать угрюмым подозрительным стражам,
валяться черепам и костям, высовываться из амбразур пушечным жерлам. Нет,
коридор был как коридор, таких полно было в старинных административных
зданиях на Земле: широкий, низкий, прямой как стрела, только плохо
освещенный. Пол был чистый, попахивало карболкой. По сторонам в неглубоких
нишах тускло отсвечивали круглые и квадратные металлические двери-люки, и
видно было, что не все обитатели этого места грамотные: на дверях
красовались не номера и не надписи, а разноцветные изображения карточных
мастей. И пусто здесь было, и тихо. За первые полчаса никто не встретился
им на пути, ни одна дверь не отворилась, и слышно было только, как брякает
когтями по полу Мээс, постанывает Двуглавый Юл да мягко гудит двигатель
летающей платформы.
Но вот полумрак впереди стал редеть, послышалось что-то вроде
заунывного пения и неясное бормотание многих голосов. Мээс замедлил шаги,
просипел: "Кантина..." - и остановился, встопорщив крылья. Двуглавый Юл
поднял обе головы и стал шумно принюхиваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32