Мы пробили все,
Ваня, мы все уничтожили там... Я верил, что крушу базу сволочей. Я сам
вопил: "Вот вам за бабушек! вот вам за деток! вот вам за старичков
несчастных! твари! убийцы! зуб за зуб! око за око! аз отмщение- и аз
воздам!!!" Приказ был после операции сразу сниматься - штурм прошел, придут
ребятки, наше дело отдыхать. Но я нарушил приказ, какой-то черт дернул
меня, Ваня.. Я спустился на заставу. Она была разбита вдребезги. В
центральном бункере в месиве из костей, мяса, крови лежали герметические
феррологовые очки Кира Смирнова, понимаешь, они оказались прочнее его
самого, прочнее всех, ты ведь помнишь, он их никогда не снимал - после
Гуганга, после операции на глазах, он без них не мог. У меня ноги
подогнулись, Ваня я упал на пол. Я не мог встать.
- Ты ошибся. Гуг!
- Нет, я не ошибся. Они все погибли в этом бункере. Это я их убил. Я один
- парни из моей команды ничего не знали, а я слышал! Я проверял потом - их
имена никогда и нигде не упоминали, на них наложили табу, их забыли, будто
их не было. Я выполнил приказ.
Ивана тоже начинало трясти. Гуг рассказывал невозможные вещи. Так не
шутят, так не врут. Но верить было нельзя. Билл Аскин не мог отдать приказа
уничтожить своих... но ведь он и не отдавал приказа уничтожать своих.
Бред! Просто Гуг допился, ему это все примерещилось в пьяном бреду.
- Что было дальше?
Мулатка сидела ни жива ни мертва, белыми пальцами она вцепилась в Гугово
плечо, по нежному личику пробегал нервный тик.
- Эх, что было, Ваня. Это длинная история,- Гуг вздохнул,- говорил, лучше
прибей меня, гада ползучего, сразу! Я пошел к Биллу... если б ты видел, как
он обрадовался моему приходу, как он разулыбался - рот до ушей!
- А ты?
- А я врезал ему в морду - он чуть не пробил башкой стену. А потом, пока
он еще не прочухался, я взял его за ноги, Ваня, и разодрал на две половины.
Пришлось уложить трех его секретарей - не знаю, может, и неповинны ни в
чем, подвернулись под руку. А потом я пошел к штабным...
- Бокс 14-14 X?
- Он самый. Я точно знал, что именно эти парнишечки разрабатывали
операцию. Не буду описывать, как я их молотил - такие суки не должны жить,
Ваня. И они не живут... - Гуг выдохся, голова его опустилась на грудь,
нижняя губа отвисла.
- На глотни, милый! - мулатка поднесла к самому рту Хлодрика бутылочку с
фаргадонским ромом.
- Нет, не хочу!
Гуг глухо, беззвучно рыдал, спина его сотрясалась огромным живым
айсбергом.
- Это все ошибка, - сказал Иван. Он не мог поверить рассказу. С какой
стати штабным уничтожать Парадангский форпост, своих же ребят? Гуг просто
спятил. Возможно, прямо сейчас, на каторге немудрено спятить. Иван знал
Билла Аскина как отличного парня, своего брата-десантника, прыгнувшего с
годами чуть повыше в мягонькое креслице. Нет, не могло быть такого.
- Это все правда, Ваня, - пробурчал Гуг, словно угадав мысли. - Ты много
не знаешь. Я тоже много не знал, пока не попал в Синдикат.
- Ты - в Синдикат? - удивился Иван.
- Да, я два года варился в этой каше, ни хрена не понимая, но работая на
них. Они уже давно почти всюду пробрались, везде их щупальца. Я даже не
знаю, сколько их - Синдикат настоящий, основной, и Синдикат левый, Новый
Порядок, Строители Храма, Восьмое Небо, Черное...
- Что - черное? - встрепенулся Иван.
- Нет, я ничего не говорил, это слухи. Их не так уж и много, но они все
время делят мир. Наверху эти горлапаны из правительства, парламентов,
выборные всякие, министры хреновы и прочая мишура, марионетки на ниточках,
а внизу, в темноте они - подлинные хозяева мира. Они все время что-то
делят, Ваня. Они не поделили Параданг, а потом поделили, а я им помог,
понимаешь?
- С трудом, - Иван слыхал, что где-то вдет какая-то закулисная возня,
грязная, подлая, гнусная. Но ему некогда было заниматься всякой ерундой, у
него всегда было настоящее дело, по крайней мере, он сам так всегда считал.
- Как тебе удалось уйти из Штаба?
- Это они меня вытащили. У них везде свои люди. Синдикат сводил счеты с
Восьмым Небом, понимаешь. И они решили, что крутой парень Гуг Хлодрик им не
помешает. Грязь, Ваня, гнусь, мерзость. Сколько планет мы с тобой
геизировали, вспомнишь?
- Двадцать девять - ответил Иван, - это с тобой. Но ты и без меня
работал. А я - без тебя.
- Двадцать девять миров, Ваня!- Гуг схватился за голову. - Семнадцать
населенных. Ты знаешь, что теперь на четырех из них?
Иван скрестил руки на груди.
- Что на них может быть? Базы. Дома отдыха. Охотничьи зоны. Заводишки и
комбинатики... много чего.
- Вот ты и дурак, самый настоящий, Ваня! Розовый ты карась-идеалист, а не
десантник-смертник. На четырех планетах сейчас каторги похлеще гиргейской.
Только парятся на них не зэки с Земли, а местная, туземная братия. Черный
Шар забетонировали полностью, выхода наверх местным нет, они горбятся на
подземных фабриках, гнут спину на Синдикат.
- Врешь!
- Нет, Ваня, не вру. Синдикат взял Черный Шар в аренду на девятьсот
девяносто девять лет, вместе со всем, что там есть, вместе с сорока семью
миллиардами туземцев. На Шаре сутки - тридцать два часа, а рабочий день -
двадцать шесть. Из этих бедолаг выжимают все, они лепят процессоры с утра
до ночи и с ночи до утра, они даже не знают, что они делают, для чего, их
просто выдрессировали, обучили... - и все с нашей легкой руки, Ваня!
- Неправда!
В голове у Ивана помутилось от слов Гуга, он не хотел верить, не хотел!
Великая Россия контролирует населенные миры, она бы никогда не допустила..,
- Это рабство. Настоящее рабство. Но бывает хуже, Ваня, Илонян и
огазейцев продают с их геизированных планет по всей Вселенной, всем, кто
хочет получить дармовые рабочие руки или наложниц. И Сообщество знает об
этом, несчастные проходят по статье "псевдоразумные тягловые животные",
понял?! А мы-то с тобой старались, несли свет бедным аборигенам,
пребывающим во мраке и сырости родных планетенок!
- Ложь!
В мозгу у Ивана вдруг пронеслось полузабытое: "Человеку нечего делать в
Пространстве, его дом - Земля, на Земле и искать он себе должен применение,
ищущий чуждого несет зло всем..." Отец Алексий умер, а вот голос его жил,
звучал в ушах. Иван покачал головой. Не время, сейчас не время погружаться
во все эти дрязги.
Он встал, подошел ближе к черному, пустому и безжизненному аквариуму.
Провел рукой по холодному стеклу.
- Гуг, - спросил он неожиданно, - а твой Цай хорошо знает дорогу наверх?
- Если он не знает, значит, никто не знает, - философически изрек Гуг.
Два красных глаза мигнули ив глубин, вперились в раскрытую душу, обожгли.
Иван вздрогнул, прильнул к стеклу - ничего за ним не было. Пустота холод,
мрак.
- Мне надо поговорить с тобой, давай выйдем.
Мулатка вскочила на ноги. Вспыхнула.
- Я и сама могу уйти. Прощайте, грубые и глупые мужланы!
- Ой-ей-ей! - пропел тонюсенько Гуг.
- Простите меня, - бросил Иван вдогонку красавице Ливе, ускользавшей в
дверцу,- но дело есть дело.- Он был сух и скуп. Не до деликатностей.
Ближайшие три-че" тыре часа решат все.
- Гуг!
- Чего?
- Узнаешь? - Иван держал у горла серенькое гладенькое яичко.
- И не надоело тебе играться? - рассердился Гуг.
- Надо проверить!
Иван нажимал все сильнее и на глазах терял свою стройность, жирел,
расплывался, рос. Он превращался в Туга-Игунфельда Хлодрика Буйного - в его
абсолютную копию, а точнее, в него самого, раздвоенного сказочным образом.
- Погляди на меня!
- Грех смеяться над старыми больными людьми! - Гуг подошел и ударил
здоровой ногой по протезу своего двойника.
Иван чуть не упал.
- Ну и шутки у тебя!
- Привыкай! Я ведь привык. А вообще, Ваня, зря ты меня не прибил, - Гуг
смотрел на самого себя с презрением и враждой.
- Успеется еще. Я оставлю за собой это право, согласен?
- Согласен. Прибьешь, когда все до конца поймешь!
Гуг повернулся к нему спиной, уперся ручищами в резную столешницу
массивного деревянного письменного стола, совсем неуместного на глубине
восемьдесят километров.
- Обязательно прибью.
Иван быстро вытащил из-под мышки возвратник, накинул его на предплечье
Гуга Хлодрика, с силой сдавил контактные пластины. Прежде, чем раздался
полуслышный щелчок, Иван сказал:
- Привет Бронксу!
Гуг обернулся разинул рот... и пропал.
В эту минуту, с разинутым ртом и выпученными глазами он уже стоял на
борту Дубль-Бига-4, в приемной камере, обшитой мягкой оленьей кожей
вперемешку с пластинами угазавра с планеты У.
* * *
Лива не выдержала и получаса. Когда она вошла, Иван, он же Гуг Хлодрик
Буйный, главарь гиргейской освобожденной банды, сидел в мягком черном
кресле, забросив голову на спинку.
- А где это фраер, где твой карась? - спросила мулатка томно на немецком.
- Сбежал?
- Я его отпустил, Ливочка, - произнес Иван, гуговым голосом, - он нам
только помехой будет, все испортит, да забудь ты про него.
- А то, что ты лепил давеча - неужто правда?
- Туфта, Ливочка, туфта. Психа из себя давил, понимаешь? Ну ты иди,
ладненько? Чертовски устал, буду спать тут, на диванчике, иди, лапушка.
- Фу-у! Как был ты мужланом, так и остался им. И за что таких любят!
Ивану не пришлось спать в эту ночь. В теле Гуга Хлодрика он почувствовал
себя неважно - погрузневшим, постаревшим, необычайно могучим, но вместе с
тем неповоротливым. Досаждала искусственная нога - будь прокляты
звероноиды, отгрызшие живую Гугову ногу! Причина его бессоницы была,
конечно, иной. Иван напряженно продумывал все ходы - шансов на успех
прорыва не было. Сейчас они находились самое меньшее в трех кольцах
блокады. Как только они начнут дергаться, их обложат еще сильнее - обложат,
а потом начнут сжимать кольца. Щадить не будут, каторжников-смертников не
щадят. Могут и заложниками пожертвовать... Кстати, о заложниках.
Иван-Гуг подошел к черной панели. Постучал.
Карлик Цай тоже не спал.
На порожке отпрыск инопланетной императорской фамилии замер и пристально
установился на Ивана-Гуга - даже белесые бельма вдруг прояснились,
высветились. Неужели догадался? - подумал Иван. Любое недоразумение сейчас
могло испортить все дело. Нет! Карлик прошел к столу, выложил на него лист
белого объемного пластикона.
И языком жестов показал - прослушивают.
Иван-Гуг подошел ближе. И подумал - их наверняка не только прослушивают,
но и просматривают, уровневая камера не могла не находиться под
видеоконтролем.
"Видеосистемы уничтожены, - языком жестов, безмолвно сказал Цай ван Дау,
- я все проверил!"
Пластиконовая объемная карта напомнила Ивану чтото, но что именно он так
и не вспомнил, не смог. Это была даже не карта, а скорее схема -
переплетения лабиринтов, камеры, ходы, тахты, стволы: заполненные ядовитой
водой были окрашены в голубой цвет, жилые, с воздуходувами - в розовый,
последних было меньше, намного меньше. Но было еще семь извивистых черных
ниточек, уходивших за пределы карты. Иван сразу понял, что это такое.
"Да! - подтвердил карлик Цай, он будто мысли читал,-это те самые ходы и
тупики Синдиката. О них охрана не знает, их, попросту говоря, нет. Мы с
Гугом решили идти вот этим!" - Он ткнул корявым пальцем в черную ниточку,
спиралью спускавшуюся вниз, в глубины планеты.
Иван внутренне содрогнулся, но не показал вида - "Мы с Гугом"! Значит, он
раскусил его? Но это невозможно! Неужели он телепат, нежели он способен
проникать даже сквозь психозащитные барьеры?! Но почему он так спокоен?
"Я понял сразу, что вы не Гуг, - безмолвно сказал Цай ван Дау, - я не
читаю мыслей, но я это умею определять, мы все умеем это делать... вы
отправили Гуга к себе. Он вас не простит никогда, плохо вам придется, если
вы выберетесь отсюда и встретитесь с Буйным! Но это все неважно сейчас.
Дело сделано, надо приступать к другому. Не беспокойтесь, я никому не
скажу. Даже эта киска, Ливочка, ни за что не догадается".
"Хорошо! - ответил Иван. - Оставим эту тему. Почему мы должны уходить
вниз? Мы сами себя зароем в проклятой Гиргее!".
Карлик скривил губы - желтый клык выступил наружу, придавая лицу хищное
выражение. Цай ван Дау смотрел на Гуга-Ивана с явным сомнением в его
умственных способностях.
"Пробиваться наверх глупо - восемьдесят километров, сто семьдесят два
охранных яруса, десятки тысяч вооруженных андроидов, дублирующие системы
многоканального подавления, поверхностная защита, орбитальные фильтры... я
вам называю только главное, в промежутках понапихано столько всякой
всячины, что черт ноту сломит!".
"Но вниз идти еще глупее, что мы будем делать на стокилометровой глубине,
на двухсоткилометровой? Я не собираюсь вечно сидеть в засекреченном
тупике!"- Иван умело вел разговор на пальцах, хотя последний раз
практиковался лет восемь назад - навыки, заложенные в Школе, из памяти не
выветривались, их забивали намертво.
"Нам не дано вечной жизни, - глубокомысленно заметил карлик Цай. И тут же
перешел на деловую нотку: - В двух пазухах на разных глубинах Синдикат
установил Д-статоры...".
У Ивана сердце забилось учащенно. Они спасены! Д-статоры - это то, что
нужно! Если заряда хватит, он перебросит всех за пределы Гиргеи. Но тут же
ледяной змейкой скользнуло сомнение.
"С какой стати Синдикату заботиться о гиблых людишках? Каждый статор
стоит безумных денег! Зачем Синдикату беглые каторжане?".
"Синдикату нужен ридориум!".
Иван оторопел.
"Они что, решили прибрать к своим рукам всю планету?".
"Не будем отвлекаться. Глядите. И запоминайте!".
Ивану не надо был указывать - планы, карты и прочее подобное с первого
взгляда отпечатывалось в его мозгу, он был поисковиком и если бы не мог
держать в своей голове нужные сведения, уже сто раз бы погиб. Была б карта
верной!
- Я хотел взглянуть на заложников, - сказал он вслух, пускай наблюдатели
знают, что их не боятся, что беглые уверены в своих силах.
- Пойдемте, - карлик Цай учтиво вывернул уродливую руку.
Они пролезли в узкий лаз через две многослойные переборки, очутились в
темном коридоре с мигающими, пульсационными датчиками и рядом овальных
гермолюков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103