Что за печальная
судьба для города, некогда бывшего столицей могучего
государства!.. И я положу этому конец. Нет, сам я не приму
константинопольской короны. С меня довольно и той власти,
которой я обладаю над Венецией! Но я посажу на византийский
трон своего человека. Он будет слушаться меня во всем, и
тогда, надеюсь, для этой страны и ее древней столицы еще
настанет золотой век! Когда Венеция и Константинополь
объединятся, весь мир с восхищением будет глядеть на расцвет
науки, ремесел и торговли, который последует за этим союзом.
Константинополь вновь обретет свое утраченное величие и былую
славу.
Мак замер, зажав в кулаке кинжал. Речь Дандоло сильно
подействовала на его воображение. Он уже был готов нанести
смертельный удар, но руку его удержало внезапно возникшее
перед его умственным взором видение дивного города,
возродившегося под мудрой опекой дальновидного старца,-
древнего города, ставшего центром просвещения и коммерции;
города, которому, быть может, суждено сыграть в истории особую
роль... Мак колебался; кинжал дрогнул - и повис в воздухе,
остановившись на полпути к своей цели.
- А какую религию будут исповедовать греки? - спросил он.
- О, в этом вопросе я добрый католик. Несмотря на
некоторые разногласия с Его Святейшеством, я разделяю интересы
Рима во всем, что касается возвращения заблудшей овцы ее
пастырю. Молодой Алексей торжественно поклялся мне, что как
только он взойдет на трон, Византия вернется в лоно святой
нашей матери, католической церкви. Тогда папа римский,
конечно, снимет с меня отлучение от церкви, а может быть, даже
захочет причислить меня к лику святых за беспримерный подвиг.
Ведь до сих пор никому еще не удавалось разом обратить в
истинную веру такое количество еретиков!
- О, мой господин! - воскликнул Мак, очарованный словами
Дандоло.- Да хранит вас Бог! Ваши смелые замыслы вдохновляют
каждого, кто удостоится высокой чести быть посвященным в них.
Располагайте мною и моей жизнью, как вам угодно, господин мой!
Я постараюсь быть полезен вам, чем только смогу.
Старик приподнялся со своего сиденья и прижал голову Мака
к своей груди. Мак почувствовал, как его щеки коснулись
жесткие волоски из бороды Дандоло. Морщинистое лицо
венецианского дожа было мокрым от слез; он дребезжащим,
срывающимся от прилива чувств голосом взывал к милости Небес.
Мак хотел присоединиться к его жаркой молитве, полагая, что
несколько приятных слов в адрес Добра, вполне уместных в
данной ситуации, отнюдь не повредят его душе. Но внезапно
снаружи раздался шум, послышались чьи-то возбужденные голоса,
и тотчас же в шатер вбежало несколько вооруженных людей.
- Господин! - воскликнул один из них.- Бой начался!
Вийярдуэн уже повел своих солдат штурмовать стену!
- Я должен быть там! - вскричал Дандоло.- Я буду
сражаться вместе с ними! Мое оружие, быстро! Фауст, передайте
мои слова Зеленой Бороде. Мы поговорим с вами позже!
С этими словами венецианский дож, почтительно
поддерживаемый слугами, вышел из своего шатра, захватив с
собою чудотворную икону. Драгоценные камни, которые он
перебирал всего несколько минут тому назад, остались лежать на
столе.
Мак остался один. Звуки шагов стихли вдали. На
шелковистых стенах шатра плясали тени. Мак подумал, что пока
он отлично справляется со своей ролью. Он спасет
Константинополь и, конечно, не упустит при этом свою выгоду,
как это делает Энрико Дандоло. Он повернулся, готовясь уйти,
но тут взгляд его упал на стол, где лежали дивные
драгоценности. Найдя небольшой холщовый мешочек, он наполнил
его почти доверху и, по-воровски оглянувшись, выбежал из
шатра.

5
Солдаты привели Фауста и Маргариту к низкому деревянному
сооружению без окон, сложенному из массивных бревен. Фауст
догадался, что перед ними подземная тюрьма. Войску,
совершающему далекие переходы, не нужны крепкие каменные
темницы, куда заключают преступников в городах всего мира, но
даже в походном лагере должно существовать определенное место
для пленных и нарушителей порядка. Эта подземная тюрьма была
устроена по испанскому образцу - андалузские мавры были
знатоками по части подобных дел! Проводя своих пленников по
коридору, ведущему к подземным камерам-клеткам, стенки которых
были сколочены из грубых шершавых досок, солдаты показали им
миниатюрную походную камеру пыток - настоящее чудо техники тех
времен. Все ужасные инструменты, с помощью которых палачи
вырывают признания у несчастных жертв, были уменьшены в
размерах и легко разбирались на части, благодаря чему их можно
было перевозить вслед за армией, совершающей стремительные
марш-броски.
- Конечно, здесь нельзя растянуть человека так, как это
делают там, в Европе,- сказал один солдат, указывая на
низенькую скамеечку, придвинутую поближе к огню.- Однако можно
устроить ему сущий ад, пытая только огнем, поножами Св.
Себастьяна и перчатками великомученицы Варвары. Видите эти
маленькие клещи для вырывания ногтей? А тонкие иголки, которые
вонзают в тело, прежде хорошенько их накалив? А вон те винтики
в ручной костоломке? Костоломка занимает не больше места, чем
обычные щипцы для щелканья орехов, но посмотрели бы вы, как
она действует!.. У нас есть даже "железная дева" - не такая
большая, как в Нюрнберге, конечно, зато с большим количеством
шипов! Эти мавры, они знают, как разместить на квадратном
дюйме целую сотню острейших шипов! Крючья у нас тоже меньшего
размера, чем положено, но уж будьте покойны, они рвут плоть и
отделяют мясо от костей ничуть не хуже, чем обычные.
- Вы не посмеете пытать нас! - воскликнул Фауст.
- Мы этим никогда не занимаемся,- ответил высокий угрюмый
воин - очевидно, старший в этом маленьком отряде.- Мы простые
солдаты, наше дело - убивать врагов в бою, в открытом и
честном поединке. А уж будут вас пытать или нет - это решит
начальник тюрьмы.
Как только дверь темницы захлопнулась за солдатами и
пленники остались одни, Фауст, не теряя ни минуты, начал
маленькой щепочкой вычерчивать на пыльном полу пентаграмму.
Присев на колченогую табуретку,- никакой другой мебели в этой
тесной, пахнущей сыростью камере не было - Маргарита наблюдала
за его действиями. Фауст произнес нараспев длинное заклинание,
однако оно не сработало. Причина была очевидна: горя желанием
настичь мошенника, подписавшего сделку с Мефистофелем его
именем, ученый доктор не позаботился о том, чтобы захватить с
собой основные принадлежности, необходимые магу в его ремесле.
Однако упрямый алхимик-чародей не оставил своих попыток.
Стерев старательно выведенные знаки и линии, он тотчас же
принялся чертить рядом новую пентаграмму. Маргарита, которой
надоело наблюдать за возней Фауста, встала с табуретки и
начала ходить взад-вперед по камере - от одной стенки к
другой, словно пантера, посаженная в тесную клетку.
- Смотри, не наступи случайно на пентаграмму,-
предупредил ее Фауст.
- Не наступлю! - сердито ответила девушка.- Долго мы еще
будем здесь сидеть? Ты собираешься что-нибудь делать, в конце
концов?
- А чем же я, по-твоему, занимаюсь? - отпарировал Фауст.
Порывшись в своем кошельке, он с трудом набрал щепотку
белены. Добавил веточку омелы,((27)) оставшуюся с Рождества.
Вытряхнул из рукава немного сурьмы. Два кусочка кожи он
оторвал от своих башмаков. Что еще?.. Обычная грязь, которой
сколько угодно на земляном полу тюрьмы, наверняка подойдет
вместо земли, взятой с кладбища. А вот чем заменить порошок
мумии?.. Ученый доктор начал сосредоточенно ковырять в носу,
засовывая палец все глубже и глубже. Вытащив палец, он
внимательно осмотрел налипшую на него слизь.
- Фу, как гадко! - сказала Маргарита.
- Помолчи,- грубо оборвал ее Фауст.- Эта штука может
спасти тебе жизнь!
Наконец все приготовления были закончены. Взмахнув
руками, Фауст громко продекламировал какие-то стихи на
непонятном языке. Нарисованная на полу пентаграмма засветилась
розоватым светом. Это зарево, едва заметное вначале,
постепенно разгоралось все ярче и ярче.
- Ах, у тебя все-таки получилось!..- воскликнула
Маргарита.- Вот здорово!
- Тише,- прошипел ученый доктор, оглянувшись через плечо.
Затем, повернувшись лицом к пентаграмме, он торжественно
произнес: - О, дух из темных глубин Земли! Заклинаю тебя
именем Асмодея, именем Вельзевула, именем Велиала...((28))
И тут из центра пентаграммы раздался голос, принадлежащий
молодой женщине. Он прозвучал отчетливо и как-то механически-
правильно и бездушно:
- Пожалуйста, прервите свое заклинание. Вы говорите не с
духом.
- Вы не дух?..- растерянно пробормотал Фауст.- А кто же
вы?
- Говорит автоответчик Службы связи Инферно. Примененное
вами заклинание не имеет достаточной магической силы. Советую
вам исправить свою ошибку. Пожалуйста, проверьте ваш волшебный
состав, и если заметите отсутствие какого-либо элемента или
нарушение пропорций смешанных веществ, добавьте недостающие
ингредиенты. Затем прочтите заклинание вновь. Благодарю за
внимание. Всего хорошего.
Что-то негромко щелкнуло, и розовое сияние, исходившее из
центра пентаграммы, погасло.
- Подождите! - горестно воскликнул Фауст.- Я знаю, что
нарушил пропорции и составил свою волшебную смесь не из тех
веществ, которые рекомендуют применять для заклинанья духов.
Но ведь у меня было почти все, что нужно!.. А то, чего не
хватало, я, пожалуй, не смогу достать никогда. Неужели вы не
можете сделать одно-единственное исключение...
Он не получил никакого ответа на свою просьбу. Розовый
свет пропал бесследно, как будто его и не было. В наступившей
тишине слышно было, как Маргарита постукивает ножкой по полу.
Немного погодя двое заключенных услышали шум,
доносившийся с улицы. Топот бегущих ног. Бряцанье оружия.
Скрип больших деревянных колес, вертящихся на несмазанных
осях. Резкие выкрики команд. Но сквозь этот шум можно было
расслышать другой звук - приглушенный человеческий голос.
Фаусту показалось, что невидимый обладатель этого голоса
монотонно твердит какое-то заклинание. Шепотом приказав
Маргарите сидеть тихо, Фауст приник ухом к стене. Ну, конечно,
это невнятное бормотание доносилось из соседней камеры! Но
человек, сидевший в ней, не колдовал, а молился.
- Услышь меня, Господи,- говорил он.- Я никому не сделал
зла, и тем не менее я ввергнут во тьму дважды - своею
собственной слепотой и мраком этой проклятой тюрьмы. Я, Исаак,
царствовавший в Константинополе, заботясь о своей душе,
выразил свою добрую волю, передав церквям Константинополя
следующее...
Далее шли завещания разным церквям и отдельным
священникам, настолько длинные, монотонные и скучные, что
Фауст успел повернуться к Маргарите и шепнуть:
- Ты знаешь, кто находится в соседней камере?
- Меня это не интересует,- раздраженно ответила она.- Я
бы на твоем месте подумала, как бы выбраться из нашей.
- Молчи, женщина! В этом застенке рядом с нами томится
Исаак, престарелый царь Константинополя, свергнутый с престола
своим жестоким братом. Новый правитель, взойдя на византийский
трон, приказал ослепить несчастного Исаака и заточил его в
темницу.
- Да, компания у нас хорошая, ничего не скажешь,- не без
сарказма ответила девушка.
- Молчи!.. Я слышу, как кто-то входит в его камеру...
Фауст услышал, как поворачивается ключ в замке. Скрипнув,
дверь отворилась, затем закрылась опять. Стенка меж двумя
камерами была настолько тонка, что ему удалось различить даже
звук шаркающих шагов. Молящийся умолк. Через несколько секунд
он спросил печальным, но ровным и спокойным голосом:
- Кто вошел ко мне? Палач? Говори же, ибо я не могу тебя
видеть.
- Так же, как и я тебя,- ответил низкий голос, очевидно,
принадлежавший вошедшему.- Но я пришел сюда отнюдь не затем,
чтобы толковать о твоем или моем зрении. Я предлагаю помощь.
- Предлагаете что?..
- Помощь. П-о-м-о-щь. Освобождение! Неужели ты не узнал
моего голоса, Исаак? Я Энрико Дандоло!
- Это венецианский дож! - взволнованно прошептал Фауст,
обернувшись к Маргарите.- Энрико Дандоло, всесильный дож
Венеции!..- И, возвысив голос, он воззвал: - Дож Дандоло!
Милосердия и справедливости! Мы взываем к вам, прося о
заступничестве!
Послышались приглушенные голоса, чьи-то тяжелые шаги...
Дверь в камеру, где находились Фауст и Маргарита,
распахнулась. На пороге стояло двое солдат. За ними была видна
высокая, прямая фигура Энрико Дандоло в дорогом одеянии из
красной и зеленой парчи. В руках у венецианского дожа была
чудотворная икона Св. Василия.
- Кто звал меня? - спросил Дандоло.
- Я, Иоганн Фауст,- ответил ученый доктор.- Я попал сюда
по недоразумению. Я прибыл к Константинополю, чтобы добиться
справедливости... Здесь находится еще один человек, выдающий
себя за Иоганна Фауста, то есть за меня. Этому бесстыжему
лгуну удалось обмануть даже одного из могущественнейших духов
Преисподней. Он утверждает, что он - великий чародей, но это
вранье! Это _я_ великий маг!
- Так-так, понятно,- сказал Дандоло, приподняв одну
бровь.
- Умоляю вас, Энрико Дандоло, выпустите меня отсюда. Я
стану вам могущественным союзником!
- Если вы и вправду великий маг, то почему же вы до сих
пор не освободились из этой тюрьмы с помощью своих заклинаний?
- Даже самому искусному магу нужно кое-какое оборудование
помимо своего мастерства,- ответил Фауст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57