И кендер понял, что выбора у него не было.
Хочешь не хочешь, приходи в себя, и точка. А кроме того, добавляла
беспокойная часть его рассудка, если будешь валяться - как раз и
пропустишь что-нибудь интересное!
- Благодарение Богам... - выдохнула Тика, когда Тассельхоф наконец-то
широко открыл глаза и уставился на нее. - Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, премерзко, - хрипло ответил Тас, пытаясь приподняться и
сесть. Как он и предвидел, боль только этого и дожидалась. Она выскочила
из какого-то темного угла и накинулась на него. Тас со стоном схватился за
голову.
- Бедненький... - Тика погладила его по волосам.
- Я знаю. Тика, ты хочешь как лучше, - ответил страдалец, - но можно
тебя попросить... не надо меня гладить. Меня от этого точно гномы
молотками...
Тика поспешно отдернула руку. Кендер огляделся по сторонам, насколько
вообще это было возможно с одним глазом - второй заплыл наглухо.
- Где это мы?..
- В храмовых подземельях, - негромко ответила Тика. Тас, сидевший с
нею рядом, чувствовал, что ее так и трясло от страха и холода.
Оглядевшись, он сразу понял причину: его и самого передернуло. С тоскою
припомнил он добрые старые времена, когда слово "страх" ему было неведомо.
Ему, кендеру, следовало бы теперь с ума сходить от восторга и любопытства.
Он ведь оказался в совершенно незнакомом месте, причем наверняка полном
потрясающих диковин, только и ждущих, чтобы их оценили...
Но теперь он знал, что здесь таилась также и смерть. Смерть и
страдание. Слишком многим уже довелось их вкусить. Мысли его невольно
обратились к Флинту, Стурму, Лоране... Что-то переменилось в нем. Никогда
уже он не будет таким, как остальные его соплеменники. Он познал горе, а с
ним и страх: страх не за себя - за других. За тех, кого он любил. И Тас
непоколебимо решил: лучше уж он погибнет сам, чем позволит умереть еще
кому-нибудь, кто был ему дорог.
Ты выбрал темный путь, но у тебя хватит мужества пройти его до конца.
Так сказал ему Фисбен.
Неужели действительно хватит, спросил себя Тас. Как-то не верится...
Он тяжело вздохнул и уткнулся в ладони лицом.
- Не смей, Тас! Слышишь, не смей!.. - тотчас же затрясла его Тика. -
Не вздумай помирать, ты нам нужен!
Он сделал усилие и поднял больную голову.
- Да я в порядке, - выговорил он тупо. - А где Карамон с Беремом?
- Вон там, - Тика ткнула пальцем в дальний конец камеры. - Нас
заперли всех вместе, пока кто-то там не придет и не решит, что с нами
делать... Какой молодец Карамон! - добавила она гордо, бросив восхищенный
взгляд на богатыря, который, устроившись в уголке, всем своим видом
изображал оскорбленное достоинство: поместить его, офицера, в одном
каземате с "пленниками"!.. Потом на лицо Тики снова легла тень страха. Она
притянула Таса к себе: - Ох, боюсь я за Берема... Он, по-моему, с ума
сходит!
Тассельхоф быстро глянул на Вечного Человека. Тот сидел на холодном и
грязном каменном полу, устремив взгляд в пространство и склонив голову
набок, словно к чему-то прислушиваясь. Фальшивая борода, изготовленная
Тикой из козьей шерсти, свалялась и местами вылезла. Вот-вот отвалится,
испуганно сообразил Тас и поспешно оглянулся на дверь.
Подземелья представляли собой сложную систему коридоров, выдолбленных
в скальном основании Храма. Коридоры расходились во все стороны из одного
центра, в котором помещалась караульная - небольшая круглая комната под
винтовой лестницей, выходившей на первый этаж собственно Храма. В
караульной, за облезлым столом, под чадившим на стене факелом сидел
крупный хобгоблин. Он невозмутимо жевал краюху хлеба, запивая ее чем-то из
большого кувшина. Над его головой висело проволочное кольцо с ключами:
вероятно, хобгоблин был главным тюремщиком. Он не обращал на спутников
никакого внимания, а может, смекнул Тас, как следует и не видел их, - в
подземельях было темновато, а камера находилась в доброй сотне шагов от
него.
Осторожно подобравшись к двери, Тас выглянул между прутьями, стараясь
рассмотреть, что там в глубине коридора. Послюнив палец, он поднял его над
головой и решил, что коридор вел на север. Вонючие факелы коптили и
трещали в сыром воздухе. Обширная камера неподалеку была битком набита
драконидами и гоблинами, видимо, отсыпавшимися после буйной попойки. В
дальнем конце коридора виднелась массивная железная дверь. Она была слегка
приоткрыта. Тас напряг слух и расслышал доносившиеся из-за двери голоса,
тихие стоны. Другое отделение подвалов, вспомнив о своем прошлом опыте,
рассудил Тас. Наверное, тюремщик оставил дверь приоткрытой, чтобы слушать
в промежутках между обходами, не бунтуют ли узники.
- Ты права. Тика, - прошептал Тассельхоф. - Мы тут вроде как в камере
предварительного заключения - ждем, пока нами распорядятся!
Тика кивнула. Блеф, предпринятый Карамоном, может, и не вполне
одурачил охранников, но охоту к поспешным решениям у них все-таки отбил.
- Пойду поговорю с Беремом, - сказал Тас.
- Не стоит, Тас... - Тика неуверенно покосилась на Вечного Человека,
но Тас, не слушая, метнул последний взгляд на тюремщика и на четвереньках
пополз к Берему - надо же было наконец подклеить эту несчастную бороду. Он
подобрался к нему и уже протянул руку, но тут Берем вдруг взревел и
кинулся прямо на кендера.
Тас шарахнулся и испуганно взвизгнул, но Берем его как будто даже и
не увидел. Перелетев через кендера, он с нечленораздельным воплем всем
телом обрушился на дверь.
Карамон вскочил на ноги. Вскочил и тюремщик.
Карамон все еще пытался изображать из себя незаконно арестованного
офицера. С деланной свирепостью глянул он на поверженного Тассельхофа и
проворчал, почти не шевеля губами:
- Что ты ему сделал?
- Н-ничего! Честно, Карамон, ничего! - заикался Тас. - Он... у него
крыша поехала!
Берем, казалось, действительно обезумел. Не обращая внимания на боль,
он раз за разом бросался на прутья решетки, силясь их выломать. Но прутья
не поддавались, и тогда он обхватил их руками и попытался раздвинуть.
- Я иду, Джесла!.. - кричал он. - Не уходи! Прости меня!..
Тюремщик встревоженно вытаращил поросячьи глазки и, подбежав к
лестнице, закричал что-то наверх.
- Стражу зовет, - буркнул Карамон. - Слушайте, надо срочно успокоить
его. Тика, ты...
Но Тика была уже подле Берема. Ухватив его за руку, она заговорила, с
ним, умоляя остановиться. Охваченный неистовством, он сперва не слушал ее,
более того - грубо отшвыривал девушку прочь. Но Тика гладила его руку,
успокаивающе похлопывала по плечу и говорила, говорила... и наконец Берем
начал вроде бы притихать. По крайней мере, решетку больше не тряс - просто
стоял, держась за прутья. Накладная борода валялась под ногами, по лицу
тек пот, а кое-где и кровь - он ведь поначалу таранил дверь головой.
Со стороны лестницы послышался лязг - на зов тюремщика бегом
примчались два драконида. Они двинулись по коридору, держа наготове кривые
мечи, тюремщик следовал за ними по пятам. Тас живо подхватил с полу
накладную бороду и запихал ее в кошель. Будем надеяться, они не запомнили,
что Берем угодил сюда бородатым.
Тика все еще поглаживала плечо Берема, продолжая нести какую-то
ласковую чепуху. Он не слушал ее, но приступ, видимо, миновал. Тяжело
дыша, он смотрел остекленевшими глазами куда-то в пустую камеру напротив.
Тас видел, как на его руках судорожно подергивались мышцы...
- Что за дела! - рявкнул Карамон на подошедших к двери драконидов. -
Заперли меня тут со звероподобным безумцем! Он хотел убить меня! Я требую,
чтобы меня немедленно отсюда перевели!
От Тассельхофа, пристально наблюдавшего за богатырем, не укрылось
едва заметное, быстрое движение его пальцев: Карамон указывал ему на
стражников. Узнав этот сигнал, Тас подобрался всем телом и приготовился к
немедленным действиям. Один хобгоблин и два драконида? Что ж, бывало и
покруче...
Стражники оглядывались на тюремщика, а тот явно не знал, что ему
делать. Тассельхоф насквозь видел, что творилось в его неповоротливых
мозгах. Если здоровяк офицер в самом деле окажется личным приятелем Темной
Госпожи, тюремщику, допустившему, чтобы его убили в тюремной камере,
придется ой как несладко...
- Пойду ключи принесу, - пробормотал он наконец и вразвалку
направился по коридору назад.
Дракониды переговаривались на своем языке, явно отпуская какие-то
грубые шуточки о хобгоблинах. Карамон метнул быстрый взгляд на Тику и Таса
и сделал такой жест, как будто собирался стукнуть кого-то головами. Тас
порылся в сумочке и нащупал свой маленький ножик. Кендера, как и всех
остальных, конечно же, обыскали, но Тас, стараясь облегчить стражникам их
труды, все время переставлял кошели поудобнее, и дракониды, обнаружив, что
в третий раз перетряхивают одно и то же, махнули на него рукой. Немало
помог ему и Карамон, настоявший, чтобы Тасу оставили его сумочки -
вдруг-де в них окажется нечто, могущее заинтересовать Темную Госпожу. То
есть если стражники согласны нести ответственность, тогда, конечно...
Тика продолжала ухаживать за Беремом, и волшебство ее голоса
мало-помалу гасило лихорадочный блеск его голубых глаз.
Тюремщик снял ключи со стены и как раз направился назад в коридор,
когда его окликнули с лестницы, и он остановился.
- Чего надо? - раздраженно рявкнул он при виде какого-то типа в
длинном плаще, появившегося неожиданно и безо всякого предупреждения.
- Я - Гакхан, - прозвучало в ответ.
Моментально притихнув при виде вошедшего, дракониды почтительно
вытянулись, а хобгоблин стал тошнотворно-зеленого цвета, и ключи в его
оплывшей лапе так и задребезжали. Еще двое стражников, лязгая когтями,
спустились по лестнице и по знаку своего вожака остановились подле него.
Миновав трясущегося хобгоблина, этот последний приблизился к двери
камеры, и Тас смог как следует его рассмотреть. Перед ним был драконид - в
доспехах и длинном плаще с капюшоном, надвинутым на лицо. Кендер досадливо
прикусил губу. Неравенство сил делалось вопиющим. Ладно, не все еще
потеряно, ведь у них есть Карамон...
Между тем драконид в плаще, не обращая внимания на тюремщика - тот
что-то бормотал и трусил за ним по пятам, точно разжиревший пес, - снял со
стены факел и остановился перед, решетчатой дверью, за которой помещались
наши герои.
- Выпустите меня отсюда! - заорал Карамон и локтем отпихнул Берема в
сторону.
Но драконид, не слушая, просунул между прутьями когтистую лапу и
схватил Берема за передок рубашки. Тас в отчаянии оглянулся на Карамона...
Лицо великана покрыла смертельная бледность, он ринулся вперед... но не
успел.
Одно движение чешуйчатой лапы - и от рубашки Берема остались одни
клочья. По стенам камеры побежали зеленые блики - пламя факела отразилось
в гранях зеленого самоцвета, вросшего в грудь Вечного Человека.
- Это он, - негромко проговорил Гакхан. - Отпирайте.
Тюремщику никак не удавалось вставить ключ в замок. Лапы его ходили
ходуном. Один из стражников выдернул у него связку и отпер дверь.
Дракониды ввалились вовнутрь. Кто-то с силой ударил Карамона по голове
рукоятью меча, и богатырь рухнул, точно бык на бойне. Другой схватил
Тику...
И только тогда в камеру вступил Гакхан.
- Убить, - небрежно, указал он на Карамона. - И кендера с девчонкой -
тоже. - Когтистая лапа Гакхана - легла на плечо Берема: - А этого я отведу
к Ее Темному Величеству... - Он обвел камеру торжествующим взглядом и тихо
добавил: - Сегодняшняя ночь станет ночью нашей победы...

Танис потел в чешуйчатых латах, стоя подле Китиары в одном из
просторных чертогов, предварявших Большой Тронный Зал. Вокруг них
толпились войска, служившие Китиаре, в том числе и жуткие воины-призраки
под началом государя Сота, Рыцаря Смерти. Эти держались в тени,
непосредственно за спиной Китиары. Чертог был набит битком - дракониды
стояли копье к копью, - но вокруг неупокоенных воинов оставалось обширное
пустое пространство. Никто не подходил к ним и не заговаривал с ними, и
они не заговаривали ни с кем. И хотя из-за давки в покое было жарко и
душно, от них исходил ужасающий холод, грозивший остановить сердце, если
кто-нибудь подходил слишком близко...
Танис невольно содрогнулся, ощутив на себе взгляд мерцающих оранжевых
глаз государя Сота. Китиара подняла голову и улыбнулась ему той самой
кривой лукавой улыбкой, которая казалась ему когда-то столь неотразимой.
Они с Китиарой стояли совсем рядом, касаясь друг друга.
- Привыкнешь, - сказала она спокойно. Однако потом взор ее вновь
обратился к тому, что происходило в Большом Зале, и между бровями
появилась темная черточка, а пальцы беспокойно забарабанили по рукояти
меча. - Двигайся же наконец, Ариакас, - пробормотала она. - Сколько можно!
Танис смотрел поверх ее головы. Перед ними была резная арка, под
которой они пройдут, когда настанет их черед, а за ней... Танис смотрел и
смотрел, не в силах скрыть потрясения.
Перед его глазами разворачивался величественный спектакль.
Большой Тронный Зал Такхизис, Владычицы Тьмы, подавлял уже сам по
себе, внушая потрясенному зрителю мысль о собственной незначительности.
Это было сердце, обеспечивавшее течение темной крови, - и выглядело оно
соответственно. Пол гигантского круглого Зала был выложен полированным
черным гранитом. Он плавно переходил в стены, вздымавшиеся ввысь какими-то
мучительными изгибами. Казалось, эти черные волны готовы были в любой миг
хлынуть вниз и окутать тьмой всех находящихся в Зале. Лишь темная сила
Владычицы удерживала их на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59