СРС представляли интерес для зрителей, лишь дразня льва, но никому не интересно смотреть, как они пинают сонную собаку.
Нет шумных дел, нет оглушительных успехов, нет и новых денег. Статистический рядовой гражданин устал от громких демагогов СРС, он не хочет вступать в их ряды, платить членские взносы и вносить добровольные пожертвования в общее дело «борьбы против планетарной тирании».
Одно время Сопротивление пыталось работать на голом энтузиазме.
Мы располагали информацией, согласно которой около десяти лет назад Хабаров и сотоварищи получили нового спонсора в лице якудзы. Японцы столь же отчетливо, как и мы, осознавали, что конечное противостояние неизбежно, и пытались через посредника прощупать наши силы, оценить наши сегодняшние возможности и степень исходящей от нас угрозы. А если бы СРС удалось каким-то образом ослабить нашу организацию, для яков это было бы просто подарком.
СРС стали собачкой на поводке у якудзы и таскали для нее каштаны из огня.
Отсюда и деньги Хабарова, которые, по словам Реджи, у него водятся в приличном количестве, и то, что стукач с первого взгляда определил в нем шестерку, прикрытие для более мощных сил. Чем больше я об этом думал, тем больше убеждался в собственной правоте. Не объяви Гвардия якудзе войны сегодня, та начала бы ее завтра, и еще неизвестно, что лучше.
Вы можете спросить: если Гвардия, как я неоднократно подчеркивал, предпочитает знать врага в лицо, то уж такого явного, никогда не скрывающего своих намерений врага, как СРС, она должна знать и подавно. Почему же я ищу одного из лидеров радикального крыла не через архивы или агентов, в отличие от меня занимающихся делом СРС вплотную, а используя какого-то стукача, да еще чужого? Ответ достаточно прост, и вы узнаете его чуть позже.
Телепортироваться на три уровня ниже и восемь кварталов севернее представлялось мне напрасной тратой денег честных налогоплательщиков, и я решил пройтись пешком, окунувшись в толпу обычных людей, спешащих с работы и не отягощенных ежедневными заботами по спасению мира от очередной банды маньяков.
Не поймите меня превратно, я совсем не хочу сказать, что у обычных людей нет собственных проблем, но их сложности совсем другого порядка: в какую школу отдать ребенка, как оплатить закладную на дом, найти более высокооплачиваемую работу и затащить в постель красивую девушку из соседней конторы. Таким проблемам я был бы только рад.
Но если говорить серьезно, то жалуюсь я зря. Все гвардейцы являются добровольцами, и хотя никто из них не уходит в отставку, не обеспечив себе пенсию, достаточную для комфортного проживания в любом из цивилизованных миров, но работаем мы не ради денег. Не только ради них.
Можете спросить у любого полицейского на своей родной планете. Их, да и наши зарплаты невелики по сравнению с доходами врачей, учителей, инженеров и юристов, тем не менее поток волонтеров в вооруженные силы и правоохранительные органы не иссякает. Я уверен, что больше половины наших ребят не оставили бы Гвардию, даже если бы им вообще перестали платить зарплату. Потому что стоит тебе увидеть выражение лица спасенного тобой человека или злодея, угодившего за решетку или в могилу, или укрощенную стихию, и ты понимаешь, что твоя работа кому-то нужна и жизнь твоя имеет смысл. Наше дело не отстраненно рассуждать о справедливости, но восстанавливать, хранить и оберегать ее.
В каком-то смысле любая спецслужба – это диктатура. Диктатура закона необходима хотя бы для того, чтобы держать в рамках таких людей, как Сато. Абсолютная свобода – это анархия, когда у всех есть все права и ни у кого никаких прав нет. Абсолютной свободой пользуется Гриссом, попирая любые законы, правила и нормы морали, и за ним тянется кровавый след. Любое общество имеет свои ограничения, без них немыслимо само понятие цивилизации.
Гвардия вовсе не стремится ограничить личную свободу любого человека, как кричат об этом фанаты СРС, она лишь пытается защитить его права, установленные законом и самими нормами морали. Может быть, это звучит громко, напыщенно и театрально, но я на самом деле так думаю и уверен, что многие мои друзья со мной согласятся.
Все города Термитника похожи друг на друга, и даже столица не является исключением из правил. Ее Сити, стандартная деловая часть, ничем особенным не отличается от деловой части любого другого города. Высотных зданий, как вы сами понимаете, здесь по определению быть не может, дома имеют стандартную высоту в три этажа, упираясь в основание для следующего уровня. Построены они в строго функциональном стиле, без всяких архитектурных излишеств и вычурности. Улицы залиты ярким искусственным светом, чуть тускнеющим в «ночные часы». Несколько завезенных с других планет деревьев, считающихся по местным меркам высшим уровнем экзотики, обнесены силовыми полями: на планетах вроде Термитника дерево считается очень дорогим поделочным материалом, а здесь, как и везде, процветает подростковый вандализм, предполагающий обрывание дорогостоящих веток и выцарапывание на стволах своих либо чужих инициалов.
Как я уже упоминал при описании прошлого визита на планету, каров и скиммеров здесь практически нет, ими пользуются лишь полиция и «скорая помощь». Большинство населяющих планету жителей вполне удовлетворены обычными движущимися тротуарами.
Я простоял на одном из них, преодолевая расстояние в пару кварталов до ближайшего пассажирского лифта, ведущего на другие уровни. Ниже, как я рассудил, движение должно быть менее интенсивным, нежели в Сити. После нескольких минут ожидания подошла платформа подъемника, на которую я ступил вместе с доброй сотней спешащих по домам клерков. С минутными остановками на каждом уровне она поползла вниз, так что пока мы добрались до минус восьмого, я успел выкурить сигаретку.
В отличие от Сити, это был обычный городской квартал, где помещения арендовали не шибко процветающие фирмы и еще те, кто не хотел привлекать к себе внимания. Дома были чуть грязнее, но так же функциональны; представителей инопланетной флоры в радиусе видимости не обнаруживалось, толпы людей были пореже, да и двигались не так быстро. Здесь в основном жили люди, обслуживающие шахты, но еще не сами шахтеры, а наладчики, мастера, медики, специалисты по разного рода оборудованию.
Я ступил на самую скоростную полосу тротуара и через пару минут уже стоял у здания с вывеской «Хабаров и Хаббард ИНК» и нажимал на кнопку звонка. Прозвучал сигнал зуммера, и дверь распахнулась.
Миновав холл, в котором не было заметно даже признаков вооруженной охраны, я вошел в дверь, показавшуюся мне самой солидной.
Опыт подсказывает, что именно за такими дверями следует искать директоров мелких компаний. Экономя буквально на всем, даже на канцелярских скрепках, они никогда не скупятся на отделку собственных кабинетов, изо всех сил стараясь произвести благоприятное впечатление на потенциального клиента.
В моем случае правило снова сработало. Я оказался в приемной, где оказались еще две двери, снабженные табличками, извещающими, за которой из них можно найти Хаббарда, а за которой, соответственно, Хабарова. Еще в приемной восседала за компьютером старая дева, исполняющая обязанности секретарши.
– Я вас слушаю, – изрекла она, едва я прикрыл за собой дверь.
– А кого вам еще слушать, ведь больше никого нет, – нагло ответил я, старясь произвести на нее самое неблагоприятное впечатление из всех возможных. – Хабик у себя?
– Простите, кто?
– Хабик. Он не говорил, что так звали его в детстве? Передайте, что зашел старый приятель по поводу наследственного сифилиса.
– По какому поводу? – переспросила она.
– По личному, – расшифровал я.
– Подождите минуту, я сейчас передам начальству.
Она не воспользовалась коммуникатором, а встала из-за стола и без стука вошла в одну из дверей. Воспользовавшись моментом, я принялся демонстративно копаться в рабочих файлах. Впрочем, ничего интересного я там не обнаружил.
Через минуту старая дева вернулась, возмущенно уставившись на меня тусклыми глазами из-под толстых стекол очков.
– Что вы себе позволяете? – негодующе вопросила она.
– Ничего лишнего. Попытался пересадить к вам какой-нибудь вирус, но железо настолько устарело, что все вирусы просто гниют на корню. Как там Хабик?
– Господин Хабаров сказал мне, что он вас не знает и встреч на сегодня никому не назначал.
– Так он и должен был ответить, – заговорщически подмигнул я. – Неужели вы думаете, что он держит вас в курсе всех событий?
– Я… – внезапно осеклась она.
Я знал, что она хочет сказать: «…работаю у него уже десять (двадцать, тридцать и так далее) лет и никогда не давала повода усомниться в моей лояльности и профессиональной пригодности» и всякое такое прочее… Поэтому слушать я не стал. Хабаров точно был на месте, дурочку я запугал, так что я сам себя пригласил в кабинет Хабика, распахнув дверь крепким ударом ноги.
Обстановочка так себе. Стол якобы из красного дерева, до предела накрученная, но все равно устаревшая модель «Тайрелла-2888», пара безвкусных пейзажей на стенах… Сам Хабаров оказался высоким мужчиной, чуть начинающим лысеть, чуть начинающим толстеть и более чем чуть испуганным. В правой руке он держал пневматический пистолет, из которого целился мне в живот.
– Приветик, – сказал я, напрочь игнорируя угрозу и усаживаясь в кресло для особо важных персон. – Хреново выглядишь, приятель, но такой подонок, как ты, и не должен выглядеть на все сто.
– Кто вы такой? – Голос его был тверд, но я расслышал в нем тревожные нотки.
– Твой самый страшный кошмар, – искренне ответил я, – выползший из самых потаенных уголков твоего подсознания, обретя материальную форму. Я ужас, летящий на крыльях ночи; хаос, приходящий на смену порядку. Я муха в твоем варенье и гвоздь в твоей заднице. Стоит ли мне продолжать?
– Я еще раз спрашиваю, кто вы такой? – требовательно вопросил он. – Я вас не знаю, никаких встреч у нас не назначено, так что либо отвечайте на вопрос, либо выметайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию.
– Валяй, вызывай, – согласился я. – Уверен, добрым полицейским будет интересно послушать мои рассказы о теневой стороне деятельности твоей фирмы.
– Что за чушь вы городите? – гораздо менее уверенно.
– Василий Юрьевич Хабаров, – сообщил я, влезая в вельзевуловскую базу данных и скачивая информацию по этому типу на личный терминал. Почему я не сделал этого раньше и почему вообще не поручил поиски нашему бортовому компьютеру? Помнится, я обещал ответить на этот вопрос. Дело в том, что сейчас я расследовал версию о причастности СРС к внутреннему заговору в самой Гвардии и не хотел, чтобы кто-то узнал о моих изысканиях до самого последнего момента. При помощи Вела и офицерского допуска очень просто определить, кто имел допуск к той или иной информации в любой момент времени, так что я рисковал даже сейчас, но если мне предстояло надавить на Хабарова, мне нужны были факты. – Он же Васисуалий Громов, он же Стенли Вудсон, он же Черный Хорь. Родился в …67 году на Авалоне, учился в средней школе номер 768 округа Гриннич, поступил в Кемфорд, откуда был с позором изгнан за антиобщественные выступления три года спустя, так и не получив диплома бакалавра. С тех пор известен своими крайне радикальными взглядами. С 82 года этого века является действительным членом Сил Разумного Сопротивления, с 87 возглавляет радикальное крыло. Брал на себя ответственность за поджог в 89 и взрывы в 92 и 95 годах. Объявлен к федеральному розыску на территории Лиги. С таким досье и до сих пор на свободе? Там есть еще много чего интересного, но не хотелось бы попусту тратить время, ты ведь и так все это знаешь.
– Да кто же вы такой? – обреченно спросил он.
– А мне казалось, что я уже ответил на вопрос. Что является самым страшным кошмаром для бойца СРС? Гвардия, разумеется.
Тут он окончательно спал с лица, побледнел и задрожал. Пистолет в его руке, о котором он, по-моему, просто забыл, ходил ходуном, по очереди беря на мушку все предметы в комнате.
– Успокойся! – рявкнул я. Мне совсем не улыбалось пасть жертвой его случайного выстрела.
– Вы за мной?
– Это зависит от того, до чего мы договоримся, амиго. – Я заметил, что стиль разговорной речи Реджи стал влиять на мой собственный. Фамильярность местного сленга идеально подходит для оказания давления на кого-либо. – Убери пистолет, так как против меня он все равно бесполезен, и давай побеседуем, как и положено двум разумным и цивилизованным гражданам Лиги.
– О чем? – Пистолет он все-таки убрал.
– О, думаю, что у нас есть обширное поле для поиска тем беседы, – сказал я. – Дела у СРС в последнее время идут неважно, да?
– Тирании Гвардии все равно скоро придет конец. – Когда он выкрикивал лозунги своего движения, голос становился тверже. Вот что значат глубокие убеждения!
– Минуточку, – запротестовал я. – Я же сказал «поговорим, как разумные люди». Не надо испытывать на мне свою пропаганду для дебилов, на меня она не действует. Мы оба прекрасно знаем, что никакой тирании нет и в помине, а СРС – чертовски удачный способ выкачивать денежки из карманов доверчивых простофиль, подтверждая свою деятельность двумя-тремя террористическими актами в год. Возможно, кто-то и верит в этот бред, но ведь далеко не все, не так ли?
– Гвардия творит произвол…
– Чушь. В Галактике нет другой организации, так опутанной правилами, указами и санкциями, как мы. Мы и вполовину не так свободны в своих действиях, как ВКС, но тем не менее вы не идете брать штурмом их базы, потому что хорошо представляете себе их ответную реакцию. Мы же молчим и не реагируем, значит, нас можно пинать. Посмотри в лицо действительности: вынесшая вас на поверхность волна давно схлынула, а вы просто продолжаете цепляться за песок.
– Вы – гвардеец, а значит, лжец.
– Пусть так, – сказал я, доставая сигарету и прикуривая. Когда все это кончится, с курением надо будет все-таки завязывать. – Переубеждать тебя я не собираюсь, мы живем в свободной стране, и каждый имеет право на собственное мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68