Так что у нас еще есть время! — прошептал он ей на ушко и поцеловал.Самойлов же после разговора с Полиной взял телефонную книжку и долго ее листал, вчитываясь в каждую строку. Потом положил книжку на место и, пригорюнившись, заговорил сам с собой:— Надо же, полный блокнот телефонных номеров, а пообщаться не с кем. Один занят, другой в отъезде, третий в запое… — тут лицо его просветлело, словно он, наконец, нашел выход из безвыходного положения. Самойлов направился на кухню, достал из холодильника бутылку, быстро, словно боясь передумать, открыл ее, наполнил рюмку и выпил. Потом сел у кухонного стола и прислушался к терзающей его боли, ожидая, когда она немного притихнет, атакуемая алкоголем. * * * В это же утро в дом к Зинаиде почтальон принес письмо. Зинаида положила письмо на стол и стала хлопотать, готовя завтрак. На кухню зашла Маша, счастливо улыбаясь.— Доброе утро, Маша. Садись завтракать. Маша села за стол, машинально взяла кружку с чаем, да так и застыла с ней в руках.— Маш, ты чего? Пей чай.— Бабушка, я так счастлива. Все наши с Лешей неприятности остались позади. Теперь мы точно будем вместе. Мы и под дольменами прошли, и ты нас благословила…— Я сказала — благослови вас Бог, — уточнила бабушка.— А какая разница? — улыбнулась Маша.— Где я, а где Бог. Есть разница, есть. Маша, я тебе вот что скажу: Леша — конечно, партия хорошая, но пожениться вы успеете всегда.— Бабушка, но мы не хотим ждать! Да и зачем? Что нам мешает пожениться прямо сейчас?Зинаида взяла со стола конверт и протянула его Маше.— Вот это мешает.Маша взяла письмо и ахнула:— Бабушка, это письмо из института! Что в нем? Зинаида взяла конверт, вынула из него письмо и сказала:— Маша, это тебе вызов пришел! Зинаида склонилась над письмом и прочла:— «По результатам вступительных экзаменов, принятых выездной приемной комиссией мединститута, в связи с наличием положительной рекомендации и необходимого стажа работы Никитенко М. Н. зачислена на лечебный факультет мединститута. Просим прибыть для оформления документов».Маша выхватила письмо из рук Зинаиды и продолжила читать:— «Зачислена на лечебный факультет». Ух ты! Бабушка! Неужели это правда?Маша радостно обняла Зинаиду, но вдруг призадумалась.— Но если я сейчас уеду в институт, мы с Алешей не сможем жить вместе… — улыбка исчезла с Машиного лица.— Ничего страшного. Я же говорила — пожениться вы всегда успеете.— Ну как ты не понимаешь! Мы не можем ждать.— Это почему же? — подозрительно спросила Зинаида.— Но мы так любим друг друга!— А, в этом смысле… — Зинаида успокоилась. — Маша, тебе выпал такой шанс! И ты не хочешь им воспользоваться?— Очень хочу, очень. Но и Лешу оставить не могу… Мы с ним обязательно что-нибудь придумаем!— А ты думаешь, Леше понравится, если его новоиспеченная жена будет зубрить латынь вместо того, чтобы готовить обеды?— Бабушка, Леша не такой. Вот увидишь, он будет очень рад и обязательно меня поддержит!. — Ага, и борщ тебе сам сварит… — иронично продолжила Зинаида.Маша взяла письмо и пошла к себе в комнату. Ома не ожидала, что счастья будет так много, что прямо через край. И любимый Алеша наконец-то рядом, и сбылась мечта о поступлении в институт. Врач — это профессия, которая всегда влекла ее. Но выбирать между любимым человеком и любимой профессией — это очень трудно. * * * Таисия после разговора с Буравиным пребывала в плохом настроении. В комнату вошла Катя и сразу оценила ситуацию:— Привет. Чего грустим?— Не грущу — думаю.— О чем?— О твоем отце. Я только что ему звонила.— Да? Зачем?— Напомнила, что нам с тобой нужно на что-то жить.— Думаешь, папа об этом забыл? Я уверена, что он и так будет нам помогать, — уверенно сказала Катя.— А я не уверена, потому что знаю мужчин. Пока они любят или хотя бы делают вид, что любят, они чувствуют себя обязанными обеспечивать женщину. А как только любовь проходит, от внутреннего чувства долга не остается и следа.— По-моему, к папе это не относится, — заметила Катя.— Еще как относится. Я понимаю, что отец кажется тебе идеальным мужчиной. В молодости я тоже так думала. А теперь оказалась брошенной женой.— Даже если отец и бросил тебя, то меня-то он не бросал! — сказала Катя. — Он обещал, что будет мне помогать. И я ему верю.— Дорогая, хочу тебе напомнить, что ты собираешься выйти замуж.— Мама, при чем тут это?— При том, что содержать тебя должен Костя Самойлов, а не отец! Или ты хочешь не только поселить Костика в нашем доме, но и посадить его на мою шею? Если мужчина входит в дом жены, он должен доказать свою состоятельность хотя бы умением зарабатывать деньги.— А я не сомневаюсь, что Костя ради меня в лепешку расшибется! — Катя по-прежнему была полна оптимизма.— Тогда ты должна надеяться на него, а не на материальную помощь отца.— Мама, с Костей я разберусь сама. А по поводу папы ты лучше успокойся. Хватит жить прошлым, он ушел и, увы, не вернется.— Что значит успокойся? Что значит не вернется? — Таисия и не думала прекращать борьбу. — Это ты мне говоришь? Да мы же с тобой одного поля ягоды — отступать не в нашем характере!— Мама, важно не только бороться до конца, но и уметь вовремя признать свое поражение.— Признать поражение? Ни за что!— Значит, вопрос не в деньгах, — задумчиво подвела итог Катя. — Похоже, ты все еще веришь, что отца можно вернуть. И все разговоры с ним обо мне только козырь в твоей игре. Ведь так?— А тебя это беспокоит?— Конечно!— Напрасно. Беспокойся лучше о Косте.— А чего мне о нем беспокоиться? В нем я уверена.— Ну да, Костя горы свернет ради тебя. Лишь бы не свернул шею себе или кому-нибудь другому ради этой светлой цели.— Мама, почему ты так говоришь?— Потому что неплохо знаю твоего жениха.— Я с ним тоже не первый год знакома. И выхожу за него замуж потому, что он любит меня по-настоящему. По-моему, это достаточное основание.— Ну, возможно, — неожиданно согласилась Таисия.— Кстати, Костя вот-вот должен быть здесь. Сказал, что сначала зайдет к матери, а потом — к нам.— К Полине? Значит, он сейчас у Буравина? — Таисия изменилась в лице.— Да, мама, да. И хватит вздрагивать. Он же должен налаживать контакт с будущим тестем!— Надо было начинать с будущей тещи, — не согласилась Таисия. — Я бы ему объяснила, как общаться с Виктором.— Да? И что бы ты ему сказала?— Я бы посоветовала сразу же брать быка за рога. Не затягивая, обсудить деловые вопросы и денежные проблемы.— Уж чему-чему, а этому Костю учить не надо. Для него деньги — вторая любовь после меня.— А ты не боишься, что со временем эти приоритеты могут поменяться местами?Кате не понравился мамин вопрос. Она покачала головой и вышла из комнаты.Расследование дела смотрителя шло к концу, и следователь решил поговорить с подсудимым. Он зашел к смотрителю в камеру, огляделся и сказал:— Утро доброе.— Ну, может, минуту назад оно и было добрым, а после твоего прихода — вряд ли, — откликнулся смотритель. — Чего надо-то?— Попрощаться хотел. Я твое дело в суд передаю.— Поди, скучать, по мне будешь, когда меня на зону переведут? — с иронией спросил смотритель.— Не буду. И надеюсь больше никогда тебя не увидеть.— Намекаешь, что остаток жизни я за решеткой проторчу?— А тут и намекать нечего. По твоей статье лет двадцать строгого режима гарантировано. В твоем возрасте это почти смертельно.— Это еще бабушка надвое сказала. В нашем деле никто никому никаких гарантий дать не может. Рано ты меня со счетов сбрасываешь, рано.— Я и сам понимаю, что рано. Еще бы немного времени ты у нас провел, я бы на тебя столько интересного накопал!— Умерьте пыл, гражданин начальник. От работы кони дохнут.— При чем здесь кони? Из-за таких, как ты, люди гибнут.— Из-за таких, как я? А кто моих сыновей замордовал? Не наша доблестная милиция?— Нет. Дети у тебя погибли потому, что ты их воспитал по своему образу и подобию. Они за твои грехи поплатились.— О грехах заговорил? Ты, может, по совместительству попом подрабатываешь? — Смотритель становился все мрачнее и мрачнее.Нет. Просто думал, что ты захочешь облегчить свою душу и рассказать мне напоследок о своих темных делах. Я ведь знаю: их за тобой немало числится.— Если знаешь — предъявляй доказательства. А нет — так иди отсюда. Ты не священник, чтобы я перед тобой каялся. Ты — мой злейший враг! — подвел итог беседе смотритель.Следователь вернулся к себе в кабинет, понимая, что разговор не состоялся. Как говорится, врагами были, врагами и остались. Но рабочий день шел своим чередом, и к Буряку пришел неожиданный для него посетитель.— Разрешите представиться. Марукин Юрий Аркадьевич. Младший следователь прокуратуру. Буду работать под вашим началом.— А, я слышал о вас, — вспомнил следователь. — Ну что ж, будем знакомы. Мне, я думаю, представляться не нужно.— Надеюсь, мы сработаемся, — несколько угодливо сказал Марукин.— Посмотрим, — сухо кивнул следователь."— Григорий Тимофеевич, скажите, а как продвигается дело Михаила Родя?— А почему вы спрашиваете?— Ну как же! Начинаю вникать…— А, ну да. Родь, он же смотритель маяка, сейчас находится в одиночной камере. Его дело практически завершено.— Когда передаете в суд?— Со дня на день.— По-моему, торопиться с этим не стоит, — мягко намекнул Марукин.— Почему?— Я нашел материалы, которые расскажут об этом человеке много интересного.Марукин положил на стол папку, которую до этого момента держал в руках.— Я думаю, здесь можно найти доказательства причастности Родя к нескольким преступлениям.— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался следователь, — дайте посмотреть.— Пожалуйста.Следователь открыл папку и стал перебирать бумаги:— Постойте. Откуда это у вас?— Так я же готовился к работе под вашим началом. Покопался в архиве, кое-что нашел.— Ничего себе кое-что. Папка внушительная.— Сам не успел проанализировать толком, но понял, что благодаря этим материалам некоторые старые загадки могут быть раскрыты, — скромно сказал Марукин.Следователь долго изучал представленные Марукиным документы.— Здесь много интересного, — сказал он наконец. — Но беда в том, что здесь нет прямых доказательств причастности Родя к преступлениям. Только косвенные. А до суда осталось очень мало времени.— Значит, нам нужно получить чистосердечное признание самого Родя.— В общем, да. Только рассчитывать на это не приходится. Родь не такой человек.— Григорий Тимофеевич, на прежнем месте работы я славился умением проводить допросы. Давайте я попробую допросить смотрителя.— Попытаться, конечно, можно. Только вряд ли из этого что-нибудь получится.— Знаете, как говорят: не попробуешь — не узнаешь, — улыбнулся Марукин.— Ну хорошо, пробуйте, — согласился Буряк.— Скажите, а как вообще содержат Родя? Как за ним наблюдают?— Сейчас он содержится как обычный преступник. Но по-хорошему, в его камере надо бы установить прослушивающее устройство.— Полностью вас в этом поддерживаю, — кивнул Марукин.— А еще нужно тщательно проверять тех, кто будет его навещать, — продолжал следователь.— У Родя часто бывают посетители? — заинтересовался Марукин.— Пока его никто не навещал. Но лишняя предосторожность не помешает. * * * Алеша и Костя остановились у двери квартиры, где жили Полина и Буравин. Алеша потоптался перед дверью и признался брату:— Костя, все-таки мне не хочется туда идти. Может, ты зайдешь один? Передашь маме вещи, а от меня — привет…— Ну что ты как маленький! Мама ждет, наверняка стол накрыла, пирожков напекла. Нельзя так, Лешка.— Понимаешь, я буду чувствовать себя там не в своей тарелке. Мама все поймет и расстроится.— А если ты вообще не придешь, она расстроится меньше? — спросил Костя. — Давай зайдем на несколько минут, пообщаемся. Хотя бы ради приличия.— Ох уж эти мне приличия. Ну ладно, раз и отец тоже просил…Алеша собрался позвонить и уже потянул руку к кнопке звонка, но тут Косте пришла в голову странная мысль.— Слушай, а ведь у тебя должен быть ключ от этой квартиры.— Да, наверное. Буравин дал мне его еще тогда… когда дарил эту квартиру нам с Катей на свадьбу… — Алеша смутился от этого воспоминания.Но Костя даже не обратил на это внимания.— Покажи, — попросил он ключи.Алеша полез в карман, достал связку ключей и нашел среди них нужный.— Вот этот. А тебе зачем?— Давай маме сюрприз сделаем! Откроем дверь этим ключом, войдем неожиданно и удивим ее.— Ты что, с ума сошел? Это же непорядочно! — не одобрил решение брата Алеша.— Да ладно, ничего такого в этом нет. Она нам знаешь как обрадуется! — уверенно сказал Костя и, забрав у Алеши ключ, открыл дверь.— Костя, остановись, не надо, — все еще сопротивлялся Алеша.— Ну вот и все, уже открыл. Заходи, — сказал Костя.Он распахнул дверь в квартиру и уступил дорогу Алеше. Братья тихо зашли в квартиру и увидели в открытую дверь комнаты целующихся Полину и Буравина. Сыновья не ожидали увидеть такое. Им казалось, что мама — это только их мама, больше никому она не могла принадлежать. Даже выросшие дети остаются немного эгоистами в этом вопросе. Мама — это собственность ребенка, с такой установкой живут многие дети. Может, они в чем-то и правы. По крайней мере, семей, в которых дети — это главное, очень много.Полина почувствовала на себе взгляды детей и быстро отстранилась от Буравина. Ей вдруг показалось, что она что-то делает не так. Она смутилась и, направляясь к сыновьям, быстро заговорила:— Ой, мальчики… Здравствуйте. Проходите, проходите. Мы вас очень ждали. Я сейчас стол накрою.Буравин подошел вслед за ней и, улыбаясь, протянул Алеше руку:— Добро пожаловать в наш новый дом. Как видите, ваша мама живет во вполне сносных условиях.Алеша ответил рукопожатием и заспешил:— Мам, мы тут сумку принесли. Отец просил тебе передать кое-какие вещи. А я побегу, мне некогда.Алеша развернулся и вышел из комнаты.— Сынок, постой, — поспешила за ним Полина.— Мама, извини, но я тороплюсь.— Алеша, хоть на пять минут задержись. Расскажи, как вы там живете без меня.— Не могу, мам. Как-нибудь потом. Сейчас я очень спешу.Полина, расстроенная, вернулась в дом.— Да, ребята, вы нас застукали… — смущенно сказал Косте Буравин. — А как" вы вошли? Разве дверь была открыта?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45