глаза его пробегали по бумагам. — Они казнили Махди, но не могли разрушить то, что он создал. Отступление было необходимо, требовалась экономия, но не расчленение. Мириады ответвлений предприятия не уничтожены, даже не выявлены. Они просто уменьшились и вернулись на землю, готовые однажды дать побеги.
— Вам сказали об этом странные страницы? Все еще продолжая читать, начальник кивнул.
— Во имя Аллаха, что же они говорят? Коротышка со странным выражением взглянул на своего более высокого спутника.
— Почему бы и нет? — улыбнулся он. — Здесь списки всех мужчин и женщин, всех фирм, компаний и корпораций, всех террористов, с которыми когда-либо связывался Махди. Понадобятся месяцы, может быть, годы, чтобы собрать все снова воедино, но это будет сделано. Понимаете ли, они ждут. Ибо в конечном счете Махди был прав: это именно наш мир. Мы никому его не сдадим.
— Слово распространится, друг мой! — воскликнул старший и более высокий подчиненный. — Так и будет, правда?
— Очень осторожно, — ответил более молодой лидер. — Мы живем в другое время, — добавил он загадочно. — Вчерашние средства устарели.
— Не буду притворяться, что понимаю вас.
— И снова в этом нет необходимости.
— Да откуда же вы пришли? — спросил пораженный подчиненный. — Нам было ведено подчиняться вам, сказано, что вы знаете такое, чего нам знать не дано. Но как же, откуда же?
— Тысячи миль отсюда, годами готовясь к этому моменту... А теперь оставьте меня. Быстро. Спуститесь вниз и прикажите охраннику убрать леса в подвал, затем подвозите машину, она кружит по улице. Водитель доставит вас домой: мы встретимся завтра. В то же время, в том же месте.
— Да пребудут Аллах и Махди с вами, — отозвался высокий араб, поклонился и выбежал из комнаты, закрыв за собою дверь.
Молодой человек молча наблюдал за тем, как уходит его спутник, затем вытащил из-под халата маленькую портативную рацию, нажал кнопку и заговорил:
— Через две-три минуты он выйдет наружу. Подберите его и отвезите к скалам южного побережья. Убейте его, разденьте, а пистолет выбросьте в море.
— Слушаюсь, — отозвался голос водителя лимузина с расстояния в несколько улиц.
Молодой лидер снова засунул рацию под халат и торжественно направился к громадному письменному столу черного дерева, сбрасывая по пути свой головной убор на пол. Подойдя к креслу, похожему на трон, сел. Потом выдвинул большой, широкий левый нижний ящик и достал оттуда головной убор Махди, инкрустированный драгоценностями. Надев его, глянул на мозаичный потолок.
— Благодарю тебя, Отец мой, — тихо проговорил наследник с докторской степенью по компьютерным технологиям, полученной в Чикагском университете. — Быть избранным из всех твоих сыновей — одновременно и честь, и вызов. Моя слабая белая мать этого никогда не поймет, но, как ты мне непрестанно твердил, она была всего лишь сосудом... Однако я должен сказать тебе. Отец, что сейчас все изменилось. Хитрость и перспективные цели — вот что сейчас главное. Мы применим ваши методы, когда понадобится, — убивать для нас не проблема, — но мы стремимся охватить гораздо большую часть земного шара, чем ты когда-либо стремился. Мы создадим ячейки по всей Европе и всему Средиземноморью и будем сообщаться способами, о которых ты не имел никакого представления — тайно, посредством спутника, перехват невозможен. Ты видишь. Отец, мир больше не принадлежит той или иной расе. Он принадлежит молодым, сильным и блестящим — таким, как мы.
Новый Махди закончил шептать и опустил глаза к столешнице. Скоро он получит то, что ему нужно. Еще более великий сын великого Махди продолжит поход.
Мы должны господствовать.
Всюду.
Глава 45
Шел тридцать второй день после дикого побега с острова Проход в Китай.
Эммануил Вайнграсс медленно вышел на застекленную веранду в Меса-Верде.
— Где этот бездельник? — поинтересовался он.
— Где-то бегает, — отозвалась с дивана Калейла. Она пила утренний кофе и читала газету. — Наверное, карабкается по горам. Кто знает?
— В Иерусалиме сейчас два часа дня, — сказал Мэнни.
— И четыре в Маскате, — добавила Рашад.
— Ты просто умница, дочь моя.
— Садитесь, дорогой, — предложила Калейла, погладив подушку, лежавшую рядом с ней.
— Я теперь как болтливое дитя, — пробормотал Вайнграсс, на ходу снимая небольшой цилиндр с кислородом и усаживаясь на диван. — А наш бездельник неплохо выглядит, — продолжал он, откидываясь на спинку и тяжело дыша.
— Можно подумать, что он тренируется для Олимпийских игр.
— Кстати об играх, у тебя не найдется сигареты?
— Предполагается, что вам нельзя.
— Ну тогда давай!
— Вы невозможны. — Калейла сунула руку в карман банного халата, вытащила пачку сигарет, вытряхнула одну и тут же потянулась к керамической зажигалке, лежащей на кофейном столике. Она зажгла сигарету Вайнграсса и повторила: — Все-таки вы невозможны.
— А ты — моя арабская надсмотрщица, — прокомментировал Мэнни, жадно вдыхая дым, как ребенок, дорвавшийся до запрещенного десерта. — Как там дела в Омане?
— Мой старый друг султан немного смущен, однако его молоденькая жена, моя приятельница, распрямит его... Кстати, Ахмат посылает вам привет.
— Еще бы ему не посылать! Он обязан мне своей степенью в Гарварде, к тому же он так и не заплатил мне за связи, которые я устроил ему в Лос-Анджелесе.
— Вы каким-то образом всегда вникаете в суть дела... А как обстоят дела в Иерусалиме?
— К вопросу о приветах. Бен-Ами тоже передает вам свой.
— Бенни? — воскликнула Рашад и подалась вперед. — Боже мой, я уже столько лет не вспоминала о нем! Он по-прежнему носит эти дурацкие голубые джинсы и привязывает оружие над копчиком?
— Наверное, он всегда будет так делать и обвинять Моссад за то и другое.
— Он хороший парень и один из лучших контрольных агентов, которые когда-либо были в Израиле. Мы с ним вместе работали в Дамаске, он небольшого роста и немного циничен, но все же хорошо иметь на своей стороне такого человека. Крепкий, как гвоздь, надо сказать.
— Как говорит твой лодырь, «расскажи мне о нем». Мы жили с ним бок о бок в отеле в Бахрейне, и все, что он делал, — это читал мне лекции насчет радио.
— Он присоединится к нам в Маскате?
— Он присоединится к тебе, хотя ты не слишком милая особа, не допускающая меня ни к чему.
— Ох, Мэнни...
— Знаю, знаю. Я — обуза.
— А вы как думаете?
— Ну ладно, я обуза, но даже обузу не лишают информации.
— По крайней мере, дважды в день. А где Бен-Ами собирается примкнуть к нам? И каким образом? Представить себе не могу, чтобы Моссад приветствовал мое участие в этом.
— После заварухи в Иране луна слишком приблизилась, особенно с входными данными и банками ЦРУ в Швейцарии. Бен оставит номер телефона распределительного щита во дворце для мисс Адриенны... Это моя идея. С ним также кое-кто едет.
— Кто?
— Лунатик.
— Это может помочь. А у него есть имя?
— Только кодовое, которое я знал, — Голубой.
— Азрак?
— Нет, какое-то другое.
— Я знаю, израильтяне убили Азрака, Синего. Эван говорил, с ним вместе погибло двое детишек...
— Все, что касается детей, всегда приносит боль. Но современные детки, вместо бейсбольных бит, носят многозарядные винтовки и гранаты... А Пейтон уже прояснил, как вас транспортируют?
— Он это разрабатывал вчера вместе с нами. Грузовой лайнер ВВС сначала полетит во Франкфурт, а оттуда в Каир. Далее мы отправимся на маленьком самолете в Кувейт и Дубай. Ночью доберемся до Омана, сядем в Джабаль-Шам, где нас встретит машина Ахмата без номеров и отвезет во дворец.
— Вот это настоящая маскировка! — кивнул Вайнграсс, удовлетворенный услышанным.
— Так и должно быть. Когда мы уедем, здесь распустят слух, будто Кендрика видели на Гавайях. Даже подготовили несколько фотографий, на которых он заснят якобы там. Эти снимки потрясут газеты.
— Воображение Митчелла работает все лучше и лучше.
— Ни у кого его нет лучше, Мэнни.
— Наверное, ему следовало бы возглавлять Агентство.
— Нет, Эм-Джей ненавидит административную работу. Пусть лучше остается там, где он есть.
Звуки открывшейся, а потом закрывшейся входной двери немедленно отразились на Вайнграссе.
— Ой! — закричал он, сунув свою сигарету в удивленно раскрытый рот Калейлы и разгоняя перед собою дым. — Размахивая руками, Мэнни пытался подтолкнуть преступные улики поближе к Рашад. — Вот паршивка! — прошептал он. — Курит в моем присутствии!
— Вы невозможны, — тихо произнесла Калейла, вынимая сигарету изо рта. Она как раз тушила ее в пепельнице, когда на веранду через гостиную вошел Кендрик.
— Калейла никогда не курила так близко около тебя, — заметил Эван. На нем был голубой трикотажный костюм, по его лицу струился пот.
— Похоже, у тебя слух как у добермана.
— А у тебя мозги как у попавшейся на крючок рыбешки.
— Очень умной рыбешки.
— Извините, — спокойно вмешалась Калейла. — Эван может быть ужасно грубым.
— Расскажи мне об этом.
— Что я только что произнес? — радостно закричал Вайнграсс. — Он все время так говорит! Это признак высоко развитого комплекса превосходства, что очень раздражает по-настоящему высокий интеллект... Ну как, хорошо поработал, лодыришка?
Кендрик улыбнулся и подошел к бару, где стоял кувшин с апельсиновым соком.
— Я поднялся наверх быстрым шагом за тридцать минут, — ответил он, наливая себе стакан сока.
— Это было бы прекрасно, если бы ты был ковбойской лошадью, — заметил Мэнни.
— Вот вечно он так, — шутливо пожаловался Кендрик Калейле. — А это, между прочим, все усугубляет.
— Расскажи мне об этом, — парировала она, принимаясь за кофе.
— Звонки были? — спросил Эван.
— Сейчас чуть больше семи, дорогой.
— Но не в Цюрихе. Там уже второй час дня. Я разговаривал с ними, прежде чем вышел из дома.
— С кем разговаривал? — поинтересовалась Рашад.
— Главным образом с директором банка «Гемайншафт». Митч перепугал его нашей информацией так, что он едва не описался. Пытается с нами сотрудничать... Подождите минуту. Кто-нибудь проверял телекс в кабинете?
— Нет, но я слышал, как эта чертова штуковина клацала там примерно минут двадцать назад, — ответил Вайнграсс.
Кендрик поставил стакан, повернулся и быстро вышел с веранды. Калейла и Мэнни проследили, как он прошел через гостиную к двери, ведущей в отделанный камнем коридор, потом посмотрели друг на друга и пожали плечами. Через несколько мгновений конгрессмен вернулся. В руке он сжимал бумагу с телексом. Лицо его было взволнованным.
— Они сделали это! — воскликнул он.
— Кто и что сделал? — поинтересовался Вайнграсс.
— Банк. Вы помните этот пятидесятимиллионный кредит, который Гринелл и его воровская шайка в Калифорнии назначили для того, чтобы подкупить меня?
— Боже мой! — встрепенулась Калейла. — Они не могли оставить его без движения!
— Конечно, не могли. Он был ликвидирован в тот момент, как Гринелл покинул остров.
— И что? — спросил Мэнни.
— В наш век сложных телекоммуникаций то и дело сталкиваешься с компьютерными ошибками. Вот и произошла одна из них. Не было получено записи об аннулировании. Кредит продолжается, его лишь перевели в сестринский банк в Берне с новым, закодированным номером счета. Вот и все.
— Но ведь они не заплатят! — предположил Вайнграсс.
— Эти деньги поступят на счет их резервов, которые в десять раз больше пятидесяти миллионов.
— Они будут драться за них, Эван, — решила Калейла.
— И предстанут перед швейцарским судом? Почему-то в этом я сильно сомневаюсь.
Вертолет «кобра» без всякой маркировки летел над пустыней на высоте чуть менее пятисот футов. Эван и Калейла, изнуренные почти двадцатишестичасовым пребыванием в воздухе и торопливым перемещением по замаскированным дорогам на земле, сидели рядом. Оба спали. Рашад — положив голову на плечо Кендрика, тот — уронив свою на грудь.
Человек в подпоясанном хаки без всяких знаков различия вылез из кабины, подошел к ним и потряс руку Эвана:
— Мы прибудем через пятнадцать минут, сэр.
— О? — Кендрик поднял голову, мигнул, затем широко раскрыл глаза, пытаясь прогнать сон. — Спасибо. Я сейчас разбужу мою подругу.
— Можешь не стараться, — громко сказала Калейла, не двигаясь. — Но я все равно буду спать до самой последней минуты.
— Ладно, но я не буду. Не могу.
— Мужчины, — хмыкнула агент из Каира, поворачивая голову в другую сторону. — Никакого контроля, — добавила она с закрытыми глазами.
— Мы будем держать вас в курсе, — сказал офицер ВВС и горько засмеялся. Потом вернулся в кабину. Прошло шестнадцать минут, и пилот заговорил по внутренней связи:
— Впереди вижу сигнальные огни. Пожалуйста, пристегните ремни, скоро посадка.
Вертолет замедлил ход и завертелся над землей, там, где фары двух машин светили друг на друга. Затем медленно опустился на обозначенную площадку.
— Выходите как можно быстрее, пожалуйста, — продолжил пилот. — Нам надо немедленно выбраться отсюда.
Они едва сошли с металлической лестницы на землю, как «кобра», взревев, поднялась в ночное небо. Затем развернулась, взметнув под собой песок, и помчалась на север, быстро набирая скорость. Шум вертолета постепенно растворялся в темноте, а в свете автомобильных фар появился молодой султан Омана. Он был в просторных брюках, трикотажную футболку с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», которая была на нем в ту ночь, шестнадцать месяцев назад, когда он встречался в пустыне с Эваном, на сей раз заменила белая рубашка с открытым воротом.
— Можно сначала скажу я, о'кей? — спросил он, как только Кендрик и Рашад подошли ближе.
— О'кей, — ответил Эван.
— Первая реакция всегда не бывает слишком умной, вы с этим согласны?
— Согласен.
— Но ведь предполагается, что я — умный, не так ли?
— Так. Только не разыгрывайте из себя адвоката. Единственный бар, который вам довелось посетить, — это когда вы с Мэнни были в Лос-Анджелесе.
— А что, этот лицемерный израильский орех...
— По крайней мере, вы не сказали «еврей».
— И не сказал бы. Мне не нравится, как это слово звучит. Может, не нравится даже больше, чем «грязный араб».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101