Затем пошли в ход угрозы, и тогда Мэнни решил выступить в своем амплуа.
Кендрик задумался.
— Продолжайте, конгрессмен. Все, что вы говорите, представляет интерес, — сказал Свонн, педалируя голосом каждое слово.
— Вам, мистер Свонн, как арабисту, конечно, известно, что Коран запрещает спиртное.
— Между прочим, конгрессмен, древние арабы не случайно, узнав про вредные свойства спиртного, назвали его «эль-кеголь», что означает «одурманивающий».
— Ваша информация, мистер Свонн, прямо в масть! Дело в том, что Мэнни Вайнграсс, большой любитель виски и хлебосол, каких мало, всегда угощал своих друзей-арабов отборными марками этого напитка. И конечно, когда развязывались языки, слышал многое, что никак нельзя отнести к пьяной болтовне. К примеру, ему стало известно, будто создается промышленный консорциум — своего рода картель, который, прибирая к рукам десятки мелких компаний, наращивает мощь — то есть концентрирует в своих руках кадры, технологии, оборудование, разумеется, в строжайшей тайне. Если допустить, что информация, полученная Вайнграссом, достоверна, цель создания картеля тогда была ясна, еще более она ясна теперь. Не вызывают сомнений намерения его верхушки направить промышленность и экономическое развитие региона Юго-Западной Азии в нужное русло. И вот еще что! Эммануил Вайнграсс, осмыслив критически все, что услышал, пришел к выводу: штаб-квартира этой организации в Манаме, столице Бахрейна. И это неудивительно, поскольку там действуют десятки зарубежных банков. Однако его повергло в изумление другое — советы директоров картеля возглавлял некто, называвший себя Махди. Этот факт, мистер Свонн, наводит на размышления, ибо столетие назад широко известный Махди просто вышвырнул англичан из Хартума.
— И в самом деле символично! — покачал головой Фрэнк Свонн.
— В том-то и дело! Вот только новоиспеченный Махди плюет на ислам, в отличие от его бесноватых экстремистов-фанатиков. Естественно, он использует их в своих целях, так как задумал прибрать к рукам все контракты и, само собой, денежки.
— Интере-е-есно! — протянул Фрэнк Свонн, поднимая трубку телефона. Нажав клавишу на пульте, он быстро проговорил: — Вчера вечером от британской службы МИ-6 в Маскате пришло сообщение, но мы не врубились, потому как в тексте не обнаружили никакой привязки. — Свонн подвинул блокнот, взял ручку. — Мне Джералда Брайса, пожалуйста! Алё, Джерри? Вчера вечером, точнее, в два ночи мы получили сообщение от британцев по «Огайо-4-0». Найди его и прочитай, только медленно. — Свонн прикрыл трубку ладонью и обратился к Кендрику: — Если что-либо из рассказанного вами можно привязать к сообщению, полученному от одного из подразделений британской разведки, это станет первым серьезным достижением за время кризиса.
— Поэтому я здесь, мистер Свонн, хотя и пропах с головы до ног копченой рыбой.
— Душ бы вам не повредил, это точно... — Свонн кивнул. — Да, Джерри, слушаю. «Не ищите там, где вас ждут, ищите в другом месте»... Я это помню. Про «горести» и «нищету» не надо, что-то там о голосах... Вот! Ну-ка... Помедленнее, я записываю. «Голоса говорят о тех, кто получает выгоду от кровопролития»... Благодарствую, Джерри, именно это мне и было нужно. Все остальное, если не ошибаюсь, негатив, то есть никаких имен, никаких названий организаций, словом — полный бред! Еще не знаю... Если что-то появится, узнаешь об этом первым. А пока поработай над распечаткой перечня всех строительных компаний Бахрейна. Мне он нужен позарез. Когда? Да еще вчера... — Свонн положил трубку, посмотрел на Кендрика.
— Ну что, мистер Свонн, информация от англичан по делу? — Кендрик внимательно следил за выражением лица директора Отдела консульских операций.
— По делу, вот только хотел бы я знать, с чего начинать и чем заканчивать, — поморщился тот.
— Мистер Свонн, отправьте меня в Маскат, и как можно скорее.
— Для чего? — спросил Свонн, не сводя с Кендрика взгляда. — Что такого можете сделать вы, чего не могут наши профессионально подготовленные офицеры? Все они не только прекрасно говорят на арабском, но большинство из них — арабы от рождения.
— И все трудятся в Отделе консульских операций, — заметил Кендрик с сарказмом в голосе.
— И что?
— А то, что все они давным-давно засветились.
— Конгрессмен, постарайтесь объяснить, что вы хотите этим сказать.
— Четверть часа назад я в разговоре употребил словечко «оперативник» — оно вам не понравилось. Но если честно, есть укороченный вариант — «опер», который более соответствует действительности. К нам как-то обратились люди Саддама Хусейна с предложением продать им чертежи аэродрома. Мы тогда как раз заканчивали перепланировку взлетно-посадочных полос аэродрома, принадлежащего частной компании «Сауди-Арабиэн эрлайнс». На следующий день к нам приходят двое ваших, задают какие-то вопросы, касающиеся техники строительства, и все упирают на то, что нам, американцам, не следует снабжать иракцев чертежами, так как Хусейн якшается с русскими. Идиотизм, по-моему! Аэродром — это аэродром, то есть любой кретин способен определить, к примеру, его конфигурацию, пролетев над ним на самолете.
— И что? — Свонн подался вперед.
— На другой день заявляются люди Хусейна и прямым текстом говорят, мол, после визита к нам оперов, они нас просят забыть о договоренности насчет чертежей.
— Иногда случаются накладки. — Свонн растянул губы в улыбке.
— Случаются, к величайшему сожалению, а не должны бы... — заметил Кендрик сдержанным тоном.
— Конгрессмен, по вашему мнению, кризис с заложниками в Маскате объясняется деньгами, так?
— Да. И если теперь же не пресечь происходящее, дальше будет хуже, — сказал Кендрик. — В смысле серьезнее.
— Думаете?
— Убежден! Как только правительство в Омане сделают карманным, экономический прессинг станет весьма ощутим в Эмиратах, Бахрейне, Катаре и даже в Саудовской Аравии. Когда финансы сосредоточатся в одних руках, в регионе приобретет влияние весьма взрывоопасная политическая сила, способная уничтожить всех, кто встанет у нее на пути. Такое развитие событий нежелательно, не правда ли? Во всяком случае, госсекретарь с президентом вас за это к награде не представят.
— Ну и ну! Вы, оказывается, все обдумали на несколько ходов вперед.
— Последние восемь часов, как я уже сказал, только этим и занимаюсь.
— Ну хорошо! Допустим, я отправлю вас в Маскат. С чего вы начнете? Хотелось бы иметь представление о том, что именно в ваших силах.
— Трудно сказать! Окажусь в Маскате, сориентируюсь на месте, хотя кое-какие соображения уже имеются. Например, я знаком со многими влиятельными оманцами. Они наверняка в курсе последних событий, знают досконально всю подноготную. И уж, конечно, ни под каким видом не принимают участия в безудержной вакханалии. К тому же я уверен, что со мной они будут откровенны. Я ведь бывал у них в семьях, видел их жен без чадры, детей...
— Жен без чадры... — повторил Свонн. — У мусульман это эквивалент стопроцентного доверия?
— Несомненно! И это немаловажно, мистер Свонн, в свое время у меня были хорошие деловые отношения со многими поставщиками, даже с теми, кто работал в обход законов.
— С контрабандистами, что ли?
— В общем, да. Иногда приходилось прибегать к их помощи, когда задерживались поставки.
— Хорошенькое дело! А сейчас они вам зачем?
— Я намерен проследить за движением денежных потоков, вернее, неплохо было бы определить место нашего посольства в этой системе.
Свонн приподнял бровь:
— Вы имеете в виду доставку в наше посольство продуктов, медикаментов, предметов первой необходимости?
— Не только. Хотелось бы выяснить, каким образом доставляются туда боеприпасы, оружие...
— Боеприпасы — это патроны, что ли?
— Почему? И пули тоже... Трассирующие, разрывные.
— Конгрессмен, вы в своем уме?
— А в чем, собственно, дело? Из всех материалов, что я прочитал в открытой печати, из разного рода отчетов, с которыми удалось ознакомиться, пока добирался до Вашингтона, я вынес впечатление, что каждый вечер после молитвы в продолжение четырех-пяти часов в посольстве настоящий фейерверк. Палят из ружей и автоматов беспрерывно.
— Запугивание — часть террора, — повысил голос Свонн. — Только представьте, каково заложникам. Стоят на коленях у самого края бассейна, а вокруг свистят пули. Если когда-нибудь нам удастся вызволить этих несчастных, они проведут месяцы в больнице, ибо отделаться от ночных кошмаров не так-то просто!
Кендрик не поддался эмоциям:
— Мистер Свонн, ведь у террористов, этих фанатиков, в посольстве нет арсенала. Думаю, тот, кто ими руководит, организовал бесперебойную доставку оружия и боеприпасов. Пожалуйста, постарайтесь меня понять!
— Махди, что ли?
— Да кем бы он ни был...
— Собираетесь перекрыть ему кислород, а его схватить?
— С вашей помощью — почему бы и нет?
— Ну-ну!..
— Мистер Свонн, представьте... Я схожу в Маскате с самолета, в укромном местечке переодеваюсь в арабскую одежду, которую мне доставит ваш опер... Кстати, подробный список необходимых вещей я составлю.
Свонн прикрыл веки, вздохнул:
— Мистер Кендрик, скажите, почему вы, миллионер, стремитесь поставить свою жизнь на карту? Что является причиной?
— Самый простой и честный ответ — я способен помочь. Как вы верно заметили, я там сделал миллионы, следовательно, пришло время отдавать долги.
— Если бы речь шла о миллионах, я бы и возражать не стал, но ведь все гораздо серьезнее! Условно говоря, вы окажетесь на минном поле. Одно неосторожное движение, и вас, американца, хватают, а заложников — к стенке.
— Мистер Свонн, я не собираюсь штурмовать посольство.
— Конгрессмен, вы служили в армии?
— Нет.
— Но во время вьетнамской кампании вы были в призывном возрасте. Так?
— Да.
— Каким образом получили отсрочку?
— Я учился в аспирантуре.
— Вы умеете обращаться с оружием?
— Небольшой опыт имеется.
— Стало быть, вам известно, где курок и как прицеливаться...
— Я сказал, что у меня имеется небольшой опыт, но не говорил, что я идиот.
— Когда-нибудь стреляли? — стоял на своем Свонн.
— Приходилось, — спокойно ответил Кендрик. — Поэтому мне известно, где курок и где прицел.
— Очень смешно! Я имел в виду, вы когда-либо в людей стреляли?
— А зачем вам это знать?
— Мне необходимо составить о вас соответствующее представление.
— Допустим, стрелял... И что?
— Когда? При каких обстоятельствах?
— У меня в компании был геолог. Он и еще двое специалистов из армейского инженерного корпуса отвечали за оборудование и связь. Вчетвером мы нередко выезжали на будущие стройплощадки за пробами грунта. Иногда устанавливали ограждения. И хотя мы выезжали в самую глушь на армейской машине, раза три-четыре на нас нападали банды кочевников. Власти имели обыкновение предупреждать всех, кто отправлялся в глубь страны без охраны, чтобы смотрели в оба и держали, что называется, ухо востро. Короче, пришлось пару раз применить оружие.
— Мистер Кендрик, оба раза вы стреляли на поражение?
— Нет, только чтобы припугнуть. Но вот геолог двоих укокошил. Правда, они хотели его убить. Ну и, конечно, о том, что случилось, мы сообщили властям.
— Понятно! — вздохнул Свонн. — А в какой вы сейчас форме?
Кендрик покачал головой:
— Я, доктор, позволяю себе иногда сигарету, а то и сигару, но после приема пищи. Выпиваю, но умеренно. Упражнения с гантелями не выполняю, трусцой не бегаю, но зато занимаюсь водным и горнолыжным спортом, разумеется, когда предоставляется такая возможность. И еще думаю, что все это чушь собачья!
— Можете думать, что вам заблагорассудится, но у нас совсем нет времени, чтобы направить вас на медосмотр в одну из наших клиник в штате Вирджиния. К вашему сведению, иногда вопросы в лоб помогают составить мнение о психическом состоянии человека.
— Может, вы еще и психиатр?
— А вы что, псих?
— Нет, я не псих, я просто хочу знать, еду я в Маскат или нет.
Свонн посмотрел на Кендрика в упор:
— Пусть будет по-вашему. Едете, но не потому, что вы суперкандидатура, а потому, что у меня нет выбора. В общем, придется утешаться сентенцией, что для достижения цели все средства хороши, даже если ничего другого не остается, как только воспользоваться услугами настырного наглеца, каким, я думаю, вы и являетесь.
— Сочувствую вам, но уж тут ничего не поделаешь! — Кендрик потупил взор.
— Конгрессмен, мы вам окажем максимальную помощь и поддержку, но...
— Хотелось бы ознакомиться с информацией, какой вы располагаете, — прервал он Фрэнка Свонна. — Это возможно?
— Да! Вам доставят документы для ознакомления на борт самолета. Делать записи запрещается! За вами будут наблюдать.
— Понял!
— Вы, мистер Кендрик, частное лицо, действующее, так сказать, на свой страх и риск. Короче говоря, если вас схватят, мы вас не знаем и знать не желаем. Это вам понятно?
— Разумеется! Кстати, я об этом сразу заявил, едва только мы познакомились. Я бы хотел иметь на руках своеобразную гарантию моей анонимности, подтверждающую, что я никогда не разговаривал с вами и даже незнаком. Сообщите кому сочтете нужным, что на предложение конгрессмена Кендрика о помощи в урегулировании кризиса с заложниками в Маскате, полученное вами по официальным каналам, вы ответили отказом, предположив, что член палаты представителей от девятого округа штата Колорадо предпринял попытку использовать Госдепартамент в качестве трамплина для достижения собственных целей. Вам такую дезу организовать будет несложно.
Кендрик вытащил блокнот из куртки, попросил у Свонна ручку.
— Вот адрес моего вашингтонского адвоката. Пошлите к нему нарочного с копией такой бумаги до того, как я сяду в самолет. Как только он сообщит мне, что получил гарантийный документ, я буду готов лететь.
— Конгрессмен, мне бы следовало поздравить себя с началом акции, которая, дай Бог, закончится освобождением заложников, — сказал Свонн, — но я почему-то не делаю этого. Отчего я все время ловлю себя на мысли, будто вы что-то недоговариваете?
— Это оттого, что вы склонны проявлять подозрительность в силу своей профессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101