Толщиной дюйма в два. Я имею в виду книгу.– Дневник?Теперь он смотрел на меня.– Дневник.– Эстелл вела дневник?– Да. Вы его видели?– Нет. Там не было дневника. И я, как вы только что сказали, был одним из первых на месте происшествия.Вайман сощурил глаза.– Но не самым первым.– Самыми первыми были пожарные. Потом патрульные и детективы.Он заговорил, и теперь я почувствовал силу в его голосе; впервые я понял, что передо мной – удачливый бизнесмен.– Я думаю, кто-то украл дневник. Возможно, один из... служителей закона, которые пришли раньше вас.Я пожал плечами.– Вполне возможно.– Я хочу, чтобы вы снова пошли туда.– Это невозможно, мистер Вайман.Он широко развел руки, чтобы показать, очевидно, свою правоту.– Мистер Геллер, вы можете прочитать эту чертову вещицу, если найдете ее. И если вы обнаружите в дневнике что-то такое, что может помочь следствию, расследованию этого убийства, вы вне всякого сомнения должны передать это в полицию.– После того, как я вырву те листы, которые касаются вас. Робкая улыбка.– Конечно. Дело в том, что я собираюсь жениться вновь. А у меня есть основания считать, что Эстелл записывала кое-какие личные наблюдения, касающиеся меня. Нас.– То, что имеет отношение к сексу, вы хотите сказать.Вайман сжал губы, а потом произнес:– Правильно. Я дам вам за это две тысячи долларов и оплачу все издержки.– Давайте договоримся. Никакого возмещения издержек, если я не смогу сделать этого для вас.– Решено.– Я посмотрю, что можно сделать.– Мистер Геллер, я помолвлен с очаровательной женщиной. Из хорошей семьи. Вы должны помочь мне предотвратить скандал.– Я думал, что вы любили Эстелл.– Так и есть. Мы встречались с ней время от времени. Не буду отрицать этого. Но я предан своей невесте, с тех пор как мы решили пожениться. И еще одно публичное обсуждение моей неверности может доконать меня. Лично меня. Окончательно.Он напомнил мне Элиота, который рассказывал, что Нитти все время спит.Я спросил:– Когда вы последний раз виделись с Эстелл?– В воскресенье. Теперь была среда.– Так недавно?– Да, недавно. Это был своего рода... прощальный обед. Я сказал ей, что это будет наш последний вечер, потому что я снова собираюсь жениться. Я... я почти верил тому, что говорил. Так или иначе, но я позвонил ей в девять вечера. – Он победоносно улыбнулся. – На нас была вечерняя одежда. Эстелл была прекрасна. Мы провели вечер в «Баттери» – там мы пообедали и потанцевали. Как обычно, Эстелл не пила и не курила. Казалось, она в необычайно приподнятом настроении. Ее дела были в порядке: она сообщила мне, что на ее счету в банке лежит кругленькая сумма. И мне не нужно беспокоиться о ее будущем. – Из его глаз вновь покатились слезы.Я чувствовал себя неловко – мне было жаль его.– Я не знаю, где она раздобыла деньги. Она же не работала несколько лет.Вайман не знал, что Эстелл работала девушкой по вызову. Но все равно газеты вскоре раструбят об этом.Об этом и шла речь.– Мистер Вайман, – заговорил я, – если коп или еще кто-то взял этот дневник и не сообщил до сих поп о нем, значит, его продадут газетам. Полицейский мог его украсть, чтобы таким образом заработать. Его лицо стало упрямым.– Пусть это станет известно, просто станет известно – тогда я дам вдвое больше самой высокой цены которую могут заплатить газеты.– Хорошо, – сказал я. – Но не забывайте следующего. Дневник могли взять сами убийцы. Если в нем есть что-либо о них, они вполне могли это сделать.– Я подумал об этом.– К тому же они могли уже знать о его существовании и пытать ее именно для того, чтобы узнать где находится тайник с дневником.– Я и об этом хорошенько подумал.– Отлично. Потому что найти убийц Эстелл... словом, не знаю, смогу ли я. Буду искренним. Я бы хотел их найти. И вытрясти их мозги. Но капитан Друри тоже их разыскивает, и у него больше возможностей, чем у меня. А он детектив до мозга костей: он дважды коп. В этом деле будут десятки подозреваемых. Эстелл уже нет. Поэтому я ничего вам не обещаю.Вайман наклонился и дотронулся до моей руки. Я почувствовал себя еще более неловко.Вайман сказал довольно серьезно:– Эстелл верила вам. Я тоже вам верю.– Замечательно. А я верю в договор на тысячу баксов. Вы можете прямо сейчас выписать мне чек или прислать деньги с посыльным.Казалось, Вайман разочарован во мне, в жизни, и вообще во всем мире. Он сказал, что пришлет посыльного. Я вылез из машины и сел в поезд. 6 Мы встретились с Элиотом за поздним ленчем в «Бергоффе»: то, что мы воевали с Германией, вовсе не означало, что я должен отказываться от моего любимого шницеля. Там все еще подавали пиво в кружках, хотя в меню их кухня теперь называлась «баварской». К тому же шницель был размером с почтовую марку, что было вовсе не в духе «Бергоффа». Война – это сущий ад.Мы сели в уголке просторной оживленной комнаты. Официанты, напоминающие акробатов, в черных фраках и длинных белых фартуках сновали между составленных вместе или стоявших отдельно столов, держа на вытянутых руках подносы с дымящейся едой. Было замечательно находиться в этом настоящем ресторане, сделанном из стекла и дерева, напоминающем протестантскую церковь. Это было истинно чикагское заведение, построенное еще в те времена, когда все были живы; это был бастион, которого еще не коснулись ветры перемен, несмотря на такие издержки, как уменьшенные порции мяса и эвфемизм «баварский». Здесь я чувствовал себя дома. Здесь я ощущал себя в том Чикаго, который помнил.К тому же это был шумный, оживленный зал, полный людей, что давало возможность спокойно побеседовать, не боясь чужих ушей.– Я первым делом сделал эти звонки, – заявил Элиот, имея в виду свои усилия по поводу поисков д'Анджело. – Ответа еще нет. Ты будешь в своей конторе весь день?– Собираюсь.– Если я что-то узнаю, сообщу тебе.– Я это оценю. Лучше раньше. – Друри, который работает с письмами, подписанными инициалами А. Д., фотографией и адресом в Сан-Диего, на который надо было посылать корреспонденцию, не сильно отстает от меня.Элиот ел фирменное блюдо «Бергоффа» – свиные ножки с кислой капустой. Прожевав очередной кусок, он сказал:– Между прочим, ты был прав насчет Дина.– Что ты хочешь этим сказать?– Он замолчал. Неизвестно, получил ли он сообщение об убийстве Эстелл Карей, но больше он ничего не говорит.– Так значит, он не выступит свидетелем?Элиот невесело улыбнулся– Это все не так просто. Он выступит свидетелем. Но просто он вспомнит... не все.– Ты же говорил, что Дин был последним, кто согласился сотрудничать.– Правильно, и он постепенно вспоминал то одно то другое. Но, к слову, он ни разу не упомянул ни Нитти, ни Рикка, ни Кампанья или Капоне.Капоне, о котором он говорил, был братом Аль Капоне – Ральф по прозвищу Ботлз Капоне, – выпускающим безалкогольные напитки.– Но он поддержал признания Брауна и Биоффа, – продолжал Элиот, – касающиеся вымогательства в Голливуде.– Иными словами, Дин намеревается сказать лишь то, что поможет уменьшить его срок.– Ну да, чтобы не получить «перо в бок», как только он выйдет из тюрьмы. Не похоже, что он добавит что-то к тому, в чем уже признался. Он не дойдет до оскорбления суда, до клятвопреступления или еще до чего-нибудь. Но мне совершенно ясно, что он уже вспомнил все, что собирался вспомнить.– А как насчет Лума и Абнера?Элиот криво усмехнулся.– Биофф и Браун? Здесь все совсем по-другому. В случае чего эти ребята готовы выложить гораздо больше, если это возможно. – Его лицо потемнело. – Их женам вчера позвонил неизвестный. Им было приказано передать своим мужьям, чтобы те помалкивали, или «тебя прирежут и твоих деток тоже». Насколько я знаю, этим утром Вилли неистовствовал и кричал: «Мы сидим в тюрьме за этих сволочей, а они угрожают нашим семьям. Черт с ними! Вот так-то!»– Но эти звонки вовсе не означают, что Эстелл убила мафия.Покачав головой, Элиот устало улыбнулся:– Ты все еще не хочешь признать, что это дело рук Нитти.– Нет. Это не в его духе. Я все время думаю об убийстве Сермака и о том, сколько он ждал, чтобы отомстить, не поднимая шума. Это человек, который убил мэра Чикаго и вышел сухим из воды.– Это было десять лет назад, Нат. Сейчас другое время, а Нитти – другой человек.Я отпил пива.– Может, ты и прав. Увидим.– Ты хочешь сам заниматься делом Карей?– Неофициально. Как бы со стороны. – Как бы эта сторона не оказалась опасной. Разве ты не говорил мне однажды, что Нитти велел тебе держаться от него подальше? Это был хороший совет. Друри – превосходный коп, пусть он займется этим. Я пожал плечами.– Это хороший совет.– Тогда воспользуйся им.– Что еще скажешь?Элиот расстроенно улыбнулся.– Итак, я могу сказать тебе, что агенты ФБР разговаривали с Эстелл несколько недель назад. Не знаю, вытянули они что-нибудь из нее или нет. Но я знаю, что они с ней беседовали. А еще ребята из налоговой инспекции.– О пропавшем миллионе Дина?– В основном. И о расследовании Большого жюри.– Ее бы вызвали свидетелем?– Несомненно.– Эстелл стала бы говорить?– Не знаю. Может, кто-то не хотел рисковать – на тот случай, если она вдруг заговорит. – Отхлебнув пива, он хитро на меня посмотрел. – Кстати, поговаривали, что это именно она настучала на Дина.Я наклонился вперед.– Черт, я слышал, что она была с Ники, когда он прятался от обвинения. Эстелл выкрасила волосы в черный цвет и переехала вместе с ним в дешевую квартирку в Цицеро.– Ну да, там-то Гувер и поймал их, – произнес Элиот. – После того как кто-то сообщил ему, где Ники находится.– Эстелл?– Я этого не выяснил. Но это интересный поворот, не так ли? В этом случае Ники Дин становится подозреваемым – ведь это мог быть ответный удар.– А ты можешь выяснить, она указала на него или нет?– Эту информацию может дать только Друри, если он все оформит должным порядком. Ну и я могу кое-что разнюхать для тебя. Но это все будет на уровне сплетен. А если надавлю слишком сильно, то кто-то надавит на меня.– Я знаю, Элиот, и ценю все, что ты делаешь.Покончив со свиными ножками, он вытер рот салфеткой и еще раз улыбнулся.– Радуйся моему обществу, пока можешь, потому что завтра я уезжаю. Возвращаюсь в Кливленд.– Чтобы увидеть жену?– Да, и проверить, как там региональное отделение защиты здоровья. У меня полная свобода выбора: я могу сам решать, в каком из региональных отделений, которых всего двенадцать – от Бостона до Сан-Франциско, – провести несколько дней. Таким образом, мне и с ФБР удается сотрудничать.– Послушай, а в Кливленде сейчас болеют венерическими болезнями? Похоже, они оттуда и пошли.– Конечно, там есть венерические заболевания. Ведь чтобы заработать их, достаточно определенной марки из твоей продовольственной книжки.– Ты мне напомнил, – сказал я, вставая и бросая салфетку на стол, – что мне надо зайти в городское управление и получить там мою.– Венерическую болезнь?– Продовольственную карточку. Элиот пожал плечами, встал и взял счет.– Теперь твоя битва здесь, Нат.– Как и у всех, – сказал я и вытянул счет из его рук. – Я угощаю. Считай это приятной неожиданностью.– В чужой монастырь со своим уставом... Мы вышли на улицу. Снегопад прекратился, но бушевал ветер, так что лучше погода не стала.– Береги себя, – сказал мне Элиот.– Конечно, приятель.Он внимательно на меня посмотрел.– А ты спал?– Немного.– Ты похож на черта.– А ты на кучу дерьма.– Не удивительно, что мы не можем быть рядом, – сказал Элиот и ушел.Через час я уже сидел в моем офисе с продовольственной карточкой в бумажнике и звонил по поводу кредитных чеков, список которых на моем столе оставил Луи Сапперстейн. Зашла Глэдис и спросила меня, не хочу ли я кофе. Я сказал – конечно – сладкую блондинку. Она переспросила. И я объяснил, что так американские солдаты называли сахар и сливки. И теперь я попивал кофе и звонил, удобно устроившись на своем вращающемся стуле. Вдруг зазвонил телефон.– Детективное агентство «А-один», – произнес я впервые за долгое время.– Геллер?Это был хриплый знакомый голос, но я не мог понять, чей.– У телефона.– Это Луис Кампанья.Знакомый холодок пробежал у меня по спине. Я выпрямился.– Привет, Луи.– Ты был молодцом там.– Где?– Да там, с этими японскими сволочами. Ты был молодцом, и Фрэнк просил передать тебе, что он тобой гордится. Мы рады, что ты жив и невредим, и все такое.– Ну что ж, спасибо, Луи.Молчание.В конце концов он его прервал:– Это хорошо – быть живым и невредимым.– Конечно.– Как только ты вернулся, твое имя в первый же День попало в газеты, не так ли?– Да. И что?– Как тебе это удалось, Геллер?– Так уж получилось. Друри был в моем офисе, когда позвонили и сообщили о Карей. Он приходил, чтобы повидать меня, ведь мы с ним вместе работали по делам карманников в былые времена, ты знаешь.Молчание.– И я пошел с ним, – сказал я. – Ты знаешь что я был близок с Эстелл.– Да, мы знаем. Это ужасно – то, что с ней случилось.Я попытался уловить скрытую угрозу в его голосе, но не смог.– Ужасно, – согласился я.– Тебе не следует заниматься этим.– Расследованием, ты хочешь сказать.– Да.– Мне интересно, кто убил Эстелл, Луи. Но я оставлю это Друри.– Отлично.– Я не хочу верить в то, что Фрэнк имеет к этому отношение. Молчание.– Это не в его стиле, – продолжал я.Молчание.Потом он произнес:– Фрэнк может захотеть встретиться с тобой.– Это не очень-то хорошая мысль. Федеральный обвинитель знает, что мы с Фрэнком встречались время от времени. Меня спросят о нашей встрече.Молчание.– Но можешь сказать Фрэнку, что у меня возникли кое-какие медицинские проблемы – после войны. У меня там была амнезия.– Это означает, что ты забываешь некоторые вещи.– Именно так, Луи.– Это отличная болезнь. Фрэнк будет рад это услышать. Держи нас в курсе дела, если "П" будет интересоваться тобой. – Под "П" Кампанья подразумевал правительство. – Возьми карандаш.Я взял карандаш.Он дал мне номер телефона.– По этому номеру я могу позвонить тебе? – спросил я, пытаясь понять, зачем ему это нужно.– Владелец этого номера может связаться со мной, – сказал Кампанья. – Позвони им, а я перезвоню тебе.Щелчок в трубке означал окончание нашего разговора.Меня должен был потрясти этот звонок, но вместо этого я почувствовал странное разочарование.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43