похоже, опе
рацией руководила какая-то большая шишка. Но почему они использовали не
слезоточивый газ, а пули, я понять не мог.
Я смотрел со страхом и удивлением. Наконец эти, с четвертого этажа, сдали
сь, побросав оружие и боеприпасы на улицу. Прожектора осветили комнаты ч
етвертого этажа: за разбитыми окнами стояла группа мужчин и женщин - поте
рянных, побежденных. Дверь распахнулась, и ворвались полицейские. У них б
ыли автоматические пистолеты, и они умело перестреляли три Десятка чело
век, которые уже сдались. Высокая блондинка согнулась пополам и упала по
перек подоконника. Ее пальцы скребли по деревянной раме, губы шевелились
, лицо исказило осознание неизбежной смерти. Автоматная очередь бросила
ее вперед, через разбитое стекло наружу, и она рухнула вниз с высоты шести
десяти футов. Длинные светлые волосы разметались по мостовой, окружив ее
словно бы золотым нимбом...
Я отвернулся.
То, что я видел, было примером "товарищества", о котором твердили рекламн
ые агенты. Соседи этих погибших мужчин и женщин выдали их в праведном нег
одовании - как же так, революционная ячейка в ИХ доме!
Согласие убило их вернее, чем пули.
Согласие, как мне вскоре предстояло убедиться, было живым яростным зве
рем, нападавшим на все, что не пришлось ему по вкусу.
А вдохновители этого согласия заперли Мелинду в клетку, где до нее можн
о было добраться в любой момент...

Глава 6
В четверть третьего
утра, наскоро перекусив сыром и крекерами, я оделся и сунул оба заряженны
х пистолета в карманы куртки. Спустившись по бесконечным эскалаторам и б
егущим дорожкам на нижний уровень западной стороны комплекса, я вышел на
ружу. Минуту наслаждался, вдыхая холодный воздух, потом повернул направо
и двинулся к центру города. Я вздернул подбородок и шагал твердо и уверен
но, стараясь не походить на беглеца. За десять минут мне повстречалась дю
жина пешеходов, и ни один не удостоил меня взглядом, так что, решил я, маски
ровка работает.
Двадцать пять минут ходьбы от ее комплекса - и вот Гробница. В некоторых
окнах административного крыла горел свет. Под зданием было не менее дюжи
ны подземных уровней с камерами и комнатами для допросов. Самая прогресс
ивная тюрьма, самая современная - по крайней мере такой она была прежде. Но
за годы, прошедшие с возобновления "холодной войны", она стала куда менее
прогрессивной - при содействии реакционеров, которые рассматривали люб
ое изменение как часть вражеского заговора, а несогласие - как ниспровер
жение устоев общества. Идеи реабилитации преступников были забыты теми,
кто считал, что наказание предпочтительнее исправления. Отчаяние, тоска
и гнев становились спутниками тех, кто был заточен в этих стенах.
А теперь там была Мелинда.
На стоянке замерли три "ревунка", пустые и запертые. По краям площади выс
ились сугробы, которые еще не успели убрать. Пустынную улицу пересекали
длинные тени фонарей. Более всего это зрелище напоминало фильм, в которы
й я попал при помощи непонятной магии.
Пистолеты лежали у меня в карманах, хотя я молился сумасшедшему Богу, ко
торому ни до чего и ни до кого не было дела, чтобы мне не пришлось ими воспо
льзоваться. Но ощущение рифленой рукоятки на ладони придавало уверенно
сти - так католик хватается на смертном одре за распятие, чтобы не страшно
было умирать.
Завернув за угол, я перешел заледеневшую улицу и направился к главному
входу.
Двери открылись; двое полицейских прошли к "ревункам" на стоянке, сели в
последний и укатили.
Я пошел дальше. Через тротуар, вверх по лестнице, по серым ступеням; серд
це бешено колотилось, во рту пересохло. Я прошел через двойные двери в зал
итый светом холл, затем по главному коридору к лифту, на котором спустилс
я на уровень камер. За дверью сидел часовой. Вот и первое препятствие.
- Да? - сказал он, отрываясь от журнала с раздетыми девчонками.
Я проник в центр его разума, отыскивая сцены его прошлого и будущего, кот
орое он себе представлял. Я не делал этого с детских лет, когда надо мной п
роводили эксперименты в ИС. Процедура была неприятной и болезненной не т
олько для моей жертвы, но и для меня самого. Но я отыскал худшие его мысли, к
рывшиеся в глубинах подсознания, - мечты, которых он боялся и стыдился. Я в
ыбрал одну из них: он и его одиннадцатилетняя сестра, цепи, хлыст и прочие
атрибуты сексуального извращения - все это с такой силой хлынуло в его со
знание, что видение стало для него реальностью, и он перестал меня замеча
ть. Он откинулся назад и замер.
Я покинул его разум.
Часовой согнулся над столом, ухватившись за его край, и тряс головой. Я в
ытащил из кармана пистолет и ударил его рукояткой по голове. Он тяжело от
валился в кресле. Я через стол подтянул к себе его обмякшее тело, стащил с
него форменную куртку, разрядил оружие, связал руки и ноги и заткнул плат
ком рот.
Затем я взял у солдата ключи и залез в файл со списками, отыскивая номер
камеры Мелинды. Она находилась восемью этажами ниже. Я открыл одним из кл
ючей дверь лифта и поехал вниз.
Выйдя из лифта, наткнулся еще на одного часового, куда более насторожен
ного. Он посмотрел на меня, понял, что я явно не из тех, кто постоянно пользу
ется этим лифтом, расстегнул кобуру и выхватил пистолет с быстротой трен
ированного бойца.
Я проник в его мозг и нашел Оно.
Выплеснул его.
Вызвал видение его самого главного желания, которое было скрыто, спрят
ано, о котором он даже не подозревал. Там была струящаяся кровь, вопли, исп
уганные лица двух добрых людей... Детские руки - руки мальчишки, заносящие
топор, и слабый свет уличного фонаря, пробивающийся сквозь окно спальни,
зловеще поблескивающий на стальном полукружье...
Когда я покинул его мозг, он выронил свой пистолет и со стоном ударил по
стене кулаком. Я милосердно вырубил его. Когда он очнется, видение больше
не вернется к нему, он даже и не вспомнит о нем. Но эта мысль не помогала мне
почувствовать себя героем.
Вскоре и этот часовой был связан, я взял ключи от камер и пошел за Мелинд
ой.
В камере горела настольная лампа - Мелинда читала какую-то пропагандис
тскую книжку, которую вручали заключенным. Я вставил ключ в скважину и от
крыл дверь. Она увидела меня на пороге, открыла было рот и не сразу его зак
рыла. Потом судорожно вздохнула.
- Если помешал тебе читать, то я приду позже, - сказал я, указывая на агитку
в ее руках. Мелинда отбросила ее в сторону.
- Поразительная ерунда, но увлекает, ей-богу, - сказала она. - Парень, которы
й ее написал, или величайший мошенник, или много о себе воображает - в посл
еднем случае он, несомненно, полный кретин.
- Вы не рады мне? Не поцелуете героя, оказавшегося среди вас?
- Но я здесь в единственном числе. Хотя в этот мешок, который они называют
одеждой, поместилось бы несколько таких, как я. - Она одернула униформу. - К т
ому же в нем "жучков" полно... Ты здесь. Признаться, я не ожидала... И как мы тепе
рь выберемся отсюда? Особенно я, в этой напичканной "жучками"...
Я вытащил из-под пальто джинсы, свитер и ветровку, которые нашел в ее ква
ртире, и спросил:
- Как насчет стриптиза?
Мелинда усмехнулась, стащила с себя униформу, даже не попросив меня отв
ернуться, - да я бы и не отвернулся, - и быстро переоделась.
Я чувствовал себя героем от макушки до пяток, но рассудок во всю мочь воп
ил: "Дурак!"
Выходя из камеры, она приподнялась на цыпочки и поцеловала меня, потом с
тремительно отвернулась и пошла было вперед, но не успела сделать и двух
шагов, как я поймал ее за плечи и развернул лицом к себе. В ее глазах стояли
слезы. Этого я и ожидал.
- Эй, - сказал я с обычной мужской тупостью, которую слезами не пронять. - Эй!

Ну не дурак ли?
- Идем, - сказала она.
- Что-то не так?
- Я все думала, жив ли ты, где ты, придешь ли ко мне.
- Но, конечно...
- Ш-ш-ш. - Она приложила палец к губам, затем вытерла слезы. - У нас нет на это в
ремени, так?
Мы закрыли дверь камеры, заперли ее и пошли по коридору. Камеры были отго
рожены друг от друга цементными стенами, но от коридора их отделяли толь
ко решетки, так что мы видели их обитателей. Никто из них, кажется, нами не з
аинтересовался.
Мы вышли к первому лифту, миновали обоих бесчувственных часовых. Когда
второй лифт открылся и выпустил нас в главный коридор, мы быстро пересек
ли холл, толкнули стеклянные двери и вдохнули холодный ночной воздух. Ни
кто не обратил на нас внимания. Я взял Мелинду за руку, и мы стали спускать
ся с крыльца...
...чтобы столкнуться с генералом Александром Морсфагеном и четырьмя мо
лодыми и обученными солдатами с оружием в руках!
- Добрый вечер, - сказал он нам, поклонившись.
Четверо сопровождающих обошлись без поклонов.
- Я уверен, мистер Келли, что вы удивлены. Не ожидал, что вы воспримете это
так спокойно.
Ожидал Морсфаген этого или нет, но он определенно наслаждался сложивше
йся ситуацией. На его лице играла широкая ухмылка.
- Кто это? - спросила Мелинда.
- Морсфаген.
- Звание тоже, пожалуйста, - потребовал он. Но это был не просто юмор. Его го
лос звучал жестко и зловеще.
- Генерал Морсфаген, - сказал я ей.
- И вы, разумеется, арестованы.
Четверо охранников двинулись к нам. Я мог бы воспользоваться своими пи
столетами. Они, кажется, этого не ожидали, в то время как я держал руки в кар
манах на влажных от пота рукоятках пистолетов, они готовы были купиться
на мою кажущуюся беззащитность.
Может быть.
Но не наверняка.
Кроме того, я помнил о герящих телах возле разбитого "ревунка", о вопящих
от ужаса водителях, мчащихся навстречу смерти. Я не хотел, чтобы на моих ру
ках была еще и эта кровь.
Я мог бы просканировать их. Но проблема заключалась в том, что вторгнуть
ся удалось бы только в один мозг. И вряд ли удалось бы сработать достаточн
о быстро, чтобы никто из этих четверых не успел запаниковать и открыть по
нам огонь.
Что случилось с Богом?
Что это? Простые люди переиграли меня - меня, новоявленного Бога?
- Сюда, пожалуйста, - сказал Морсфаген.
И мы пошли за ним.

Глава 7
Морсфаген приказал
разместить вооруженных солдат повсюду, по всей Гробнице. Перед каждым ок
ном, перед каждой дверью - везде, где я мог бы прорваться. Они поджидали мен
я, а я спокойненько вошел по главной лестнице, как самый твердолобый тупи
ца. Они посмотрели, как я вошел, опознали меня, позволили мне забрать девуш
ку, вывести ее наружу и подловили. Возможно, Морсфаген допустил это тольк
о затем, чтобы добавить еще несколько пунктов к тому обвинительному спис
ку, который уже составило правительство. Но мне думалось, что он хотел уни
зить меня. И ему это удалось.
Нас загрузили в "ревунок" и повезли по заснеженным улицам в здание ИС. Ме
линду заперли в одной камере предварительного заключения, а меня - в друг
ой, где не было ни окна, ни острых предметов.
- Генерал Морсфаген увидит вас завтра утром, - сказал мне охранник, выход
я.
- Подождать не может, - сказал я.
Дверь закрылась, щелкнул замок, и наступила тишина.
Я рухнул на кровать - застонали пружины матраса - и принялся размышлять о
собственной тупости, о том, какой я идиот, даже с присоединенным к моему и
нтеллектом Ребенка. Я возвращался домой, чтобы собрать вещи, хотя знал, чт
о они придут за мной. Это окончилось гибелью тех, кто был в "ревунке". Потом я
отправился в тюрьму за Мелиндой - блестящий план, нечего сказать! - хотя до
лжен был предвидеть, что они перестрахуются от неожиданностей. Вероятно
, часть моего плана базировалась на хитрости Ребенка, но другая - на моей с
обственной вспыльчивости, а Морсфаген знал меня как свои пять пальцев - и
ли даже лучше.
Посмотри на себя, Келли, твердил я себе. Единственный в мире эспер, впита
вший психическую энергию самого совершенного гения - и все равно в проиг
рыше. А все твое нежелание расстаться с иллюзиями.
До встречи с Ребенком и лечением у компьютерного психиатра я воображал
себя неким священным персонажем, блистательным произведением божеств
енной воли, Христом Второго Пришествия. Но оказался не более чем человек
ом и должен был потерпеть полный провал, чтобы понять это. Я вмешался в теч
ение событий, подобно Богу, но не сумел справиться со страхом и болью, пото
му что ни страх, ни боль не совмещались в моем представлении с образом бож
ества.
Теперь, совместно с Ребенком, я начал, не сознавая того, вновь примериват
ься к роли Бога. Возгордившись - ну как же, я эспер с гением в мозгах! - с презр
ением относился к простым смертным. И при всей своей самоуверенности, св
оем таланте и интеллекте потерпел поражение, ибо недооценил врага, как п
ервый кроманьонец недооценивал неандертальца - до поры до времени.
До поры до времени...
Я поднялся. Ярость улеглась, на смену ей пришла решимость. Ну ладно, пуст
ь я и не Бог. Я не всезнающ, не всемогущ и не выше этих военных чинов. Мне не и
скупить былую дурость, но по силам стать тем, с кем они не сумеют совладать
. Причина, по которой Морсфаген и прочие смогли меня поймать, проста: они м
енее могущественны, но зато лучше организованы и уверены в себе. А я несоб
ран и полон сомнений. Настало время познать себя, понять, что я такое и на ч
то способен. Описав несчетное количество кругов по комнате, я снова опус
тился на кровать и расслабился. В эту ночь я узнал себя лучше, чем за всю жи
знь.
Я запустил сканирующие щупальца в поток моего собственного сознания. Н
икогда не делал этого раньше, хотя теперь это казалось мне самой естеств
енной вещью в мире. Может быть, я всегда полагал, что знаю свои мысли и в дос
таточной мере осознаю сам себя. Но, разумеется, как и любой человек, не име
л ни малейшего представления о том, что творилось в моей голове. Копаясь в
неисчислимом множестве чужих умов, я считал свой собственный чем-то врод
е неприкосновенной святыни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17