Мистер Грайс – мистер Ферьер.
Мистер Ферьер, отнюдь не здоровяк, но вполне здоровый на вид человек – его сердечный недуг был, похоже, таким же липовым, как грипп Копланда, – обменялся с, Грайсом рукопожатием. Немного сутулый и сразу напомнивший Грайсу слегка состарившегося Роберта Доната, он больше походил на букиниста, чем на клерка, да он уже полтора года и не работал клерком, как слышал Грайс.
– А эхо Нома Жерех, инжиер потовопоганой биопакости.
– Так, стало быть, мистер Жерех не в Камберленде? – вырвалось у Грайса. (Правильно разгадывать названные Копландом имена он еще не умел.)
– Джервис, если быть точным, Норман Джервис, – пожимая ему руку, сказал инженер по противопожарной безопасности, внешне мало чем отличающийся от альбионского швейцара, несмотря на свой довольно высокий служебный пост и две руки. – Вы совершенно правильно заметили, я здесь, а не в Камберленде. Хвяк! – Он хохотнул настолько заразительно, что Грайс, как и все вокруг, тоже рассмеялся.
– Кххха! Ахххк! У-ху-ху-ху-ху! Х-х-хах! – раскатился их общий хохот по типографии.
Познакомив Грайса с ИПБ и Ферьером, Копланд пригласил всех в стеклянную будочку, назвав ее «конторой». По дороге ИПБ объяснял Грайсу назначение разных механизмов, и одним из них Грайс очень заинтересовался. Это был ножной печатный пресс, изготовляющий, как сказал ИПБ, до тысячи визитных карточек в час, а Грайс, хоть он и не был человеком честолюбивым, но на каждой своей работе обязательно обзаводился новым комплектом визитных карточек.
– Добро пожаловать в нашу обитель! – экспансивно воскликнула миссис Рашман, когда он переступил порог стеклянной будочки. – Держу пари, что вы не ожидали нас увидеть! – А Хаким, пожав ему руку, с усмешкой сказал:
– Значит, вам надоело сторожить «Альбион», пока я загораю на солнышке? Так вы бы намекнули мне, что не любите бездельничать, я бы и вас прихватил с собой. – Все опять засмеялись, но среди привычных смешков Грайс услышал один непривычный – «Чха!» – и, оглядевшись, увидел полузнакомую фигуру за хорошо знакомым столом. Стол-то был Ваартов, он изучил на нем все до единой царапины и надписи в первую же неделю своей работы, а сидящий за ним человек показался ему знакомым потому, что он походил на владельца табачно-кондитерского киоска в Форест-Хилле, у которого Грайс частенько покупал недорогие шоколадки.
– А это мой жених мистер Кули со Склада снабжения, – представила его Грайсу миссис Рашман.
Копланд, потирая руки, спросил Тельму, нет ли у них надежды выпить кофейку, – Грайс понял смысл его вопроса по ответу Тельмы:
– Чего-чего, мистер Копланд? А-а, так чашки-то у нас в «Альбионе», – сказала она, и Грайсу почудилось, что одна нога закручивается у нее вокруг другой, хотя она просто переминалась от смущения с ноги на ногу.
– Во-во, бросили ее хозяйство, а без него как без рук, – проворчал Ваарт и напоказ подмигнул, чтобы его слова не приняли всерьез.
Грайс внимательно осмотрел застекленную будочку. Копланд назвал ее конторой, но она больше походила на склад. Ее выгородили у внешней стены, и к этой стене, почти до потолка, прикрепили широкие деревянные полки. А на полках в огромном количестве лежали кипы бумаги всевозможных форматов, пачки конвертов, открыток, бумажных этикеток и стопки заготовок для визитных карточек – их тут было столько, что печатному прессу, о котором говорил ИПБ, хватило бы работы не меньше чем на полгода. Грайс понятия не имел, каким образом получены все эти бумажные запасы, но он сразу понял, откуда здесь взялись архивные шкафы, стулья, столы и прочее конторское оборудование. Ему представилось, что ураган, унесший когда-то девочку, которую играла Джуди Гарланд, в страну Оз, где жил Волшебник Изумрудного города, разразился теперь над Отделом канцпринадлежностей и доставил сюда всю отдельскую мебель вместе с вешалкой, корзинами для мусора и большинством служащих.
– Узнаете родную обстановку? – весело спросила Грайса миссис Рашман.
– Во-во, родное старье, – проворчал Ваарт. – А надо было выписать новые столы, да и весь тут сказ, – их же там в подвале навалом!
– Мы обдумывали этот шаг, мистер Ваарт, – немного брюзгливо, на взгляд Грайса, ответил Джервис: он, видимо, усвоил себе такую манеру говорить, чтобы внушать людям уважение к своей ответственной должности инженера по противопожарной безопасности. – Но нас бы сочли просто ворами, если б мы стали вывозить новую мебель.
– Они, видите ли, сказали, что везут мебель на ремонтную фабрику, – объяснила Грайсу миссис Рашман. – Верней, сказали бы, если б их остановили.
Хаким, широко улыбаясь, вынул из кармана дорогой бумажник крокодиловой кожи, наверняка купленный у какого-нибудь родственника-оптовика по льготной цене, и, достав оттуда официального вида бумагу, протянул ее Грайсу.
– Документы у нас, как видите, в полном порядке, – сказал он. – С годами этот пропуск станет бесценной реликвией.
На фирменном бланке «Альбиона» значилось: «Обновление/восстановление. Разрешено к выносу». А ниже следовал подробный перечень отдельской мебели и две подписи – в одной Грайс узнал росчерк Копланда, а другая, скорей всего, была поддельной.
– Но ведь такого бланка не существует, – сказал Грайс, мысленно пробежав глазами свой Комплексный Контрольный Лист, хранившийся, кстати, на расстоянии пяти футов от него в одном из архивных шкафов. Жуткое дело, подумал он.
– Наш общий друг мистер Копланд изготовил его на печатном прессе, который я вам показывал, – любезно объяснил Грайсу Ферьер. – Неплохо сработано для новичка, верно?
Копланд, просияв от похвалы, скромно сказал, что бланк выглядел бы, наверно, лучше, если б им удалось отпечатать его на «Уофдейле».
– Это наш главный печатный станок, – снова разъяснил Грайсу Ферьер. – Мы тут кое-чему научились, мистер Грайс. Ваши коллеги посещали вечерние курсы печатного дела, ну, а мистер Ваарт и я вели с ними практические, так сказать, занятия. Но у нас нет энергии.
– Типографию отключили от энергосети, мистер Грайс, – вставила миссис Рашман. – Но нашим ветеранам удалось подсоединиться к основной линии.
– То-то и есть, что вроде бы удалось, – подтвердил Ваарт.
Братья Пенни, чье смрадное дыхание нейтрализовал довольно приятный запах машинного масла и типографской краски, распространяемый комбинезоном Копланда, вклинились со своим традиционным дуэтом:
– Они хотели подключить нас к складу красок по соседству…
– …Но там могли заметить перерасход энергии…
– …И они подключились прямо к электростанции…
– …А этого уж никто не заметит. Ахххк!
– Кххха!
Грайс, кипевший негодованием с тех самых пор, как ему показали поддельный пропуск, решил, что они уклонились от главной темы. Он возмущенно посмотрел на Копланда.
– Так вы, стало быть, сочинили записку от имени ИПБ для отвода глаз, а посылая меня разыскивать мебель, знали, что это охота за химерами?
– В общем, вы правы, мистер Грайс, – ответил Копланд. – Нам пришлось-таки поднавести тень на божий день.
– Чтобы украсть отдельскую мебель?
– Давайте лучше скажем – реквизировать, – вмешался Джервис.
– А правильней всего – достать, – поправил их обоих Ваарт.
Все они были явно очень довольны собой – банда веселых жуликов, подумал Грайс, – и с радостным нетерпением ждали вопроса, который он им поневоле и задал:
– Да зачем вам это понадобилось?
Норман Ферьер решительно шагнул вперед, и все с привычным уважением расступились перед ним – именно с привычным уважением, отметил про себя Грайс. Он подвел Грайса к своему столу, который был чуть больше остальных (изготовитель «Комформ», каталожный номер Б4Б/00621, предназначается для младших администраторов, машинально припомнил Грайс) и за которым сидел в Отделе канцпринадлежностей Копланд. На столе в рабочем беспорядке стояло несколько деревянных бокалов, туго набитых карандашами и ручками, несколько конторских подносов с бесчисленными листами схем, чертежей, графиков, диаграмм и шрифтовых карт, прижатых цинковыми клише, а сбоку – раздвижная полочка, плотно заставленная растрепанными книгами. Грайсу удалось прочитать некоторые названия – Справочник писателя и полиграфиста, Энциклопедический словарь Роже, Оксфордский толковый словарь, Альманах Уитикера и прочее в том же духе; а еще на полочке стояли тонкие томики в бумажных обложках, похожие на сборники стихов. Воистину, полка интеллектуала.
Ферьер выхватил с полочки один из томов, причем выхватил так стремительно, что несколько соседних книг ссыпалось на пол, и в упор глянул поверх очков на Грайса, как бы определяя уровень его интеллекта. Порывистая энергичность уживалась в этом человеке со спокойной властностью. Недаром Тельма сразу же бросилась подбирать упавшие книги, хотя вовсе не была услужливой девицей.
– Читали вы что-нибудь Арнольда Беннета, мистер Грайс? – Вполне подходящий для этого книжника вопрос, подумал Грайс, он наверняка довольно часто начинает разговор с цитаты из любимого автора.
Арнольда Беннета Грайс не читал, но видел телефильм по его роману «Клейхенгер», а Ферьер как раз и совал ему в руки этот роман, такой растрепанный, будто его выудили из мусорного ящика.
– Вот, прочтите-ка, пожалуйста, отмеченный тут абзац.
Грайс без всякого энтузиазма взял в руки книгу. Экранизированный «Клейхенгер» с очень медленно разворачивающимся действием ему в свое время совсем не понравился. А людей, которые заставляли его что-нибудь читать у них на глазах, он считал пренеприятнейшими типами, потому что никогда не знал, чего они ждут – взрывов хохота, восхищенных восклицаний или досадливых покрякиваний.
Но сейчас ему таки пришлось прочитать отчеркнутый красной шариковой ручкой пассаж:
«Спокойная и неспешная коммерция в провинциальном городке давала почти неосязаемые прибыли, но все же кормила людей. И никто не замечал, насколько интересен этот процесс, эта кропотливая деловая жизнь, медлительное перераспределение капиталов, мешкотное воздвижение и медленное угасание репутаций на фоне уходящих в прошлое веков. Печатное дело с применением ручных станков привилось тут и стало медленно расцветать после Французской революции. Издавались Библии да иллюстрированные Травники, а ленивые ослы развозили их в переметных сумах по всему графству; и никто не слышал ничего романтического в пыхтенье паровых печатных машин, размножающих счета и каталоги сотнями, а то и тысячами в час…»
Грайс ничего не понял и молча отдал раскрытую книгу Ферьеру, надеясь, что тот укажет ему на зашифрованную шутку или глупую опечатку. Ферьер, однако, рассеянно сунул книгу в карман халата, а потом сказал:
– Печатное дело, мистер Грайс, издавна питает коммерцию жизненными соками. Если где-то идет напряженная деловая жизнь – значит, вы обязательно обнаружите там и типографию. А если типография закрывается или куда-нибудь переезжает – значит, деловая жизнь идет на спад. И наоборот, если в каком-то районе деловая жизнь давно захирела, фабрики закрыты и заколочены, но в узком неприметном переулочке открылась хотя бы крохотная типография – жди возрождения. Потому что печатное дело не только поддерживает – оно рождает коммерцию.
Явно заранее отрепетированная речь, подумал Грайс. Оглядевшись, он увидел, что все почтительно слушают Ферьера. А Копланд, игравший здесь, по-видимому, всего лишь вторую скрипку, не только мирился с тем, что его подчиненный по «Альбиону» захватил власть, но слушал его как спасителя человечества.
– Печатника можно уподобить бродячему врачевателю древности, мистер Грайс, он способен излечить от любого недуга – или по крайней мере способен убедить людей, что ему подвластен любой недуг, а этого часто вполне достаточно. Ваше предприятие лихорадит? Закажите печатнику рекламные плакаты или брошюры – многие процветающие фирмы завоевали себе место под солнцем благодаря красочным рекламным брошюрам. Печатник изготовит вам вывеску, объявление о часах работы конторы, фирменный календарь с рекламой ваших товаров. Потребители не помнят адреса фирмы? Значит, вам нужны конверты о отштампованным на них адресом вашей фирмы. Заказчик хочет получать товары почтой? Для этого нужны типографские бланки почтовых заказов. Каталог товаров – тоже дело печатника. Изящная упаковка, красочные бумажные сумки – тоже. Чтобы заказчик расплатился с вами, пошлите ему отпечатанный в типографии счет. А заодно уж не забудьте обзавестись и типовым напоминанием: «Вы пропустили срок платежа. Будем вам очень благодарны, если вы по возможности быстро оплатите наш счет».
Слушатели весело захихикали. Возможно, он работает лектором-почасовиком на вечерних курсах по печатному делу, подумал Грайс. Язык у него подвешен прекрасно, и умения заинтересовать слушателей ему, конечно, не занимать.
– Я не знаю, кто вам обо мне говорил, мистер Грайс, но что-то вы, по-видимому, слышали, раз пришли. Я всю жизнь был печатником. Меня обучили этому делу в маленькой хаммерсмитской типографии. Ничего особенно серьезного мы, как правило, не печатали: нам заказывали лотерейные билеты, а не красочно иллюстрированные Травники, о которых пишет мистер Беннет. Но иногда и мы получали необычные заказы – нам поручали изготовить серию литографий или, например, отпечатать малым тиражом книгу, издаваемую автором за собственный счет. И тогда мне приходилось не только печатать, но и переплетать книгу и подготавливать для переплета тисненую кожу – я освоил все профессии полиграфиста. Мы, конечно, состояли в профсоюзе, а профсоюзные законы запрещают работать не по своей специальности, но мы привыкли делать все что нужно, была бы работа. А потом нашу типографию купил «Альбион», и меня перевели сюда, в это здание. Да я и не возражал, потому что по реконструкции улицы нашу маленькую типографию все равно должны были снести. Ее и снесли, начисто своротили бульдозерами. И вот получилось, что деньги-то «Альбион» заплатил, но ничего не приобрел, а только ослабил свое финансовое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39