Это был самый жуткий смех,
какой только мне приходилось слышать. В нем звучало безумие.

Глава 3
Свет постепенно уга
сал. Машины были сдвинуты в сторону и теперь стояли, наблюдая и торжестве
нно фиксируя все происходящее.
- Эти шестиугольные знаки, которые вы видите на стенах, - часть только что
завершенной предгипнотической подготовки. После того как он впадет в тр
анс, мы введем ему в яремную вену двести пятьдесят кубиков циннамида. - Оде
тый в белое директор медицинской команды говорил с приятной прямотой, но
так равнодушно, словно обсуждал действие одного из своих приборов.
Ребенок сидел напротив меня. Глаза его помертвели - проблеск мысли исче
з из них, и ничто не пришло ему на смену. Меня уже меньше ужасало его лицо. Од
нако я ощущал холодок в животе и жжение в груди, точно что-то рвалось из ме
ня наружу.
- У него есть имя? - спросил я Морсфагена.
- Нет.
- Нет?!
- Нет. Ему, как обычно, присвоен кодовый номер. Этого нам вполне достаточн
о.
Я снова посмотрел на уродца. И в глубине души <(некоторые церкви отказыва
ют мне в праве на нее, но ведь церкви отказывают людям во множестве вещей п
о множеству причин, а мир все еще вертится) понял, что во всей Галактике, во
всей огромной Вселенной, в миллионах обитаемых миров, которые, возможно,
плывут в ее просторах, не существует имени для этого ребенка. Просто Ребе
нок. С заглавной буквы.
Медики тем временем продолжали свое дело.
- Еще пять минут, - сказал Морсфаген. Он обеими руками вцепился в подлокот
ники своего кресла. Теперь, однако, это был не приступ гнева, а лишь ответн
ая реакция на переполнявшее комнату напряжение.
Я кивнул, взглянув на Харри, который настоял на своем присутствии при пе
рвом сеансе. Он все еще не отошел после сражения с этими монстрами. Я чувст
вовал себя так же неуютно и, пытаясь избавиться от этого чувства, обернул
ся к Ребенку и приготовился к атаке на неприкосновенность его мозга.
Легко переступив порог, я рухнул во мрак его разума...
...и, очнувшись, увидел белые лица с черными дырами вместо глаз. Они бормот
али на чужом языке и тыкали меня холодными инструментами.
Когда мое зрение прояснилось, я увидел странную троицу - Харри, Морсфаге
на и какого-то медика, который считал мне пульс, прищелкивая языком, как бу
дто полагал, что именно так и должны вести себя доктора, оказавшись не в со
стоянии сказать чего-либо умного.
- Ты в порядке, Сим? - спросил Харри. Морсфаген оттолкнул моего стряпчего (а
гента, почти отца) и склонился надо мной. У него было костистое лицо, и я вид
ел волоски в его ноздрях.
- Что случилось? В чем дело? Тебе не заплатят, если не добьешься результат
а.
- Я не был готов к тому, что обнаружил, - сказал я. - Все просто. И не нужно исте
рик.
- Но ты кричал и стонал, - запротестовал Харри, втискиваясь между мною и ге
нералом.
- Не волнуйся.
- Так что ты нашел неожиданного? - спросил Морсфаген. Он был скептиком, и по
его мнению, я мог встревожиться больше, но никак не меньше.
- У него нет никаких осознанных мыслей. Там просто огромная яма, и я упал в
нее, ибо мне не на что было опереться. Очевидно, все его мысли - или же больши
нство их - исходят от того, что мы считаем подсознанием.
Морсфаген подался назад.
- Так ты не можешь достичь его?
- Я этого не сказал. Теперь, когда уяснил, что там есть и чего нет, все, надею
сь, будет в порядке.
Я с усилием сел: комната перестала наконец вращаться у меня перед глаза
ми, шестиугольники на стенах и световые пятна замерли. Я взглянул на свои
часы с картиной Эллиота Гоулда на крышке, высчитывая время, и сказал:
- С вас примерно сто тысяч кредитов. Положите их на мой счет или как?
Он брызгал слюной, бушевал, рычал. Он извивался. Он цитировал правительс
твенные тарифы для служащих и Акт о правах наемных служащих 1986 года, параг
раф два, пункт три.
Я невозмутимо наблюдал.
Он гарцевал по комнате. Он рвал и метал. Он требовал сказать, что я такого
сделал, чтобы требовать платы. Я ему не ответил. Немного передохнув, он при
нялся бушевать снова. Однако в конце концов выписал чек, в отчаянии шарах
нул кулаком по столу и удалился из комнаты, назначив мне время следующег
о сеанса.
- Не испытывай судьбу, - немного погодя посоветовал мне Харри.
- Не судьбу, а важность собственной персоны, - возразил я.
- Он законченный ублюдок и не сдаст своих позиций.
- Я знаю. Потому и подкалываю его.
- Это что, мазохизм?
- Да нет, это все мой "синдром Бога". Я просто проверял одно из своих знамен
итых заключений.
Послушай, - сказал он, - ты можешь выйти из этого дела.
- Нам обоим нужны деньги. Особенно мне.
- Есть вещи поважнее денег.
Ассистент, выносивший оборудование из комнаты с гексаграммами на стен
ах, оттолкнул нас с дороги.
- Важнее денег?
- Так говорят...
- Только не в этом мире. Тебя неправильно информировали. Нет ничего важне
е денег, когда являются кредиторы или когда приходится выбирать - жить в н
ищете или в богатстве.
- Иногда мне кажется, что ты слишком циничен, - сказал Харри, поглядев на ме
ня одним из тех отеческих взглядов, право на которые я унаследовал вмест
е с его фамилией.
- С чего бы это? - спросил я, застегивая пальто.
- Похоже, из-за того, что они пытались сделать с тобой. Ты должен об этом за
быть. Больше общаться. Встречаться с людьми.
- Я так и делал. Но, видимо, совсем их не люблю.
- Есть одна старая ирландская легенда, в которой говорится...
- Во всех старых ирландских легендах говорится об одном и том же. Послуша
й, Харри, все они, кроме тебя, пытаются меня использовать. Хотят, чтобы я выс
леживал, не спят ли с кем-нибудь другим их жены, или обнаруживал любовниц и
х разлюбезных муженьков. А если приглашают меня на свои вечеринки, то еди
нственно затем, чтобы я продемонстрировал им пару забавных трюков. Мир с
делал меня циничным, Харри, и укрепляет на этих позициях. Так что давай пов
едем себя разумно и подзаработаем на моем цинизме. Вполне вероятно, что, е
сли какой-нибудь психиатр сделает меня вполне счастливым и примирит со м
ной же самим, мой талант попросту исчезнет.
Я вышел прежде, чем он нашелся с ответом, и когда закрыл за собой дверь, ми
мо меня на каталке провезли Ребенка. Его пустые глаза были устремлены на
светлый потолок.
Снаружи продолжал падать снег. Волшебные искорки. Кристальные слезы. С
ахар с небесного пирога. Я старался выдумать побольше милых метафор - мож
ет быть, желая доказать, что не так уж циничен.
Я сел в ховеркар, кивнул морскому пехотинцу, который его пригнал, и, резк
о развернувшись, выехал на улицу. Белая пелена падающего снега сомкнулас
ь позади, скрыв из виду здание ИС и все, что я стремился оставить позади...
Книга лежала рядом со мной - суперобложкой вниз, потому что там ее портре
т. Я не хотел видеть янтарные волосы и капризно изогнутые губы. Эта картин
ка была мне отвратительна - и непонятно почему зачаровывала.
Я включил радио и прислушался к скучному голосу диктора, одинаково при
ятным тоном ведавшего об излечении рака и гибели сотен людей в авиакатас
трофе. "Сегодня днем Пекин объявил о создании оружия, эквивалентного Сфе
рам Чумы, оно запущено вчера Западным Альянсом...
("Па-чанга, па-чан-га, сисе, сисе па-чанга", - вплеталась в обзор новостей лати
ноамериканская музыка, передаваемая по другому каналу.)
...согласно азиатским источникам информации китайское оружие представ
ляет собой серию платформ...
("Са-баба, са-баба, по-по-пачан-га".)
...за пределами атмосферы Земли, способных запускать ракеты, содержащие
вирулентный мутированный возбудитель проказы, который может заразить
обширные территории...
(Гайморит можно за час безболезненно вылечить в клинике на Вест-Сайд, ув
еряла меня другая станция.)
...Новые маоисты заявили сегодня, что они уверены..."
Я выключил радио.
Отсутствие новостей - уже хорошие новости. Или, как большинство людей мо
гли бы сказать в гот славный год: все новости - плохие. Угроза войны так ощу
тимо нависла над миром, что у Атланта наверняка трещала спина. По сравнен
ию с восьмидесятыми и девяностыми годами двадцатого века - периодом мира
и доброй воли - последние четырнадцать лет были ужасны, потому-то юные бор
цы за мир и настроены столь воинственно. Они никогда не знали мира и жили с
убеждением, что власти предержащие всегда связаны с оружием и разрушени
ем. Возможно, будь они постарше и успей застать времена до холодной войны,
их пламенный идеализм превратился бы в отчаяние, как у большинства. В пос
ледние предвоенные годы я был еще слишком мал, но едва достигнув двух лет,
умел читать, а в четыре года говорил на четырех языках. И уже тогда боялся.
Теперешний хаос прямо-таки сводит меня с ума.
Много чего случилось. Угроза всепланетной эпидемии чумы. Ядерный инцид
ент в Аризоне, унесший тридцать семь тысяч жизней, - чудовищная цифра, несп
особная даже вызывать эмоции: поистине, смерть одного - трагедия, смерть т
ысяч - статистика. Ищейки Андерсона успели заразить половину страны, пре
жде чем люди из биохимических подразделений смогли усмирить продукт со
бственного эксперимента. И конечно же, творения лабораторий ИС-комплекс
а, их ошибки - несчастные создания, которых отсылали гнить в лишенные свет
а клетки под предлогом необходимости "постоянного профессионального л
ечения". Так или иначе, я выключил радио.
И стал думать о Ребенке.
Не нужно мне было браться за эту работу - я знал это.
И знал, что не отступлюсь.

Глава 4
Дома, в тепле, чувств
уя себя защищенным среди любимых книг и картин, я снял суперобложку, чтоб
ы невзначай не увидеть женского лица на ней, и начал читать "Лилию". Это был
роман, которому присуща чарующая мистика, вовсе не сродни надуманной про
зе, созданной в угоду среднему читателю, стремящемуся хоть на несколько
часов сбежать от действительности. В восхищении одолевая главу за главо
й, между строк я непрестанно видел лицо, которое вот уже несколько дней пы
тался забыть... Янтарные волосы, прямые и длинные.
- Видишь ту женщину? Вон там. Это Марк Аврелий. Автор полупорнографически
х книжек - "Лилия" и "Тела во тьме".
Точеное лицо, молочная кожа.
Зеленые глаза - слишком большие, но в них ничего от мутанта.
Таким же точеным, манящим, влекущим было и ее тело.
Ее...
Я пропустил мимо ушей то, что этот тип говорил о ней, все эти ядовитые шпи
льки, и смотрел на янтарные волосы, кошачьи глаза, тонкие пальцы, поправля
ющие волосы, касающиеся бокала с джином...
Дочитав книгу до конца, я встал и налил себе скотча, разбавив его водой, - б
армен из меня никудышный.
Я потягивал скотч и пытался вообразить, будто уже хочу спать. Безрезуль
татно. Вышел во внутренний дворик на склоне горы, которая принадлежала м
не, и стал смотреть на падающий снег.
В конце концов продрогнув, возвратился в дом. Разделся, улегся в постель
и, уютно угнездившись под одеялом, принялся думать о снегопаде, представ
ляя себе высящиеся сугробы, чтобы заснуть.
Но сон по-прежнему не шел. Я выругался, вылез из-под одеяла, плеснул себе е
ще скотча и снял телефонную трубку - именно это и следовало сделать сразу
после того, как перевернул последнюю страницу романа.
Логики в своих действиях я отыскать не мог, но временами физиология под
авляет разум, что бы там ни говорили защитники цивилизованного общества
.
Я позвонил в справочную и спросил номер Марка Аврелия. Дежурная отказа
лась назвать мне настоящее имя и телефон женщины, скрывающейся под этим
псевдонимом, но я просканировал директорию ее компьютера: "МАРК АВРЕЛИЙ,
ИЛИ МЕЛИНДА ТАУСЕР, 22-223-296787 (НЕ ВЫДАЕТСЯ)".
Быстро извинившись, повесил трубку и набрал украденный номер.
- Алло? - Голос звучал деловито, но в нем слышался волнующий оттенок.
- Мисс Таусер?
- Да, слушаю вас.
Я представился и сказал, что она, возможно, слышала обо мне. Так оно и оказ
алось, и не стану отрицать, мне было приятно. Казалось, будто неведомая сил
а овладела мной и руководит моими действиями, говорит за меня, в то время к
ак я сам порываюсь повесить трубку, убежать, скрыться.
- Я слежу за вашими подвигами, - призналась она. - По газетам.
- А я прочел ваши книги...
Она молчала, дожидаясь продолжения.
- ..и у меня такое чувство, будто моя биография подошла к концу, - посетовал
я. - Прежде мне удавалось сопротивляться постороннему влиянию. Я боялся е
го, как первобытный человек, который думает, что фотограф заключает его д
ушу в снимок. Но с вами все иначе. Меня очаровала ваша работа.
Я предложил отвести ее куда-нибудь пообедать, услышав в ответ, что в этом
нет необходимости. Я настаивал, но, по ее мнению, в ресторанах было слишко
м шумно, чтобы говорить о делах. Пока мы строили планы, я поведал о моем пов
аре. Так что обедать мы условились у меня.
Мы поговорили еще немного, и в заключение я сказал:
- Прекрасно. Так я жду вас завтра к обеду в семь вечера.
Я вышел во дворик и допил свой скотч - в горле у меня пересохло, тело сотря
сала дрожь.
Глупо. С чего бы мне бояться свидания с женщиной? Я часто встречался с из
вестными и образованными дамами, женами чиновников или теми, которые сам
и занимали значительную должность. Да, сказал я себе, встречался, но те был
и другие - не так молоды и красивы. Вот где таились истоки моего страха.
В два часа ночи, так и не сумев заснуть, я выполз из постели и побрел по чер
еде темных комнат. Мой дом - прекрасное местечко, с театром, комнатами для
игр, тиром и прочей роскошью. Но я не находил утешения, обозревая свои влад
ения. Потом вошел в рабочий кабинет, закрыл дверь и, не включая света, огля
делся. Машина стояла в углу - тихая, уродливая. Вот то, в чем я нуждаюсь в пер
вую очередь, хотя и не сразу, через несколько минут, но все-таки удалось ос
ознать мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17