Опять принял дозу «темпуса», не иначе. – Если, конечно, эти обрывки сведений можно назвать досье. Судя по всему, он крепкий орешек.
– И не таких ломали.
– Такие нам еще не попадались. Ты знаешь, что он был боевиком, одним из ниндзя? Налет на секретную базу ВКС «Кайман» – дело его рук. Удивлен, что вы вообще ухитрились взять его живым.
– Это было нелегко.
– Знаю. Госпиталь заполнен участниками операции.
– Проклинают меня на все лады?
– Ага. Говорят, что, как только поправятся, с тобой тоже разберутся.
– Пусть в очередь встанут.
– Очередь уже выстроилась, Макс. Мне только что принесли информацию, что яки оценили твою голову в два миллиона иен.
Я произвел небольшой мысленный подсчет. Два миллиона иен – это что-то около пятисот тысяч авалонских долларов. Неплохо. Было бы у меня две головы, одну бы я точно продал по такой сходной цене.
– Дороговато.
– В самый раз. За такие бабки на охоту за тобой выйдет треть населения Лиги.
– Прорвемся, – сказал я с уверенностью, которой не испытывал.
Деньги действительно были бешеными, а враги якудзы, да еще такие, за головы которых назначены награды, не имеют обыкновения жить долго. Моей единственной защитой были телепорт и тайна местонахождения Штаб-квартиры, а будь я обычным гражданином Лиги, привязанным к определенной местности на определенной планете, то, с вероятностью сто десять из ста, на данный момент был бы уже мертв.
– Также назначены награды по сто тысяч за голову каждого участника того рейда, исключая Такаги. Почему Шо идет бесплатно?
– Он из бывших. Оябуны считают его предателем, и покарать его для них – дело чести.
– Шо – якудза?
– Бывший.
– Ну, многое теперь становится понятным… Кто еще об этом знает?
– Ты, я, Сато…
– А не считая нас?
– Около трех миллионов человек, – сказал я. – Теперь наверняка.
– Каждый день приносит что-то новое о людях, которые тебя окружают, – пробормотал Джек. – А какие тайны в твоем прошлом, Макс?
– Ябыл маньяком и серийным убийцей, работавшим исключительно по девственницам и крысам-мутантам в Гарлеме, – сказал я.
– Не знаю, как насчет крыс, но по поводу девственниц я давно подозревал, – сказал Джек и сразу же перенастроился на серьезный лад. – Полковник в курсе о Шо? Парня сейчас ни в коем случае нельзя выпускать в «поле».
– Попробуешь объяснить это самому Шо.
– Уверен, что он поймет и согласится с этим, – сказал Джек. – Он – человек благоразумный, не то, что…
И осекся на половине фразы. Но на то и друзья, чтобы понимать с полуслова.
– Не то, что я, – закончил ваш покорный слуга. – Ты ведь это хотел сказать?
На бледном лице аналитика проступили красные пятна – верный признак нервозности. Зря я наезжаю на Джека, в последнее время на всех нас навалилось множество проблем, и показная несгибаемость Моргана стала проседать под их тяжестью.
– Извини.
– Да я и сам так думаю. Благоразумие не входит в число моих основных достоинств.
– Мне другое любопытно. Откуда яки так быстро могли узнать не только, какая организация осуществляла захват, но даже имена участвовавших в ней людей и фамилию инициатора?
– Не вопрос. Очевидно, мы еще не всех их «кротов» переловили. Мы-то про Такаги узнали только сейчас, хотя подозрения и возникали. А сколько у нас еще азиатов?
– Пора бы нам их всех переловить.
– Некоторых отлавливать не стоит, – возразил я. – Возьми, к примеру, Шо. Да, мы не знали, что он «крот», ну так и что с того? Сколько раз он прикрывал мою спину? Сколько жизней он спас? В конце концов, то, что мы вообще взяли Сато, – только его заслуга.
– Возможно, я погорячился, – признал Джек. – Отлавливать всех не надо. Но взять на контроль – обязательно.
– Сато нам в этом поможет, – сказал я. – Он должен знать всех.
– Тотальное ментоскопирование, – сказал Джек. – На это уйдет уйма времени.
Тут он прав. Если Сато и расколется, то упомнить всех когда-либо виденных людей он будет не в состоянии просто физически. Все они хранятся в его голове, но добраться до далеких пластов воспоминаний может только ментоскопирование. А сей процесс требует времени.
– Есть новости о Магистре? – Я не так уж долго отсутствовал, но все же существует хоть какой-то шанс, что парень себя как-то проявил.
– Никаких, – развеял Джек мои надежды. – Он словно растворился.
– Может, так оно и есть. Он же метаморф.
– Три ха-ха, – сказал Джек. – И еще два сверху. Мы тут привели психологический разбор того коротенького разговора, что состоялся между нами на Библе…
– Интересно, о какой психологии идет речь? Мне казалось, что еще недавно кто-то признавался, что не способен понять мотивацию чужака…
– Условный разбор, – поправился Джек. – На основании данных человеческой психологии. Я понимаю, что выводы наши относительны, поскольку мы имеем дело не с человеком но все же… Я могу рассказать, если тебе интересно.
– Очень даже интересно, – заверил я. – Опера – народ любознательный. Знаешь много фактов – глядишь, пара-другая могут и пригодиться для дела.
– Короче, если бы мы говорили о человеке, то этот человек страдал бы навязчивой идеей уничтожить все живое в Галактике, и он был бы чертовски уверен, что это у него получится. Он считает, что обладает неизвестными нам сведениями и явным превосходством. Человечество для него – нечто вроде низшей расы, паразитов, от которых он намерен избавиться.
– Слетел с нарезки. Поразительно, как много выводов вы сумели сделать из разговора, который и пяти минут-то не занял!
– Не зря хлеб едим, – грустно улыбнулся Джек.
– Значит, он располагает средствами?
– По крайней мере, он так думает.
– Что мы могли упустить?
– Кто знает. Не забывай, что, хотя, как выяснилось, наши расы и ровесники, данный индивидуум во много раз старше любого из нас и обладает недоступными нам объемами информации. Что-то могло остаться после Последней Войны Магистров, что-то, о чем он знает, но чего мы не нашли.
– Или нашли, но не поняли, что это такое, – сказал я. – Вспомни, сколько их артефактов поставили нас в тупик, с предназначением скольких мы так и не смогли разобраться. Он мог отправиться в любой музей.
– Вот именно! – Джек вскочил со своего места. – Но если ты об этом догадался, почему раньше молчал?
Я только молча пожал плечами в ответ. Не хотелось говорить, что раньше я об этом не подумал. Он внезапно успокоился и снова сел.
– Я давно сообразил, что все памятники старины надо срочно ставить под наблюдение.
– Их должно быть не очень много.
– Их тысячи! И все музеи, все найденные артефакты, включая и те, о назначении которых нам известно, давно уже взяты под наблюдение ВКС. Одних наших сил просто не хватило бы.
Хорошо работать в команде, подумал я. Сколько еще существует таких фактов, о которых ты даже не вспоминаешь, и всегда приятно, что кто-то может подумать о них вместо тебя. Любой из артефактов Магистров мог оказаться оружием страшной разрушающей силы, но, с учетом того, что фланги прикрывают ВКС, становится немного легче на душе. Блокада и карантин – это фирменные примочки Флота, лучше них он умеет только проводить тотальные бомбардировки планет и сражения в космосе.
Но сколько фактов еще я прохлопал?
Дверь, столь тщательно замаскированная под фрагмент стены, что я не обнаружил ее раньше, распахнулась, и перед нами возник техник Сумеречной Зоны в сером костюме и с таким же серым лицом. Было видно, что он отчаянно пытается побороть подступающую тошноту.
– Пройдите, сержант, – сказал он. Его вид и голос свидетельствовали о том, что ему не по душе то, что по моей подсказке сотворили с Сато, а также то, что автором этой идеи был ваш покорный слуга и что идея эта ему была крайне не по душе. В его интонации звучали плохо скрываемые презрение, отвращение и страх. Но субординацию он соблюдал.
– Прости, Джек, у меня дела, – сказал я и прошел за техником.
Комната не очень изменилась за время моего отсутствия, разве что самого оябуна стало заметно меньше. Его свежевыбритый череп был пронизан несколькими проводами, введенными в мозг через крохотные дырочки, просверленные в кости. Кардинальные изменения начинались чуть ниже.
Сато, а точнее, то, что осталось от смертельно опасного главаря якудзы, находился на небольшом столике, под которым располагались медицинские приборы, обеспечивающие индивидууму жизнь, им не заслуженную. Глаза оябуна были закрыты.
Напротив стоял капитан Блейн, тоже бледный и не слишком довольный собой. Происходящее явно претило его ученой и цивилизованной натуре. Пригласивший меня техник поспешил слинять, плотно закрыв за собой дверь. Похоже, траектория его пути должна была закончиться в ближайшем туалете.
– Приходит в себя, – сообщил мне Блейн. – Могу себе представить, что за шок его ожидает.
– Справится, – сказал я.
– В общем-то мне плевать, – сказал Блейн. – При применении методов глубокого ментоскопирования не имеет значения, повредился пациент рассудком или нет. Как думаешь, зрелище его сломает?
– Не это, так что-нибудь другое.
– И ты уже позаботился об этом другом, так?
– Цель оправдывает средства, капитан.
– Опасный лозунг, – заметил Блейн. – Особенно для оперативника. Особенно для молодого оперативника с абсолютным допуском.
– Это не лозунг.
Сато открыл глаза. Они казались отсутствующими. Заметно было, что в ситуации он не ориентируется. Мы ждали.
Взгляд оябуна сфокусировался, в нем отразилась растерянность, уступившая место пониманию и злобе.
– Где я? – спросил он на стандарте, для начала смачно выругавшись по-японски.
– Вы все еще в Гвардии, – успокоил его Блейн. – И вам все еще необходимо ответить на несколько наших вопросов.
– Нет.
– Думаю, что вскоре ты изменишь свое мнение, оябун, – сказал я. – Для начала посмотри-ка в зеркало.
Высокое, в полный рост, оправленное в массивную раму с колесиками и задрапированное темной тканью зеркало ждало своего часа в дальнем углу комнаты. Оно было прямо-таки экспонатом из прошлого века, когда подобные старомодные штучки были в ходу. Сейчас люди используют объемные голограммы, не искажающие изображений. Но для наших целей это зеркало подходило идеально.
Я выкатил его из угла и развернул напротив Сато. Сдернул покрывало.
Реакция японца оправдала наши ожидания. Его всегда бесстрастное лицо выражало эмоции, сменяющие друг друга, подобно слайдам в проекторе. Сначала недоверие, потом ужас, затем понимание и ярость.
Устаревший балаганный номер – «говорящая голова», стоящая на подносе, окруженном зеркалами, создающими эффект полного отсутствия туловища. Обычно такая голова сыпет меткими шуточками и непристойностями в адрес посетителей, но от Сато мы ожидали не этого. Тем более что ни о каких иллюзиях речи не шло и все происходящее было реальным.
Голова Сато стояла на небольшой подставке, и в трех сантиметрах от его подбородка шея заканчивалась, уступая место стеклянной колбе с проведенными внутри трубочками, содержащими кровь и кислород, непрерывно поступающие в мозг. Наверняка, создавая свою книгу, Беляев не ожидал, что в далеком будущем она воплотится в жизнь, да еще в столь жестоком и изощренном варианте. Но ведь и Алексей Николаевич Толстой вряд ли мог предположить, что при помощи далекого потомка гиперболоида инженера Гарина будут выжигаться поверхности целых планет.
Минут пять Сато сыпал проклятиями на всех известных ему языках. Отбушевавшись, он закрыл глаза и сосредоточился. На крушение последней надежды я отвел ему не более трех минут, а потом заговорил.
– Не выйдет, – сообщил я. – Так что больше можешь и не пробовать. Методика «дхарма» позволяет полностью контролировать свое тело, а тела-то у тебя и нет. Ты не сможешь остановить свое сердце, поскольку теперь оно у тебя механическое и управляется дистанционно. Ты не сможешь перестать дышать, потому что подключен к аппарату принудительного дыхания. Ты не способен лишить мозг кислорода и убить себя. В таком состоянии ты практически бессмертен.
Фантасмагорическая вариация на тему древнего изречения: «Я мыслю, следовательно, я существую». Это действительно существование, а не жизнь, но такое состояние может продлиться очень долго. Все это я рассказал Сато, не преминуя упомянуть и о суперскополамине, добавленном в смесь искусственной крови, которому он теперь вряд ли сможет противостоять, лишенный возможностей своего натренированного организма.
Поистине, вершилась справедливость.
– Иди к своему белому дьяволу, – ответил Сато на мою речь.
– Не очень вежливо и очень неразумно для человека в вашем состоянии, – заметил Блейн.
– Хочу нарисовать тебе твое будущее, – сказал я. – Хотя твой выбор и крайне ограничен, я все же могу предложить тебе два варианта. Глубокого ментоскопирования тебе не избежать при любом раскладе, так как некоторые лица имеют иммунитет к скополамину, а объем необходимой нам информации намного больше, чем может вместиться в твою оперативную память. Зато дальше у тебя появляется выбор. Если ты будешь хорошим мальчиком и начнешь с нами сотрудничать, я гарантирую, что сразу же после последнего допроса лично пристрелю то, что от тебя останется, и избавлю от дальнейших мучений. Если же ты откажешься, то я запросто оставлю тебя вот в таком состоянии, – я махнул рукой в сторону столика. – И закрою в самом дальнем, самом забытом уголке Штаб-квартиры, всегда бодрствующего, всегда в полном сознании, лишенного возможности быстрой и легкой смерти. И все, что тебе останется из занятий, это пересчитывать трещины на потолке и анализировать закономерности в разводах краски на стене, по возможности сдувая с себя тараканов, мух, и пауков, которых у нас нет, но специально для тебя я их где-нибудь насобираю. И раз в несколько очень долгих для тебя лет я буду наносить тебе визиты и рассказывать о состоянии дел на фронтах. А для своих друзей ты в любом случае останешься предателем.
– Ты умрешь, гайджин, – снова взялся пророчествовать Сато. – Мы найдем вашу базу и разотрем ее в атомную пыль.
– Ты этого уже не увидишь, – сообщил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68