Покончив с Копландом, тот, не понижая голоса, перешел к недостаткам Бизли, Сидза и братьев Пенни, которых успел-таки обозвать смердилами. Только спросив его про надвигающуюся реорганизацию, Грайс изловчился остановить Ваартов поток хоть и добродушных, но все же компрометирующих их обоих насмешек.
– Завтра и начнется, это уж как пить дать.
– Завтра? А в чем она будет заключаться?
– Так ведь кто ж его знает, у-ху-ху-ху-ху! Ну, правда, столы-то унесут, это не сомневайтесь. И зря вы расклались тут со всей этой дребеденью, что торговка на базаре, у-ху-ху-ху-ху! Как они начнут столы-то выносить – половины недосчитаетесь!
«Этой дребеденью» Ваарт назвал Грайсово хозяйство из белых и розовых бланков, Требований А и Б, Комплексного Контрольного Листа и прочих документов изъятия, которые Грайс разложил аккуратными стопками на столе Хакима. Он тут же начал собирать их в одну стопу. Ему хотелось отправить начальнику Отдела питания повторный розовый бланк с прикрепленным к нему напоминанием о необходимости отослать его, вместе с белым, обратно. Стало быть, ему понадобилась бы машина, скрепляющая листки документов, – всем этим он собирался заняться завтра утром. Ну а теперь он мог со спокойной совестью отложить это все на послеорганизационное время.
– Зато уж после всей этой заварухи с реорганизацией я сразу получу собственный стол.
– Как бы не так! Вы его хоть выписали, стол-то?
– А разве надо?
– Так ведь как же не надо? Сам-то он к вам не притопает, верно? Стало'ть, надо накатать внутреннее требование. Накатаете – ну, тогда можно и ждать. Хорошо, ежели неделю. А то месяц. Отдел оборудования, шестой этаж, рядом с Закупками. Там у них шайка – почище нашей, напрочь ничего не делают.
– Значит, надо затребовать стол в Отделе оборудования на шестом? Вот спасибо. А как его надо затребовать
– Так ведь кто ж его знает! У-ху-ху-ху-ху!
У Ваарта была привычка мюзикхоллских комиков отступать от собеседника на несколько шагов, когда он собирался сказать что-нибудь важное. И вот, чтобы произнести свое «Так ведь кто ж его знает», он допятился аж до своего стола, и Грайс решил, что их разговор окончен. Однако он ошибся. Искоса поглядывая на сослуживцев – дескать, сейчас я сообщу вам кое-что по секрету, – Ваарт снова вернулся к столу Грайса.
– Ну, а насчет столов-то – вы, стало'ть, уже спрашивали?
– Спрашивал, как получить стол? – с надеждой переспросил Грайс. У Ваарта был такой вид, будто он умеет обходить бумажную волокиту при получении конторского оборудования и собирается научить этому Грайса.
– Да не ваш получить! – прорычал Ваарт с яростно исказившимся лицом. (Вскоре Грайсу предстояло узнать, что так он выражает легкое нетерпение.) – А насчет всех наших столов. Я слышал, вы вроде бы спрашивали у Бульдога, откуда «Альбион» получает столы.
Говоря «у Бульдога», Ваарт кивком указал на Сидза. Значит, Сидз, как это ни странно, запомнил их мимолетный разговор про альбионскую мебель, закупленную, по мнению Грайса, в «Комформе». Больше того – он рассказал об этом Ваарту, едва тот успел вернуться из отпуска.
– Вообще-то я упомянул однажды, не помню уж по какому случаю, что вся альбионская мебель изготовлена на фабриках «Комформа». Я ведь там работал.
– И вы, стало'ть, сказали, мол, вы не помните, чтоб «Альбион» их у вас покупал, так? Дескать, не было такого контракта, да и весь тут сказ?
– Ну, меня это, признаться, немного удивило. – Грайс не добавил, что удивился гораздо сильнее Ваартовой свистопляске вокруг его слов. Ему даже подумалось, уж не подослал ли кто-нибудь Ваарта, чтобы усыпить его подозрения. Но ведь не было у него никаких подозрений!
– Во-во. И небось этот, как его, «Конфор», он работает-то по заказам правительства?
– Совершенно верно. «Комформ» выполнял очень крупные правительственные заказы.
– Ну и кто ему заказывал? Министерство этого, как его – строительства жилья? Или, может, которое насчет здоровья? Или этого… ну, которое чтобы молодых в школах да колледжах учить? Какое министерство-то?
– Да нет, это, видите ли, делается немного по-другому. Существует центральное государственное учреждение– Бюро правительственных закупок, – снабжающее оборудованием все министерства. А раньше этим занималось, кажется, Министерство общественных работ.
– Да не о том речь. А вы скажите-ка – чего эти ваши министерства делают? Чего такого особенного?
Грайс не понимал, куда Ваарт гнет. Его изменчивое, как у Мики Руни, лицо передернулось неистово страдальческой гримасой.
– Да вы не тушуйтесь. Вы пораскиньте мозгами-то. Чего они такого делают, зачем покупают этих всяких конторских мебелей раза в два больше, чем нужно? Вы вот чего обмозгуйте.
– А-а. Это верно, Бюро правительственных закупок действительно закупает огромное количество конторского оборудования.
– То-то вот и оно! То-то и оно! А куда они потом девают свои лишние мебеля?
– Я думаю, продают.
– Так еще бы не продавать! Ясное дело, продают! На этих, как его – на государственных акционах. Что ни день, то в газете объявляют – государственный, мол, акцион, – ну прямо каждый божий день! Тут тебе и противогазы, и печатные машинки, и считальные машинки, и незнамо чего еще.
– И еще, вероятно, мебель. Так вы, стало быть, думаете, что «Альбион» покупает конторское оборудование на государственных аукционах?
– Во-во, друг, на них.
Но это звучало абсурдом. Зачем, спрашивается, солидной коммерческой фирме вроде «Альбиона» обставлять свои респектабельные конторы подержанной мебелью? Ведь, купив новое оборудование, «Альбион» всегда мог сэкономить массу средств за счет амортизационной скидки с налога!
Грайс решил спросить об этом Ваарта.
– А потому как все они тут дерьмисты-бездельники, – ответил тот.
Весьма довольный своим остроумием, он снова отступил от Грайса на несколько шагов, предоставив ему целую минуту для осмысления полученной информации. А вернувшись, он спросил у Грайса нормальным человеческим языком, словно ему удалось пройти за одну минуту полный курс риторики:
– Я ответил на ваш вопрос?
Видимо, это была дежурная отдельская фраза.
Правильны ли Ваартовы сведения – а может, и просто догадки – насчет закупок «Альбионом» конторского оборудования, Грайс пока не знал, но реорганизационная работа началась, как и предсказал Ваарт, на следующее же утро. Когда Грайс вышел из лифта, в отделе уже хозяйничали рабочие, а фойе было завалено столами, стульями и архивными шкафами. Дело, разумеется, делалось кое-как. Рабочие вручную выносили мебель и уже успели загромоздить подступы к пожарной лестнице, а чтобы окончательно отрезать отдел от лифта, не хватало, казалось, еще только одного стола или стула. Общую беспорядочную суету успешно дополняла юная Тельма, хлопотливо разыскивая среди сваленных в кучу архивных шкафов тот, где у нее хранились чашки и поднос.
Грайс пробрался по извилистой тропе между грудами мебели к двустворчатой стеклянной двери (одна створка у нее уже была разбита) и вошел в отдел. Если не считать телефонов, сваленных кучей у стены, как на аукционе конторского оборудования, но все еще подключенных к розеткам, здесь было голо, словно в танцевальном зале. Весело-оживленные служащие стояли кто где, засунув руки в карманы или прислонившись к низкому барьерчику – пока их не попросили отойти два человека в синих халатах: они деловито измеряли что-то стальной рулеткой и записывали результаты своих измерений на листе бумаги с подложенной под нее фанеркой.
Присоединившись к Сидзу и Бизли, которые стояли чуть поодаль от всех, Грайс узнал, что реорганизация началась из-за перегородок: их собирались передвинуть и поэтому вынесли мебель. Клетушку Копланда было задумано выгородить у внешней стены, чтобы она освещалась собственным окном, а перенесенные на ее место шкафы планировщики решили обгородить совсем новым барьерчиком – его как раз протаскивали в дверь двое рабочих в комбинезонах. Грайс не понимал, зачем понадобилось убирать прежний барьерчик, огораживавший клетушку раньше, но его деловито снимали. А главная перепланировка заключалась в переносе барьерчика, отделявшего Отдел канцпринадлежностей от Оперативно-хозяйственного: его решено было передвинуть на шесть дюймов, немного увеличив таким образом территорию, занимаемую канцпринадлежниками. Сидз и Бизли сказали Грайсу, что, судя по прежнему опыту, рабочим Ремонтно-планировочного отдела, которые воплощали в жизнь проекты оперхозяйственников, потребуется на реорганизацию три дня.
Грайс предположил, что реорганизация вообще никому не нужна.
– Нужна или не нужна, – проворчал Бизли, – а это у нас ежегодное мероприятие. Иначе им совсем нечего было бы делать. Они и так почти весь год режутся с утра до вечера в карты.
Грайс нисколько не удивился. Британские рабочие, на его взгляд, всегда так работали.
Считая, что нужно поговорить со всеми, словно на вечеринке у друзей, Грайс двинулся дальше. Ему очень хотелось узнать, как поведет себя Пам после их тайной попойки, но она играла с братьями Денни в слова – идиотское все же занятие! – и он подошел к миссис Рашман, одиноко стоявшей посреди отдела со своей пустой хозяйственной сумкой. Она сказала, что нынешний отдельский катаклизм начался в основном из-за него.
– У них ведь есть санитарно-бытовые нормы, или не знаю уж, как оно точно называется, по которым на каждого служащего должно приходиться столько-то кубических футов воздуха. Должно, видите ли, приходиться!
Грайс, конечно, слышал о санитарно-бытовых нормах, но никогда не видел, чтобы им следовали с такой тщательностью. Он сказал миссис Рашман, что устраивать весь этот шурум-бурум из-за воображаемого увеличения пространства просто глупо.
– Планировка-то у нас на этаже открытая!
– Чхих! – скрипуче-презрительно хохотнула миссис Рашман. – Это, мой дорогой, вы скажите не мне, а начальнику Санитарно-бытового отдела. Я-то с вами согласна. Но им же просто больше нечего делать. Нет уж, эта реорганизация у них запланирована и утверждена, а значит, должна выполняться. Должна, понимаете? Санбытовики решили, что ее надо сделать, оперхозяйственники, чтобы чем-нибудь заняться, все распланировали, а ремонтники принялись выполнять. Это именно так у них и называется – выполнять. Вы только посмотрите! Черепахи и то, пожалуй, ползали бы проворней!
Теперь Грайс понял, о чем толковала Пам, говоря, что миссис Рашман «удручают» альбионские порядки. Но она могла бы удручаться и потише – двое техников с рулеткой наверняка ее слышали.
– Стало быть, мое появление потребовало дополнительного воздуха. Но ведь у оперхозяйственников-то воздуха теперь будет меньше.
– А это уж их забота: по мне, раз они хотят задыхаться – пусть задыхаются. Но у них наверняка кто-нибудь уходит на пенсию, так что они могут отдать нам немного пространства. А уж как они будут выкручиваться, когда возьмут человека вместо уволенного, этого я не знаю.
– Скорей всего, опять передвинут перегородку в нашу сторону.
– Именно! Вы вот шутите, а они, увидите, так и сделают. И мистер Копланд никак не сможет им помешать. Потому что я-то уволюсь, и в нашем отделе снова на одного человека будет меньше.
– Стало быть, все начнется сначала. Но ведь раз я поступил сюда за несколько дней до вашего ухода, было бы разумно ничего не менять.
– Это вы так думаете. А по их разумению, у нас в отделе появился еще один служащий. Мы с вами, так сказать, перехлестнулись. Перехлестнулись, да и все тут. Чхих!
– Ну, если рассуждать формально, то, конечно, перехлестнулись.
– Формально или не формально, это им все равно. Для них важно, что мы перехлестнулись. Вот если бы вас взяли на работу после моего увольнения, тогда другое дело. Но вы появились раньше. Поэтому они решили устроить реорганизацию. – Миссис Рашман вздохнула и покачала головой, как бы удивляясь глупости аль-бионских администраторов. – Они хуже всяких роботов! Как только вас прислали в отдел, санбытовики накатали рапорт – дескать, новому служащему требуется столько-то кубических футов воздуха. Вон они, видите, меряют – по ихним формулам на каждый стол нужны свои кубические футы.
– Так ведь стола-то у меня пока нет.
– Надейтесь, дорогой, будет у вас стол. Вы уже написали требование?
– Да я только вчера узнал, что мне надо бы его написать.
– Обязательно надо. Просто обязательно! Я бы на вашем месте занялась этим как можно скорей. В Отделе оборудования сидят такие бездельники, что не приведи бог. Ваше требование может проваляться у них целую вечность.
– Мне уж мистер Ваарт сказал.
Удивительное дело – почти каждый разговор здесь упирался рано или поздно в столы. А впрочем, ничего удивительного, если учесть, что большую часть своей конторской жизни служащий проводит за столом.
Тем временем Ваарт, крикнув Пам, Сидзу и Бизли что-то ободряющее, хотя они вроде бы вовсе в этом не нуждались, зашагал к Грайсу с миссис Рашман. И тут Грайс припомнил вопрос, который он не успел задать Ваарту в понедельник,
– А не проще ли будет, если я займу ваш стол, когда вы уволитесь? – спросил он миссис Рашман.
На лице Ваарта появилось выражение дурашливой ошарашенности, и Грайс понял, что он услышал его вопрос,
– Ишь, какой шустрый! У-ху-ху-ху-ху!
– Я ему уже объяснила, что мы, к сожалению, перехлестнулись, – холодновато сказала Ваарту миссис Рашман, слегка раздраженная его вмешательством в ее объяснения.
– Во-во, перехлестнулись! Перехлестнулись, ясное дело! Как вы тогда с Ферьером.
– Правильно, как я с Норманом Ферьером. Он работал тут, когда вас еще не было, – сказала она Грайсу. – Ему пришлось уволиться по болезни. А меня взяли на работу за две недели до его ухода …
– Сердечная машинка не сдюжила, – вставил Ваарт.
Фамилия Ферьер показалась Грайсу смутно знакомой. Ну да – он слышал ее в первое утро на новой работе, когда Сидз обсуждал с Копландом здоровье некоего Феела. Они еще тогда говорили, что ему уже лучше.
– … Так думаете, мне разрешили сесть за его стол? – продолжала между тем миссис Рашман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39