..
- Чему?
- Не грубить! - рыкнул в ухо похожий на Хмага.
- Пусть говорит, что хочет, отстаньте от него! - великодушно разрешил
изможденный Демократор.
- Это все бред! резко выдал Иван. - Дурь маразматическая! Ты просто
выжил из ума и несешь околесицу!
Его рванули с обеих сторон за цепи. Но Верховник остановил стражников
рукой.
- А с чего ты взял, что я выжил? - спросил он как-то ласково.
- То есть? - не понял Иван.
- Ты сказал - выжил из ума. Это не так, мой отважный и глупый
лягушонок! Я сохранил свой ум. Но я, к сожалению, не выжил. Тебя, видно,
обманывает весь этот антураж, так? - Демократор указал на куб, трон и
самого себя.
- Вот я и говорю-маразм! старческий психоз! - упрямо выпалил Иван.
Верховный Демократор, властитель Меж-архаанья, не обиделся. Он лишь
вздохнул сокрушенно. И будто выполняя тяжкую, но необходимую работу,
растолковал Ивану:
- Ты опять не прав! Маразм - и психоз могут быть у выжившего. А я,
как уже тысячу раз было говорено, не выжил!
- Не выжил, значит, умер? - сделал вывод Иван.
- Ну вот, и ты умеешь соображать, когда захочешь! Очень разумненький
лягушонок. Именноумер! Но сохранил свой клономозг в рассредоточенном
состоянии. А это все макет, муляж! Меня нету!
- Не верю!
Верховник вдруг поднял вверх левую мосластую руку, вцепился правой в
кисть. И с силой ударил длиннющим предплечьем о колено. Рука с хрустом и
треском обломилась.
- Гляди! - он поднял в правой отломленную левую, потряс ею словно
мечом, а потом швырнул в гундосового. Да так ловко, что угодил тому прямо
в лоб. Гундосый нагнулся, поднял обрубок, приложил к груди и преданно
поглядел на Демократора.
Ивану в очередной раз показалось, что он сходит с ума.
- Значит, тебя нету? - спросил он глуповато.
- Меня нет в этом теле. Меня нет в какой-либо определенной точке
пространства. Но я есть и существую как рассредотачивающаяся и
концентрирующаяся при необходимости квазиматериальная субстанция. Я вот
могу, например, взять и сконденсироваться в твоем мозгу, понял, лягушонок!
- Нет! Не надо! - Ивана передернуло от подобной идеи. Он даже не смог
сдержаться, хотя знал, просьбы тут и пожелания ни в грош не ставят.
- Ну, не надо, так не надо, - согласился Демократор, - когда будет
надо, тогда и вселимся в тебя. Ты только не думай, что это очень почетно и
приятно! Ведь не захотел бы ты переселиться в какую-нибудь мерзкую жабу
или в гнусного и поганого червя?
- Нет!
- Вот и я не хочу. Но ежели потребуется, для дела, стало быть, тогда
не обессудь, лягушонок!
- Не потребуется! - уперся Иван.
- Ну-у, видно, ты знаешь больше всех и умеешь предугадывать будущее!
- Верховник поджал под себя длинные и нескладные ноги. Иван видел, как
прямо на глазах у этого "муляжа-макета" отрастала новая левая рука.
- С кем ни говоришь, никого, получается, нету! - ворчливо произнес
Иван, глядя на тоненькие вытягивающиеся пальцы, на вырастающие и тут же
загибающиеся черные когти. - Все рассредоточены, все - и тут, и там, и
нигде толком! У меня складывается впечатление, что меня дурят,
разыгрываютнету, видите ли, никого! Ни палачей моих нету, ни гонителей, ни
хулителей, ни доброжелателей! Один только я вроде бы и есть в этой
чертовой Системе!
Вертухаи дернули за цепи со всей силы. И снова обрушили на Иванову
голову свои лучеметы - на этот раз они дубасили его прикладами.
Верховник подождал, пока тем не надоест бить жертву. Потом пояснил:
- Наша цивилизация невероятно древняя, и здесь на самом деле
большинства нет, почти никого! Я порой и сам не могу повять, где
клон-двойник, где квази-дубль, где живой...
- А эти? - Иван, утирая кровь хлещущую из носа, ткнул в гундосого.
Верховник махнул рукой, протянул брезгливо:
- Эти и вовсе нелюди-киберы! Чего с них возьмешь?!
Иван недоверчиво поглядел сначала на одного вертухая, потом на
другого, потом на несуществующего Верховного Демократора. Тот заметил
взгляд.
- Да чего там, - проговорил он. - Эй, Грях!
Гундосый Грях провел когтем по собственной груди-тут же разошлись
плотные Черные створки, затрещала ткань комбинезона. И открылись сумрачные
и непонятные внутренности - внутренности явно не живого существа.
- Еще! - приказал Демократор.
Грях сунул палец под ворот, покопался там, щелкнул чем-то. И его
голова вдруг упала на пол, как мячик подскочила три-четыре раза и замерла
у ног Ивана.
Иван осторожно отпихнул голову от себя самыми кончиками пальцев ноги.
Она снова подкатилась и прогундосила:
- Опять грубишь?!
Иван пнул ее сильнее. Но стоящий с другой стороны сумел изловчиться,
поймал голову и возложил ее на плечи безголовому дотоле, но стоявшему по
стойке смлрно Гряху.
- Молодец, Хряг! - похвалил Верховник. И взглянул на Ивана. - Теперь
веришь, лягушонок?
- Что тебе до моей веры! - буркнул Иван.
- Точно! Мне на это наплевать! Мне бы немного подышать воздухом
юности, вспомнить наши славные проделки, вот это да! Впрочем, я надеюсь,
что меня прихватят с собою, я все сделаю для того, чтобы они не забыли
меня! Я их и спрашивать не стану, я сам распоряжусь собою!
- Куда это вы собираетесь? - поинтересовался Иван вкрадчиво. - И кто
вас может не взять?
Демократор вздохнул тяжко. И вдруг заявил пропитым голосом Хука
Образины:
- Куда-неважно, тебе это знать не положено, лягуфонок! А они-это ОНИ,
это те, кто и есть Система! Ты еще узнаешь о них! Я тоже был таким, был!
Не веришь?! Впрочем, откуда тебе знать! Меня отправили на отдых. Здесь
хорошо отдыхать и развлекаться... Но Эра Предначертаний заканчивается.
Скоро наступит Эра Выполнения Предначертанного! Да, грядет Великое
Переселение! Только так сможет спасти себя миллионнолетняя дряхлая, да-да,
дряхлая цивилизация. И ежеле тебе не укажут ДО тех пор, где находится
форточка, ты никогда не покинешь Системы...
Ивану тут же припомнилось все: и все эти сравнения с комарами,
лягушатами, форточками, и какие-то дикие, больше подходящие для
первобытных народов названия всяких там эр, годов, месяцев, вспомнился
четырехрукий, вспомнился Невидимый и также не существующий
доброжелатель... все вспомнилось, но связаться в единое, сложиться в целое
не смогло!
-...в зале Отдохновений хорошо! Так приятнообщаться с ушедшими и
незаклонированными, таких еще много! Но кончается тринадцатитысячелетний
цикл Воздаяния Добродетелям! И придется всем браться за дело, - всем! Зал
Блаженства доступен каждому. Но не каждый пойдет первым туда...
- Да куда же - туда?! - снова встрял Иван.
- Молчи!
Грях с Хрягом тут же отвесили Ивану по тумаку, не поскупились. Но он
даже не поглядел на них, что возьмешь с неживых! Он только поморщился, да
сплюнул кровью на пол.
- Ты и так слишком много знаешь! Не раздражай меня!, За мою слабость,
за то, что я и без того открыл тебе множество секретов, меня могут
рассеять! Понял ты это или нет?! Ведь ежели ты уйдешь отсюда, уползешь на
своих собственных слизнячьих ножках, со своей собственной памятью, меня
могут и к ответу призвать! Скажут, ну что, старина, доигрался!
допрыгался?! Скажут, распустил розовые Слюни?! И впрямь, стыдно,
расчувствовался, повстречав на тропинке в садике слизня ничтожного,
залюбовался, молодость вспомнил! Вместо того, чтобы раздавить да пройти
себе тропиночной мимо! Нет, не одобрят этого и не поймут, лягушонок! И
никакие старые заслуги в расчет не возьмут, так-то!
- А я думал, ты тут главный! - как-то невпопад сказал Иван.
Верховник помолчал. Прикрыл глаза, посопел. Но потом ответил:
- Здесь, сложные отношения, сложная иерархия. Не забивай себе голову!
Хотя бы пока не забивай. Вот выживешь коли, тогда, глядишь, и разберешься!
А сейчас все, пора. И так я с тобою заигрался, лягушонок, потешил
старость. Ну да ладно, пока! До встречи!
Верховный Демократор вдруг вытянулся в струнку, замер. И рассыпался
словно слепленный из песка. Налетевший невесть откуда сильный ветер смел с
хрустального куба комья слипшихся песчинок, невесомый прах, пыльцу и
какие-то черные гнутые штуковинки, наверное, коготки.
Сам Престол стоял незыблемо и вековечно. Он и не стоял по сути дела,
а парил над каменным холодным полом.
Иван обернулся к Хрягу - и тут же отдернул голову. Поглядел на Гряха
- и ему стало совсем плохо. Никаких киберов-хар-харян не было! Не было и в
помине! По бокам от него, удерживая в руках концы тяжеленной железной
цепи, стояли две стройные высокие женщины. Иван не верил глазам своим-одна
была русоволосой его подругой по несчастьям в этом мире, Ланой, другая...
другая словно вынырнула из царства мертвых, не иначе, - это была его
погибшая в Пространстве жена, его Света!
- В зале Отдохновений хорошо, - пророкотало сверху. - Оставайся тут!
Не пожалеешь!
Иван вроде бы и понимал, что эти две женщины - миражи, фантомы, что
они еще более мертвы, чем киберы-все эти хмаги, хмыги, хряги, гряхи и
прочая нечисть. Но как заставить глаза не видеть?! Как отпихнуться от
того, что рядом, что можно пощупать, взять в руки... Он дернул конец цепи,
которую держала Света, на себя. И почувствовал прикосновение живого
теплого тела.
- Это правда? - спросил он растерянно. - Это ты?
- Здесь все правда! - донеслось сверху. - Не сомневайся!
Он притянул к себе Лану - она была не менее жива и трепетна. Иван еще
раз взглянул поочередно на обеих. И остолбенел - только что у каждой было
свое лицо, каждая имела неуловимые и вполне осязаемые только ей присущие
черты, и вдруг лица их стали сходны как у близнецов. Ивану показалось, что
он видел эти лица, точнее, это одно лицо! И видел совсем недавно. Он
ухватил женщин за руки, встряхнул их. И заорал, но не им, а обращаясь
вверх, задирая голову к сводам:
- Мне не нужна такая правда! Не нужна!!!
Наверху что-то или кто-то тяжело, с натугой, вздохнул. И все исчезло.
Изолятор - Хархан-А - Квазиярус.
Год 24-ый - нулевое время
Это был бред, идиотизм, паранойя! Но Иван опять висел в мрачном сыром
погребе. Висел вниз головою. На цепях! Он слышал их легонькое
позвякивание. От пола несло гнилью. Из угла из тьмы доносился приглушенный
храп. Кто мог храпеть в его темнице, Иван не знал.
Он дернулся на всякий случай. Но цепи держали его тело надежно,
вырываться и тратить силы не стоило.
- Эй, кто там? - крикнул он в темноту. Из угла раздалось обиженное
сопение. Кто-то осторожно подполз к Ивану и прослюнил на ухо:
- Моя не понимай-где откат? куда откат? зачем откат? Моя-там карашо!
Моя - тут плохо!
Иван сразу все понял. Не хватало лишь одного, чтобы гнусный облезлый
звероноид принялся обжирать с него, висящего на цепях и беззащитного,
мясо. И все же он грозно и даже злобно сказал, почти прорычал:
- Твоя - уходи! Твоя - хуже будет! Моя твоя жрать, будет! Тут моя
карашо!
- Не нада! - без промедления и как-то по-деловому ответил звероноид.
И отошел на два шага.
Иван сообразил, что с облезлым гурманом можно иметь дело. В голове
его родился план-пугающе простой, но единственно выполнимый в этой
обстановке. Надо было лишь удостовериться, на месте ли превращатель. Но
как?
- Ходи моя! - властно приказал Иван.
Облезлый робко придвинулся, запыхтел.
- Дом твоя хочешь? - поинтересовался Иван.
- Моя хочу! Моя хочу! - зачастил облезлый, кивая головой-черепом. -
Моя помирай тут! Моя тут не карашо!
- Тогда слушай внимательно, - сказал Иван без коверкания, но тут же
опомнился, ведь не поймет же гадрианин! И перешел на более толковый: -
Твояполезай на моя! Твоя кусай пятка!
- Не-е-ет! - испуганно замотал головой облезлый. - Моя карошая, моя
не кусай люди!
Иван насупился, нахмурился, побагровел. Он не знал, правда, как будет
выполнять свое обещание, как отправит домой гадрианина, которого вместе с
ним, а если уж говорить прямо, по его вине, перебросило в этот мир. Но с
этим потом можно будет разбираться, сейчас надо выпутываться. И он зашипел
на облезлого змеем, с театральной какой-то показной злобой, зная повадки
звероноидов, зная, что они уважают именно такой тон:
- Кусай! Не то моя твая жрать будет! А ну-ну!!!
Звероноид аккуратненько, даже с непонятным подобострастием, все время
лопоча извиняющимся тоном, вскарабкался по Ивану наверх, чуть ли не к
самому крюку. И осторожно куснул за пятку.
- Давай, падла! Чего тянешь! Чтоб мигом! - завопил Иван, не
подделываясь под облезлого.
И тот принялся грызть Иванову ногу. Боль была адская. Сколько мог,
Иван терпел: А потом принялся кричать, ругаться, скрипеть зубами. Но
звероноид свое дело знал неплохо - не прошло и минуты, как они оба рухнули
вниз, на грязный и сырой пол. Звероноид сразу же испуганно отполз в угол.
А Иван сидел с выпученными от боли глазами. Ни черта он не соображал в эту
минуту. А сверху на него, с цепей, с железных колец, еще капало что-то - и
это была его собственная кровь.
- Моя - домой! - проскулил звероноид и плотоядно облизнулся. Видно,
на него напал аппетит, приходящий, как известно, во время еды.
- Щас! - огрызнулся Иван. - Разбежался.
Он подтянул к себе ноги, преодолевая натяжение ручных цепей, ощупал
их. Нет, на таких огрызках далеко не убежишь. На них даже не встанешь!
Хотя надо было отдать должное, облезлый обработал ступни лишь настолько,
насколько надо было, чтоб в кольца протиснулись. Иван не сразу вспомнил
про превращатель - от боли он отупел просто-таки!
Яйцо было на месте, в поясе! Онемевшими руками он вытащил, его.
Приставил к горлу. Сдавил, что было сил.
Сам он не заметил изменений. Но глядевший на него звероноид вдруг
встал на четвереньки, разинул пасть, выпучил буркалы, затрясся и
запричитал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103