Бруно предлагал ему перебраться в Мюнхен, где он владел приносящей доход пивной, говорил, что готов взять брата в компаньоны. Ему, Бруно, приходится много ездить по западным странам, да и живет он сейчас в Бонне, вот брат и заправлял бы пивной. Гельмут отшучивался: мол, ему от пивных нужно подальше держаться, вон какой живот от этого самого пива!..
– Все ездишь на «вартбурге»? – насмешливо спросил Бруно.
– Недавно купил «фиат», – спокойно ответил Гельмут.
– А я за это время сменил шесть машин… Сейчас у меня две: «мерседес» последнего выпуска и американский «форд».
– Мне «фиат» нравится, – добродушно заметил Гельмут.
– Неужели ты еще не разочаровался в своем социалистическом строе? Знаешь, сколько за прошлый год перебежало к нам восточных немцев?
– Пусть бегут, – ухмыльнулся Гельмут. – А мне и в ГДР хорошо. И свою работу в аэропорту я никогда не променяю на твою пивную… Ты хотел бы, чтобы я подавал бюргерам на столы баварское пиво с сосисками? Уволь, брат, возраст не тот, да и моя комплекция для этого не подходит…
– Я предлагаю тебе быть управляющим пивной, а не официантом.
– Почему бы тебе не приспособить Игоря для этого дела? – насмешливо посмотрел Гельмут на младшего брата. – Пусть потихоньку приобщается к капиталистическому образу жизни… Или ты думаешь, Игорь, что тут, в Западной Германии, манна небесная на голову сыплется?
– Я ничего такого не думаю, – растерялся Игорь.
– Чего же ты убежал из СССР? – наступал Гельмут. В синих глазах его появился холодок.
– Потому что я ненавижу Советскую власть! – вдруг прорвало Игоря. – Потому что мой отец всю жизнь боролся против этой власти и мне завещал… Кто я там был? Сын врага народа! Человек без фамилии… Найденов! Разве это моя фамилия?
– А кем ты здесь хочешь быть? – не отставал Гельмут. – Одной ненавистью к Советской власти тут не проживешь! Да и за что тебе эту власть ненавидеть-то? Она тебя выкормила, выучила, работу дала…
– Кузова в цехе ворочать да целину на тракторе поднимать! – вставил Игорь.
– За его будущее ты не беспокойся, – ободряюще улыбнулся Игорю Бруно, он был доволен его вспышкой. – Как говорится, его будущее в его собственных руках.
– Не хитри, братец! – усмехнулся Гельмут. – Скажи уж прямо: в твоих цепких руках.
– Твой Карл едет в Московский университет? – перевел разговор на другое Бруно.
Гельмут с минуту сверлил его неприязненным взглядом, потом медленно, но твердо проговорил:
– Мой сын никогда не будет шпионом, Бруно! Запомни это и не тронь мальчика. Не удалось тебе из меня сделать предателя, не удастся сбить с правильного пути и Карла. Хватит с тебя… – он бросил пренебрежительный взгляд на Игоря, – Игоря Найденова… Или теперь у тебя, милый братец, другая фамилия?
– Я возьму фамилию своего отца, – ответил Игорь.
– У нашего папеньки этих фамилий тьма, – рассмеялся Гельмут. – Какая у него сейчас, Бруно? Иванов? Сидоров? Петров?
– Игорь, иди посмотри, кажется, привезли почту… – сказал Бруно, и тот понял, что надо уйти и оставить их вдвоем.
И вот он уже около часа прохлаждается в шезлонге, листает журналы, а братья продолжают спорить в холле… После побега в Марселе Игоря очень скоро переправили в Западную Германию. На аэродроме встретил Бруно, посадил в свою роскошную темно-синюю машину и привез на виллу. Если по-английски Игорь мог более-менее сносно разговаривать, то немецкий знал слабо. И Бруно сразу прикрепил к нему Генриха – высокого мужчину с выправкой кадрового военного. Тот предложил ему здесь разговаривать с ним только по-немецки. Принес несколько толстых немецко-русских словарей и учебников по грамматике и велел каждый день по нескольку часов заниматься. Немецкий давался без особенного труда – у Игоря явно была склонность к иностранным языкам. Бруно и сообщил ему, что это он позаботился о том, чтобы Игорь оказался в Западной Германии: он давно уже следил за младшим братом…
Пока Игорю все нравилось тут. Бруно несколько раз брал его в город, ездил он в Бонн и с Генрихом, ходил по кинотеатрам, магазинам, насчет денег старший брат не скупился. Первое время у Игоря глаза разбежались: в магазинах было все, чего душа пожелает, но скоро чувство изумления и новизны пропало, он приобрел кое-что из одежды, портативный стереомагнитофон, фотоаппарат «Кодак». Тут не толпились у прилавков, а если зайдешь в магазин, так продавец так в тебя вцепится, что не уйдешь, не купив что либо. Поэтому просто ради интереса заходить в магазины не хотелось. Иллюзий на будущее Игорь особенно не строил, знал, что после отдыха начнется работа, а что это будет за работа, он догадывался… То, чему его научил Изотов, лишь азы, настоящая учеба впереди. Бруно как-то обронил, что Игоря направят в разведшколу но сначала необходимо в совершенстве овладеть немецким. Игорь уже понял, что далекая мюнхенская пивная – это не самое главное занятие Бруно. Основное – разведка С того времени, как здесь появился Игорь, Генрих стал по утрам уезжать вместе с хозяином, а до этого, очевидно, оставался на вилле. Поражало, что тут все было оборудовано электронными устройствами. Подвальное помещение с двумя бронированными дверями напоминало атомное бомбоубежище. Участок огорожен двумя рядами колючей проволоки с подводом тока высокого напряжения. Бруно, по-видимому, надежно защитился от незваных гостей. Игоря обстоятельно проинструктировали, что железные ворота ни при каких обстоятельствах никому не открывать, разговаривать с посетителями только через переговорное устройство. В случае нападения на виллу следовало нажать на красную кнопку – и полиция будет тут же оповещена. В тире Бруно преподал младшему брату несколько уроков стрельбы из разного автоматического оружия. И посоветовал самому почаще тренироваться в подземном тире. Тут были на специальных подставках автоматы, автоматические винтовки с оптическим прицелом, разные пистолеты с глушителями и без них. Иногда Игорь стрелял на пару с Генрихом. Этот виртуозно владел любым оружием. Игорь с завистью наблюдал, как он навскидку поражает цель. Вот ему бы так научиться!..
Из разговоров с Бруно Игорь понял, что год или два назад на виллу было совершено нападение, пришлось многое переделать и обновить электронную сигнализацию. К сейфам можно было подобраться, лишь взорвав всю виллу. Продукты, молоко, овощи каждый день на зеленом пикапе доставляли к воротам, где находился в будке вместительный холодильник. В обязанности Игоря входило забирать из него продукты, два раза в день кормить трех злых овчарок – их будки находились в разных концах сада, – отвечать на телефонные звонки, включая сразу же записывающее устройство. Но звонил чаще всего Бруно, интересовался, как дела, все ли в порядке. Когда хозяин уезжал в очередную командировку, в верхней комнате поселялся Генрих. Секретарша Петра всегда ездила с Бруно. Иногда она по нескольку дней жила на вилле. Игорю нравилась стройная, молодая еще женщина с васильковыми глазами. Встретила она его приветливо, всегда вежливо улыбалась, но это еще ничего не значило: Петра так встречала всех гостей Бруно.
Два раза в месяц возил его Генрих в Бонн, в крошечный отель с романтическим названием «Тюльпан», там Игоря принимала рослая немка с выкрашенными в бронзовый цвет волосами и толстыми чувственными губами. Дело свое она знала в совершенстве, но была очень неразговорчивой. А Игорю как раз хотелось с ней по-немецки покалякать. Генрих в отеле не задерживался, заезжал за Найденовым на другое утро. Игорь поинтересовался у него, надо ли платить Луизе – так звали немку. Генрих рассмеялся и сказал, что за все уже заплачено… Игорь пошутил, дескать, видно, не жирно заплатили, слишком она молчаливая, на что Генрих серьезно заметил, мол, какие могут быть с такой женщиной разговоры. И вообще, чем меньше болтать, тем лучше.
Вроде бы все было хорошо, но какая-то смутная тревога иногда грызла Игоря, особенно когда он оставался на вилле один. Он уже понимал, что в этом новом для него мире за все нужно сполна платить, а пока платили за него другие… И потом, безделье было непривычным для него состоянием: там, в СССР, он каждый день ходил на работу, а здесь, как говорится, сачка давит – бродит по участку, валяется на мягкой тахте со словарями и слушает музыку. Генрих привез и несколько кассет самоучителя немецкого языка. Сегодня пятница, вечером они наконец-то снова поедут с Генрихом в отель «Тюльпан»… Он вспомнил, какие широкие и гладкие бедра у бронзоволосой Луизы, она была нежна с ним в постели, но он-то знал, что не единственный клиент у нее. Может, сказать Генриху, чтобы подыскал другой отель? И чтобы была там – Игорь перевернул атласную страницу – вот такая яркая блондиночка с тонкой талией…
Братья вышли из холла, Игорь захлопнул журнал и бросил на жухлую траву. В Москве за такой веселенький журнальчик можно было бы получить от любителей тридцатник…
– … Мне верят, вон даже к тебе разрешают ездить! – громко говорил Гельмут. Он был возбужден, круглые щеки алели, синие глаза поблескивали.
– Раньше, в детстве, мы с тобой, Гельмут, куда лучше понимали друг друга, – с грустью произнес Бруно. В отличие от брата, он умел держать себя в руках.
– Раньше, раньше! Раньше – это наше проклятое прошлое! Я не хочу о нем вспоминать. Я летчик, а не трактирщик! Пусть сейчас не летаю, но уже один шум реактивных двигателей за окном наполняет меня радостью… Ты живешь в своем мире, я – в своем. Пусть так и будет!
– И все-таки позволь мне поговорить с Карлом?
– Не позволю! – еще больше побагровел Гельмут. – Мальчик решил стать филологом, он говорит по-русски лучше меня, мечтает пожить в СССР.
– Речь идет совсем не о том, о чем ты думаешь, – возразил Бруно.
– Оставь Карла в покое, – сказал Гельмут. – Я хотел, чтобы он стал летчиком, но он выбрал другой путь, свой собственный путь, Бруно! И нечего парня сбивать… как это по-русски? С панталыку!
– Я думал, у тебя с годами выветрилась коммунистическая пропаганда из головы.
– Я не хочу войны, не желаю, чтобы мой Карл надел военную форму… если успеет! – сердито сказал Гельмут.
– Неужели у тебя не осталось в душе и капли национального патриотизма? – насмешливо произнес Бруно. – Германия расчленена, и твои русские не дают нам возможности объединиться!
– Мы в этом сами виноваты, – уже спокойно возразил Гельмут. – Нечего было на весь мир рот разевать! Русские могли вообще нас уничтожить, а мы живем и только благодаря им уже более тридцати лет не воюем. И национальная моя гордость ничуть не страдает от того, что ты живешь в ФРГ, а я в ГДР… К черту нужно такое воссоединение, которое грозит новой войной. Об этом ведь толкуют ваши министры?
– Ты неисправим, – безнадежно махнул рукой Бруно и повернулся к Найденову: – Игорь, скажи брату, что русские совсем не такие мирные овечки, как он нам их тут изображает.
– Дураки бы они были, если бы сидели сложа руки! – ухмыльнулся Гельмут. – Потому и нет войны, что американцы боятся напасть на русских. Слава богу, у них есть чем ответить.
– Привет-то хоть передашь Карлу от меня? – сказал Бруно. – И маленькую посылку, там сигареты и несколько кассет для магнитофона.
– Сдался тебе мой Карл!
– Все-таки он мой единственный племянник, – заметил Бруно.
Он проводил брата до ворот, где Генрих уже ждал в машине. Игорь вопросительно посмотрел на Бруно: может, и он прокатится? Но Бруно промолчал. Гельмут сухо кивнул Игорю и направился к машине. Железные порота с чуть слышным мурлыканьем раздвинулись. С дерева слетел большой разлапистый лист и улегся на сверкающий капот «мерседеса».
– Привет Клаве и племянникам! – сказал Бруно.
– Вот что, Бруно, – высунувшись из машины, сказал Гельмут. – Я к тебе больше не буду ездить… И так на меня мои товарищи косятся. Да и Клаве это не нравится. А теперь еще Карл…
– Но мне-то можно к тебе изредка наведываться? – спросил Бруно. Лицо его как-то сразу постарело. – Ты да я, а больше ведь никого не осталось…
– А Игорь? – кивнул Гельмут на стоявшего неподалеку Найденова. – Кажется, с ним у тебя полное взаимопонимание.
– С Игорем – да…
– Не надо, Бруно, – сказал Гельмут. – Не приезжай. После наших встреч у меня голова идет кругом! Наверное, у нас две разные правды. Ты вот вспомнил про детство… Тогда и ты был другим. Я думал, что после поражения нацизм из тебя выветрился, как из многих бывших гитлеровцев, но этого не случилось… У меня нет ненависти к русским, и ты ее мне никогда не внушишь! Так что прощай… Бруно!
«Мерседес» бесшумно тронулся с места и скоро исчез из виду. Створы ворот медленно стали сдвигаться, раздался негромкий щелчок.
– Как у тебя с немецким? – спросил Бруно. Приветливость исчезла с его лица, губы жестко сжались в узкую полоску. Чувствовалось, что разговор с братом расстроил его.
– Нормально, – на немецком ответил Игорь.
– Тебе нравится здесь?
– В гостях хорошо, а дома лучше, – тщательно подбирая немецкие слова, проговорил Игорь и вдруг сообразил, что сморозил ерунду: где теперь его дом? С прошлым он порвал навсегда, а в настоящем пока еще не определился. И перед ним стоит человек, который вправе решать его судьбу. От него сейчас зависит, есть у Игоря дом или нет.
– Ты счастливчик, Игорь, – присев на скамейку под толстым деревом, сказал Бруно. Лицо его снова стало обычным. – Да ты присаживайся… Месяц назад в Москве взяли Изотова и твоего дружка… Алексея Листунова.
Игорь с побледневшим лицом вскочил на ноги:
– Арестовали? Обоих?
– Изотов ничего лишнего не скажет, а вот Листунов… Расскажи мне все о нем, постарайся не упустить ничего.
… Когда Игорь закончил, Бруно долго сидел молча, глядя прямо перед собой, носком полуботинка он прочертил на тропинке глубокую полосу, сейчас, сидя рядом с ним, Игорь заметил на лице старшего брата много мелких морщин, а на шее продольные складки. Как ни старайся, от старости не уйдешь… Бруно каждое утро делал зарядку, бегал по саду, подтягивался на турнике, поднимал штангу. Глядя на него, занялся по утрам гимнастикой и Игорь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92