— По тону Суиттара, короля нашего, господин Фейсал сразу понял, что дела более чем плохи. Суиттар Двенадцатый никогда не принимал слишком близко к сердцу то, что происходило в государстве, и если уж он говорит о чем-то с такими интонациями…— Я весь внимание, ваше величество.— Тем, кому вы поручили держать связь с шептунами, удалось сохранить далеко не все ниточки. Но и оставшихся хватило. Вольные Земли объединились, и войско самозваного графа перешло границу.«Я ведь предупреждал!» — с досадой подумал господин Фейсал. Он не только предупреждал, он сделал всё возможное, чтобы наладить связь с вольноземельцами, но это ему так и не удалось. Граф Неарелмский хотел говорить только с королем, король же предпочитал слушать вздорного Камэна Свендирэга. За что теперь и расплачивается.— Какова численность?— Я не знаю. Похоже, их люди уже давно по двое, по трое пробирались в королевство, а теперь собрались и нанесли удар. Свендирэг, кажется, пропал, множество высших церковников — тоже.— Так они атаковали Храм?! — догадался наконец господин Фейсал.— Не только. Лимн в руках самозванца. И Старый Клык. Но главное, конечно, Храм… хотя здесь шептуны не уверены.— Что значит «не уверены»?!— Началось то, о чем вы так давно мне твердили. Низошла Стрекоза, прямо в Храм. Подробностей никто не знает, очевидцев мы до сих пор не нашли, а слухи слишком противоречивы.— Проклятие! Мне бы сейчас взяться за дела!..— Сами знаете, что вы пока слишком слабы.— Знаю, знаю, — проворчал господин Фейсал. — Но это еще не всё, верно?Суиттар задумчиво потеребил пальцами бахрому портьеры, потом встал, прошелся по комнате, заложив руки за спину.— Не тяните, ваше величество!— Трюньил, — проронил монарх.— Что?!— Трюньильские войска перешли границу и вторглись в южные районы королевства, — он будто читал на память одно из донесений. — Согласно официальным сообщениям, причина тому — смерть единственного сына герцога, каковой сын пребывал под попечительством одного из наших маркизов и не так давно был зверски убит.— Ложь! К'Рапас знает, чем ему это грозит, он бы ни за что!..— Ваш К'Рапас — дерьмо в камзоле! — не сдержался Суиттар. Теперь стало очевидно, насколько король выведен из равновесия. «Даже, — подумал господин Фейсал, — не исключено, что напуган». — Ваш К'Рапас отпустил своего сына и сына герцога проехаться в паломничество к Храму. Где — и это известно совершенно точно — наследник герцога Трюньильского был убит. Монахи обители Алых Букв уже послали тело в столицу. На опознание, хотя кому оно нужно, опознание? И вообще неизвестно, где будет столица к тому времени, когда привезут тело.— Ваше величество, не всё так плохо! Мобилизуйте войска, призовите под свои знамена людей…— Нас атакуют одновременно с севера и юга, мой верховный иппэас и лучшие рыцари погибли или пропали без вести, верхушка Церкви — тоже, началось Нисхождение! и вы, Фейсал, говорите мне, что не всё так плохо?! Что же должно произойти, чтобы стало плохо так?! — Вы правы, ваше величество. Вы, разумеется, правы. И всё-таки я бы не терял головы раньше времени…— Вы потеряете ее в свой срок, — отрезал король. — И я — тоже. А пока что используйте ее по назначению и придумайте, как нам быть. Всего доброго!Господин Фейсал дождался, пока шаги короля затихнут в коридоре, после чего вызвал служанку и велел принести одежду, перо, бумагу и чернила.— Но доктор запретил вам вставать, — перепугалась девчушка.— А я запрещаю тебе ябедничать доктору! — улыбнулся ей господин Фейсал. — Давай, неси, да поторопись. У меня, — пробормотал он, — пока я болел, накопилась уйма неотложных дел.Господин Фейсал одевался и вспоминал сон, который мучил его уже неделю, изо дня в день. В том сне были солдаты чужой армии, сжигавшие деревни на северном берегу Ургуни, а руководил ими некий трюньилец, у которого не хватало одного уха. Во сне господин Фейсал знал абсолютно точно, что ухо трюньилец потерял не в бою, а пожертвовал им ради чего-то весьма значительного и не менее гнусного.Одноухий в свою очередь знал, что он знает. В конце концов трюньилец настигал и убивал господина Фейсала — и тот просыпался.Препаскудный сон.Похоже, вещий. * * * Острые коготки царапали кожу, полупрозрачные крылья игриво били по носу: вставай! просыпайся!Жокруа К'Дунель капитан королевских гвардейцев, запретник, слуга Сатьякала — открыл глаза.Сперва он решил, что по-прежнему спит, спит и видит чудесный сон, какие в последний раз снились ему в далеком детстве. Склон холма, на котором они заночевали, был полон стрекоз — крупных, размером с ладонь, и совсем мелких, с фалангу пальца; стрекозы висели в воздухе, сидели на траве, носились туда-сюда мальчишками-сорванцами. Лучи утреннего солнца играли на их слюдяных крылышках, воздух был наполнен радостным стрекотанием.Потом Жокруа увидел то место, вокруг которого кружились стрекозы, — и чудесный сон обернулся своей противоположностью.А ты ждал чего-то другого, капитан?На участке земли, расчищенном от сора и веток, стрекозы сноровисто выкладывали один за другим стебельки трав. ИДИ ЗА ЖОНГЛЕРОМ НЕ УБИВАЙ Вполне четкое указание, не так ли, капитан? Он приподнялся со своей невзрачной постели: нарубленные еловые ветви, накрытые сверху плащом. Рядом заворочался, но так и не проснулся Клин; протяжно, по-детски причмокнула губами Элирса, перевернулась со спины на бок.Ясскен, неестественно вытянувшись, сидел по другую сторону от места ночлега и наблюдал за мельтешеньем стрекоз; в глазах трюньильца застыл панический ужас, левая рука теребила ворот куртки.Примерно так же выглядел Ясскен вчера в конюшне монастыря, когда загорелась солома. Он уставился в пламя и не отводил глаз до тех пор, пока Клин и Жокруа насильно не уволокли его вниз.В суматохе им всё же удалось не только найти свою лошадь, но и украсть еще одну. Они бежали из обители под утро, когда пожар совместными усилиями погасили и выяснилось, что жонглер сотоварищи уже уехал. Впрочем, трюньилец быстрехонько определил нужное направление: вдоль озера, на запад.И вот теперь сидит, пялится на стрекоз.На фистамьеннов.Теперь…— Вы последуете за ним, господин К'Дунель? — (Он еще спрашивает!)— Но… это опасно. Я бы вам не советовал… простите великодушно, но…— У нас нет выбора, — заявил проснувшийся и мигом оценивший обстановку Клин.Стрекозы, будто испугавшись его, снялись с места и переливчатым облаком улетели куда-то на юг. Наверное, в теплые края, зимовать.— У нас нет выбора, Ясскен. Приказ, который мы получили, не выполнен… — Клин мрачно взглянул на К'Дунеля, мол, не будем уточнять, о каком из приказов идет речь, верно?— У меня есть основания предполагать, что жонглер отправится в Тайнангин. За Хребет. Неужели вы…— Значит, и мы отправимся за Хребет! — отрезал Жокруа. — Мы и вы с нами, Ясскен. И даже не надейтесь сбежать. — Он потряс у него перед лицом отобранным вчера мешочком, в котором действительно лежало человеческое ухо, сухое, как тарань. — До тех пор, пока эта вещица у меня, полагаю, мы по-прежнему будем оставаться друзьями, а?— Будем, — промямлил трюньилец, потухая.Больше в этот день не спорили. позавтракав, чем Сатьякал послал (чуть ниже по склону лежала свежая, нетронутая оленья туша), все четверо отправились вперед по западному тракту.«В ближайшее же время нужно раздобыть еще двух лошадей, — думал Жокруа. И денег. И — проклятие! — неужели он действительно намерен отправиться в Тайнангин?! Хотел бы я знать зачем!И… и кого мне теперь слушаться? Я же запретник, был им… Но Сатьякал сильнее.…неужели — сильнее?! »Похоже, ты здорово запутался, капитан.«Да, я запутался. Запутался… папа». * * * — В Тайнангин?!— Куда же еще. Именно в Тайнангин.— И что мы там забыли?!Гвоздь сонно зевнул, распахнул дверцу кареты и непринужденно встрял в беседу:— Хорошие манеры вы там забыли! Так орать поутру… Какой, к песьей матери, Тайнангин на рассвете? Спали бы вы, госпожа…Шкиратль и Флорина как по команде уставились на него.— А вы, — продолжал Гвоздь, ничуть не смутясь, — вы, господин маркиз, еще вчера ведь догадались про Захребетье. Если Носители воплощаются равномерно по всему Ллаургину, выходит, что здешние уже более-менее определены (опять же если верить нашему врачевателю). А те, которых здесь не нашли, найдут ученик Смутного и его снисходительные помощники. Вам, чтобы уравнять шансы, нужно ехать за Хребет.— Не «вам», а «нам», — невозмутимо поправил его господин Туллэк, гревший руки у костра. — Матиль, например, в восторге от идеи путешествия в Тайнангин. Неужели вы оставите ее одну?— Правда, поехали с нами, — тут же заканючила малявка. — Ну чего ты дуешься? поехали!— Это безумие, — отрезал Гвоздь, покидая теплые недра кареты. Он захлопнул дверцу, чтобы не выпускать нагретый воздух, и попрыгал, разминаясь, — Поглядите вокруг, забудьте на время о судьбах мира и прочей лабуде — просто взгляните на то, что творится с нами. Приближается зима, перевал скоро станет непроходимым — вы хотите застрять на полпути и остаток жизни провести в горах? Или, еще лучше, сверзиться с обледеневшей тропки в какую-нибудь гостеприимную пропасть? Хорошо, хорошо! Вы минуете горы без потерь (в чем я очень сомневаюсь, но ладно, представим) — что тогда? Кто-нибудь из вас знает тайнангинский? Хм… ладно, Айю-Шун, господин Туллэк, ладно… Вы вообще помните, что наши страны, мягко говоря, враждуют друг с другом? Вряд ли там обрадуются горстке безумцев, которые намерены колесить но пустыне и искать Носителей — где? как? скольких? — они и сами-то еще не знают, но главное, конечно, добрые намерения! Которыми, как известно, выстелена вполне определенная дорога — и вы именно по ней собираетесь прокатиться. Собираетесь? — так едьте! наше вам! но при чем здесь, скажите, ребенок? Зачем она вам? Оставьте девочку в покое, я позабочусь о ней, поверьте, — а сами отправляйтесь на поиски Носителей, клада Бердальфа Морепашца, затерянных в пустыне городов — да чего угодно! Только без нас!— А ведь он прав, графиня, — поддержал вдруг Гвоздя Шкиратль. — Я думаю, что девочку и жонглера нужно отпустить. Это будет честно по отношению к ним.К удивлению, пожалуй, не только одного Гвоздя, графинька покраснела. Но, медленно покачав головой, заявила:— Нет. Господин Туллэк прав. Хотя и вы правы тоже, Шкиратль. Господин Кайнор… могли бы мы с вами поговорить с глазу на глаз?— Да, разумеется, графиня. — Он собирался было пошутить, но передумал.Поляны, где остановились на ночлег бывшие паломники, хватило и для двух карет, и для костров, и для нескольких шалашей, срубленных людьми маркиза, мастерами на все руки. Гвоздь и графиня отошли подальше от карет и остановились у края поляны.— Вы, конечно, вправе уйти, — сказала чернявая. — Уйти и забрать девочку. Знаете, я… я не стану вам мешать. Более того, — она вздернула точеный подбородок и блеснула глазами, — я заявляю вам, что отныне все ваши обязательства считаю исполненными. Вы ничего не должны мне, господин Кайнор. Вы честно заработали ту сумму, которую я вам выплатила; остальное получите в поместье, вот бумага. — Она торопливо сунула ему в руку свиток; Гвоздь, не разворачивая его, поклонился и поблагодарил, она жестом прервала его: — Я еще не закончила. Итак, теперь вы ничем не связаны. Уходите хоть сейчас. Но, господин Кайнор, я прошу вас: останьтесь! — Она умоляюще заглянула ему в глаза: в сущности, такая же беззащитная девчонка, как и Матиль. «Ну, почти такая же…»— Зачем я вам?— Не спрашивайте, просто останьтесь. Я прошу… хотите, встану перед вами на колени?— Это лишнее, сударыня, — смущенно пробормотал он. — Это лишнее, тем более что вы просите, сами не зная о чем.Она вскинулась, мгновение назад смиренная, теперь — по-высокородному гневная, гордая.— Не знаю?!— Точнее, забываете. За мной охотятся какие-то люди, причем люди, владеющие колдовством. Вспомните о разбойниках, от которых нас спасли господа Эндуан и Шкиратль. Вспомните, что таинственный трюньилец-кукольник был не один — и его напарник искал что-то, а точнее кого-то, в моей комнате. Не думаю, что мои преследователи — кем бы они ни были — прекратят охоту. Поэтому уже одно мое присутствие опасно для вас.— Вы весьма непоследовательны, господин жонглер. Тогда почему вы хотели забрать с собой Матиль, если верите, что вам угрожает опасность? Да и вообще — вас преследуют? Ну вот и спрячьтесь в Тайнангине!— Я подумаю.Флорина готова была плакать. Она стояла сейчас очень близко, чересчур близко: Кайнор чувствовал исходивший от нее запах груш, еще более сильный, чем прежде. Он всегда любил груши, с детства так и не наелся: родители баловали ими в первую очередь брата, Кайнору же почти недоставалось…— Пожалуйста, — шепнула она.Потрескивал неподалеку костер, звонко фыркали кони, пританцовывали на морозце. Небо над головой почему-то вдруг показалось Гвоздю полупрозрачной сеткой, вот-вот готовой порваться.Уже рвущейся.Уже…— Хорошо! — наигранно бодро подмигнул он чернявой. — В конце концов, я с удовольствием погляжу на лицо господина Туллэка, когда тот убедится, что перейти через горы невозможно. И тогда уж каждый из нас отправится обратно своим путем. А мир… стоял столько лет, простоит еще немножко, верно?Верно, улыбнулась она сквозь слезы: не сдержалась-таки, «графи-иня»!— Ну, пойдем тогда, порадуем честную компанию. А то уж они небось думают о нас невесть что!— И пусть бы… — прошептала она ему в спину. Но Гвоздь предпочел сделать вид, что не услышал. * * * Горцы, живущие на восточных склонах Хребта, говорят, что Лабиринт — это место, где нет времени. В чем-то они правы, в чем-то — ошибаются.Лабиринт — место, где чересчур много времени, ибо он — самый большой и самый стабильный из всех Узлов, когда-либо падавших в Ллаургин Отсеченный.И вот сейчас — а может, завтра или вчера — некое мохнатое существо о шести лапах сидело в небольшом зальце и смотрело на спящих там людей. Пересилив свой страх перед «Дуйником», оно вернулось сюда, еще само не зная зачем.Рваным ритмом мерцал изнутри лакированный череп с дырой на месте правого клыка, плясали, оживая, изображения на потолке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82