Суну туда ряжку – из меня мусор сделают!..
Бруно удивленно вскинул голову, но не спросил, что это значит. Блатные словечки Супроновича иногда его озадачивали.
Генрих скоро привез откуда-то молодую полную немку с ярко накрашенным ртом и развязными манерами. Леонид, с трудом ворочая языком, лопотал с ней по-немецки. На столе появилось шампанское, пиво, водки ему больше не давали.
Утром проснулся на широкой тахте с сильной головной болью. Рядом спала обнаженная немка. К его радости, у изголовья стоял металлический столик на колесиках, а на нем бутылка водки, пиво, бутерброды с икрой и сыром… Мучительно вспоминая, как зовут немку, он осторожно сполз с тахты, влез в полосатый махровый халат, заботливо положенный на спинку стула, и схватил со столика бутылку.

3

Они тихо плыли на узкой лодке по самой середине озера. Хотя стоял ясный день, над бором бледно желтел изогнутый серп месяца. Игорь Найденов медленно опускал тяжелые весла в воду, слышно было, как с них срывались капли, шуршала вода вдоль черных бортов. На берегах сквозь редкие деревья виднелись деревянные постройки, на зеленом бугре празднично белела часовня с позолоченным куполом. Над ней кружились черные галки. Катя сидела на корме, сложив руки на коленях, задумчивый взгляд ее был устремлен на спокойную воду. Местечко, куда они выбрались в воскресенье, называлось Петруново, а озеро – Зеленое. В деревне, что за часовней, жила Катина бабушка. Она ничуть не удивилась, когда они утром заявились в избу с покосившимся палисадником. Напоила парным молоком, спросила про Катину мать и, оставив их одних, ушла в огород собирать огурцы. На смородиновых кустах чернели ягоды, у изгороди – куст крыжовника с рыжими сладкими ягодами. Катя сходила к соседу, рыболову, и взяла ключ от лодки.
Игорь без всякого желания поехал за город. У него на это воскресенье были другие планы, но неудобно было отказать Кате-Катерине, – она очень настаивала на этой поездке, мол, давно не была у бабушки. Девушка на день рождения подарила ему новенький фотоаппарат, а он ее ни разу еще не сфотографировал. Фотоаппарат на тонком ремешке висел у него на шее.
Опустив весла, Игорь несколько раз сфотографировал девушку. Катя пригладила ладонью темные волосы, улыбнулась, однако улыбка получилась грустной.
– Давай я тебя щелкну? – протянула она руку за камерой. – Ты сегодня такой красивый!
Игорь тоже пригладил пятерней густые русые волосы, повернулся к ней в профиль. Кто-то однажды заметил, что, дескать, в профиль он похож на знаменитого летчика Чкалова. Игорь специально отыскал в библиотеке книжку о Чкалове, но никакого сходства с героем не обнаружил.
– Посмотри на меня, – попросила Катя. Щелкнула затвором, перевела кадр. – Вид у тебя какой-то недовольный. Улыбнись хоть.
– По заказу не получается, – пробормотал он, глядя в объектив.
Катя вернула ему фотоаппарат. Он знал, что она с каждой зарплаты откладывала деньги на подарок. Таких ценных подарков он не получал еще ни от кого, если не считать отцовского «клада».
Девушка смотрела на него и улыбалась. Солнце заставляло ее прижмуривать карие глаза, морщить небольшой нос. На круглом колене пристроилась тоненькая синяя стрекоза. Он вытянул руку и дотронулся до колена. Катя положила на его руку свою ладонь. Он все сильнее стискивал ее колено, ожидая, что вот сейчас она оттолкнет его руку, но девушка молча терпела.
Лодка качнулась, и он отпустил ее. На белом колене девушки остались следы его пальцев.
– Давай еще покатаемся? – сказала она. – Хочешь, я сяду на весла?
– Ты ничего не чувствуешь? – хриплым голосом спросил он.
– А что я должна чувствовать? – Она быстро взглянула на него и тут же опустила глаза.
– Катя, кругом тихо, солнце, вода, ты и я…
– Вон ты о чем… Я сейчас выпрыгну из лодки, – пригрозила она, поняв его намерение.
Пристав к берегу, заросшему ивняком, Игорь вытащил до половины лодку, подал руку девушке. Стоя на усыпанной листьями и хвоей земле, она озиралась. Невольно поправила волосы, и Игорь заметил, что белые вмятины на ее колене исчезли. Он повесил фотоаппарат на гибкий ивовый сук, расстелил под деревом синюю куртку с капюшоном.
– А вдруг кто-нибудь увидит? – негромко сказала Катя.
Он властно обхватил ее за талию и стал жадно целовать, ее губы пахли лилиями.
– Ты меня любишь? – шептала она. Щеки ее вдруг побледнели, круглый подбородок задрожал.
– Люблю! Да, да! – отрывисто, задыхаясь, отвечал он, и верно, сейчас, тут, на диком берегу небольшого озера, он любил ее, как никогда. Ничего в мире не существовало, кроме нее. Катя что-то говорила, но он не слышал…
А потом он стоял, прислонившись спиной к толстой березе, и равнодушно смотрел, как она одевается. В полосах ее застряли травинки, на круглых щеках рдели два красных пятна, каждое с небольшое яблоко. Он смотрел на нее и мысленно сравнивал с Леной Быстровой, которая появилась у него с месяц назад.
Познакомились они в кинотеатре «Ударник». Игорь сразу обратил внимание на худенькую большеглазую блондинку, сидящую справа от него. Она тоже несколько раз оценивающе взглянула на него, ему даже показалось, что улыбнулась уголками подкрашенных губ. На подбородке и щеках у нее маленькие смешливые ямочки, ресницы длинные. И еще он заметил на ее пальце золотое обручальное кольцо, а в ушах маленькие жемчужные сережки.
Осмелившись, он впотьмах дотронулся до ее руки, она не оттолкнула. За полтора часа они не сказали друг другу ни одного слова, и если бы кто-нибудь попросил его рассказать содержание фильма, он вряд ли смог это сделать.
Игорь проводил ее до дома. Лена Быстрова – так звали женщину – рассказала, что ее муж, инженер, часто бывает в длительных командировках, ездит на дальние стройки. Замужем она всего два года, детей нет. Она еще молода и не спешит себя обременять семейными заботами. Иногда даже не готовит дома – ходит в ресторан… Они еще два раза встретились, посидели в кафе «Шоколадница», а потом она пригласила его к себе, на площадь Восстания. В высотном доме она жила с мужем в двухкомнатной квартире. Муж был на двадцать лет старше, относился к Лене очень хорошо, как говорится, на руках носил, но разве можно молодую неработающую жену так часто и надолго оставлять одну в большом городе?..
С Катей в эти дни он старался не встречаться, прикинулся больным, он и на самом деле выглядел, как после тяжелой болезни: осунулся, круги под глазами, на губах выступила простуда.
Он никогда не приходил к Лене без звонка. Однажды, как обычно, позвонил из автомата, ответил мужской голос. Игорь медленно повесил трубку и, в глубине души испытывая облегчение, пошел в общежитие, чтобы наконец как следует отоспаться. Потом он все-таки дозвонился до Лены, она сказала, чтобы он позвонил ей через месяц.
Игорь подозревал, что он у любвеобильной женщины не один. Он вспомнил, как однажды в ее квартире довольно поздно звонил телефон. Лена, не стесняясь Игоря, любезно болтала, обещала куда-то позвонить, встретиться, на вопрошающий взгляд любовника небрежно бросила: «Да это Толин знакомый!»
После десятилетки Лена закончила курсы машинописи и стенографии, два года была секретарем начальника отдела главка с каким-то очень длинным названием. Этим начальником и был сорокапятилетний Быстров Анатолий Степанович. Ослепленный поздней любовью, он бросил семью и женился на своей молоденькой секретарше, за что его понизили по службе и дали по партийной линии выговор. Теперь муж работает в этом же главке старшим инженером и ездит по командировкам. Лене запретил работать, пока не закончит вечернее отделение Полиграфического института, куда он ее уговорил поступить на экономический факультет. Лена уже перешла на второй курс. Игорь несколько раз провожал ее до старинного здания с колоннами, где помещалась больница Склифосовского, дальше Лена шла одна. В ее квартиру на одиннадцатом этаже они тоже никогда вдвоем в лифте не поднимались: сначала Лена, а немного погодя он, Игорь. Утром она рано будила его и, выглянув на лестничную клетку, быстро выпускала из квартиры. Она была очень осторожной, говорила, что разборки с мужем и вообще все эти «головные боли» ей совсем ни к чему…
… Когда Катя забралась в лодку и уселась на корму, Игорь столкнул старую посудину на воду, вскочил на высоко задравшийся нос сам.
– Что с тобой, Игорь? – спросила Катя.
Ее белая рука была опущена в воду, в волосах зеленела тонкая травинка. Нижняя губа обиженно оттопырена. Сейчас она уже не казалась Игорю красивой.
– Что-нибудь не так? – уронил он, отводя от нее взгляд.
– Ты сильно изменился за последнее время… избегаешь меня.
– Чепуха!
– Я ведь не слепая…
– Ну чего ты пристала? – вяло ответил он. – Все нормально.
– Ты считаешь нормальным так относиться ко мне?
– Как?
– Скажи уж честно: завел другую?
– Я тебе никогда не задаю таких вопросов…
– Потому что ты знаешь: кроме тебя, у меня никого нет и быть не может! – отчеканила Катя.
Значит, она заметила, что он изменился, не таким стал, каким был прежде. Вот только одного она никогда не поймет: прежним Игорь теперь уже не будет… До встречи с Леной Быстровой он смотрел на девушек и женщин с благоговением, каждая из них казалась ему загадкой, которую не так-то просто разгадать… А сейчас он смотрит на Катю и наперед знает, что она может сказать. И нет у него прежнего уважения к ней, хотя только что обнимал ее, целовал и искренне верил, что лучше ее нет никого на свете… Вот она толкует, что у нее никого нет, – выходит, он, Игорь, за это должен ей в ножки кланяться? Боготворить? А если ему наплевать?.. Его так и подмывало сказать ей правду и увидеть, какое у нее при этом будет лицо, но тогда он наверняка потеряет Катю, а ему пока этого не хотелось. Он понимал, что Лена Быстрова в любой момент может дать ему отставку. Месяц они не виделись, а она и попытки не сделала с ним встретиться. На днях он снова позвонил. Трубку сняла Лена; услышав голос Игоря, спокойно ледяным тоном произнесла: «Вы, товарищ, ошиблись номером». У него остался неприятный осадок, больше он не звонил. У Лены был записан телефон общежития, но вахтерша всякий раз говорила, что его никто не спрашивал.
– Я не думала, что ты такой жестокий, – негромко говорила Катя. Стрекоза села ей на плечо. – Равнодушный и жестокий. Иногда мне кажется, что тебе доставляет удовольствие мучить меня.
– Я воспитывался в детдоме, и у нас не приняты были телячьи нежности, – ответил он.
– Ты эгоист и думаешь только о себе, – продолжала она. – При чем здесь детдом? Тебе не приходило в голову поинтересоваться, как я себя чувствую? Меня по утрам тошнит, на лице – желтые пятна…
Он недоуменно взглянул на нее: на что это она намекает?
– Я беременна, Игорь, – совсем другим голосом произнесла она. И на глазах закипели долго сдерживаемые слезы. – А ты… ты бегал от меня, прятался, не подходил к телефону, когда я звонила…
– Я ничего не знал… – растерянно пробормотал он. Новость ошеломила его, он знал, что девушка не разыгрывает его. И верно, на лбу и у носа будто веснушки высыпали… В своих чувствах он еще не мог разобраться. Первая мысль – мол, вот вляпался! Вторая – придется, голубчик, жениться… И третья, подленькая, – ты тоже, подруга, не маленькая, надо было думать, что делаешь! Как это говорится, любишь кататься, люби и саночки возить. По-видимому, она все прочла по его глазам. Отвернулась, долго молчала. На белой щеке выделялось черное родимое пятнышко размером с золотую сережку, которую носит в ухе Лена Быстрова. И чего это в голову ему пришло такое сравнение?..
– Я тебя ни в чем таком не обвиняю, – вымученно улыбнулась девушка. – Ребенка у нас не будет, Игорь…
Он почувствовал облегчение, и опять она это заметила. Смахнула слезы, горько усмехнулась:
– Чего ты испугался? Даже если бы родился ребенок, я не предъявила бы к тебе никаких претензий, воспитала сама… Но я не хочу от тебя ребенка. Не хочу, чтобы появился на свет второй Найденов. Не обижайся, Игорь, но мне сдается, что ты плохой человек.
Хотя его и охватила радость, – мол, слава богу, все пронесло, – он с трудом удержался, чтобы не наорать на нее. То, что она сейчас сказала, сильно уязвило его.
– Чего же ты спуталась с подлецом?
– Я себя тоже не считаю хорошей…
– Выходит, мы два сапога пара? – нарочито весело хохотнул он.
– Не пара мы, Игорь, – грустно заметила она. – Жаль, что я это поздно поняла…
– Чем же я плох для тебя? – уязвленно осведомился он. Еще ни одна женщина не говорила ему таких слов.
– Понимаешь, ты какой-то ненастоящий, – будто для себя заговорила Катя. – Ненадежный. Говоришь ласковые слова, обнимаешь, целуешь, а глаза у тебя холодные. И думаешь ты не то, что говоришь… – Она умолкла, глядя на берег.
– Ну-ну, валяй, – подзадорил он. – Раздевай догола! Мне даже самому интересно: какой же я такой-сякой?
– Не принесешь ты счастья женщине, – прибавила она. – Да и сам вряд ли будешь счастлив.
– Дар-рогой, позолоти ручку? – деревянно рассмеялся он. – Заговорила, как цыганка на базаре.
– Я все сказала. – Катя зачерпнула пригоршней воду и медленно вылила ее между пальцев. Крупные капли звучно защелкали по днищу лодки.
– Навязываться не буду, – сказал Игорь, налегая на весла, но тут же снова отпустил их.
Ему вдруг пришла в голову настолько дикая мысль, что он растерялся: до мельчайших подробностей вспомнилась глава недавно прочитанной книги Теодора Драйзера «Американская трагедия» – там тоже было озеро, лодка, фотоаппарат на шее молодого человека и точно такая же ситуация: он – любовник, она – беременная и обманутая, и полная безысходность… Помнится, он дважды перечитал эту сильно написанную главу, но ему и в голову не пришло, что и сам когда-нибудь очутится в подобной ситуации. Игорь Найденов вдруг подумал: а мог бы он убить фотоаппаратом женщину? Размахнуться, трахнуть по голове и сбросить в озеро? Наверное, смог бы…
Он даже отвернулся, чтобы Катя не прочла его мысли. То, что она видит его насквозь, злило, вызывало неприязнь к ней. И все-таки он сумел взять себя в руки и бодро заговорить, что, мол, не нужно на все смотреть так мрачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92