Черт бы их всех побрал вместе с их бомбами и войной!
Пока мы ехали, я чувствовал, как нарастает во мне ярость; как она захлест
ывает мой разум, все мое существо. И понял, что недостаточно будет очутить
ся на гребне волны. Нас двоих, может, и вынесет на берег после Апокалипсиса
. Но наш мир будет разрушен, и у нас не будет свободы - не будет ничего. Жизнь
станет постоянной борьбой за выживание в обществе, отброшенном к варвар
ству. Нет, надо забыть о желании оказаться на гребне - я должен найти спосо
б управлять течениями проклятого океана нашего будущего!
- Ты знаешь, мне приятно твое общество, - сказал я Харри, - но не мог бы ты отв
езти меня не к себе, а к Мелинде?
Он помедлил, прежде чем ответить, но все же сказал:
- Ее нет дома, Сим. Она арестована. Мелинда Таусер - политзаключенная.
Мне понадобилось несколько бесконечных секунд, чтобы осознать услыша
нное. Меня охватил почти божественный гнев, и я стал искать, против кого об
ратить его. Я не боялся за безопасность Мелинды, ибо был уверен в своем мог
уществе. И по-прежнему не чувствовал, что снова прибегаю к ложной философ
ии, столько раз доводившей меня до беды...

Глава 3
Я стоял у окна в каби
нете Харри со стаканом бренди в руке, но так и не отпил из него. За окном вид
нелись черные скелеты деревьев, засыпанные снегом газоны и заиндевелый
кустарник живой изгороди. Этот безжизненный зимний пейзаж как нельзя лу
чше соответствовал моим мыслям, а я размышлял сейчас о том, что рассказал
мне Харри по дороге к дому. Мелинда была замешана в истории с памфлетами к
акой-то революционной группы и находилась под следствием. Она написала м
ою биографию, и после журнальной публикации первой части - детство в ИС-ко
мплексе - ее арестовали для допроса в связи с убийством полицейского и на
падением на "ревунок", произошедшим за две недели до того. Проведен допрос
или нет - никто не знал: она все еще находилась под арестом.
Журнальная статья была не просто моей биографией: она содержала нескол
ько антивоенных замечаний и выпадов против И С, насчет публикации которы
х мы до моего заключения в разуме Ребенка так и не приняли окончательног
о решения.
- Когда суд? - спросил я. По настоянию Харри мы отложили обсуждение этой пр
облемы до тех пор, пока не окажемся в его теплой и уютной "берлоге".
- Дело будет рассматриваться в Военном суде. В сентябре.
- Семь с половиной месяцев! - Я отвернулся от окна, в гневе расплескав брен
ди.
- Если на дело навешивают ярлык "государственная измена", законы это допу
скают.
- А залог?
- Никакого залога.
- Как никакого?
- Вот так.
- Но по закону...
Харри жестом остановил меня. Выглядел он ужасно, словно ему было тяжеле
е говорить это, чем мне - слушать.
- Помни, у нас больше не республика. Военизированное государство, в котор
ом члены хунты решают, каким должен быть закон. Ради общественного споко
йствия, как они говорят, залог отменен, и понятие превентивного задержан
ия расширилось бесконечно.
- Так борись с ними! - воскликнул я. - Ты же боролся за меня, когда...
- Теперь все не так. Ты не понимаешь нынешнего положения вещей. Для того ч
тобы освободить тебя, я обратил против них закон. Но теперь сами они и есть
закон и могут устанавливать какие им вздумается правила. Бороться с ним
и сейчас - все равно что танцевать на зыбучем песке.
Я сел в кресло, чувствуя, что снова испуган - совсем немного испуган; стра
х этот таился внутри меня и не проявлялся внешне. Просто мир вокруг Ц стал
казаться похожим на вселенную в сознании Ребенка, где все выглядело проч
ным и ощутимым, но ничему нельзя было верить, где твердое вещество могло и
спариться, а жидкость - обратиться в твердую почву под ногами.
- Она не единственная, - сказал Харри. Как будто страдания многих делали д
ля меня судьбу Мелинды менее важной!.. Нет, именно это и делало ее важнее вс
его.
- Я позвоню, - сказал я и потянулся за телефоном.
- Кому?
- Морсфагену.
- Возможно, ты совершаешь ошибку.
- Если этот сукин сын хочет, чтобы я на него работал, пусть вытащит ее из Гр
обницы!
Я нашел его номер, набрал и стал ждать, пока солдат позовет к телефону мл
адшего офицера, пока тот пойдет за майором (майор оказался заикой) и пока,
наконец, майор позовет Морефагена.
- В чем дело? - спросил он. Холодно. Властно. Голосом хорошо выдрессированн
ого налогового инспектора.
- В Гробнице содержится одна девушка, задержанная Бог знает почему за ан
типравительственную агитацию. Она...
- Мелинда Таусер, - оборвал меня он, явно наслаждаясь моментом. Так, будто с
обирался испытать на мне орудия средневековых пыток.
- Вижу, что вам известно абсолютно все. Ну так вот. Я хочу, чтобы ее освобод
или, сняв все обвинения.
- Это не в моей власти, - сказал генерал.
- Напрасно.
- Но это так.
- Напрасно, потому что в таком случае вы потеряете эспера.
- Служащие, призванные на время войны, а эсперы относятся именно к этой к
атегории, никогда не теряются, - парировал он.
Собран, холоден, спокоен. Это приводило меня в ярость. Хотелось вышибить
ему зубы. Он еще, наверное, и улыбался - той самой улыбкой.
- Служащие не могут быть призваны в принудительном порядке, пока...
- Вы что, угрожаете мне, что откажетесь от службы правительству во время
национального кризиса? - В каждом его слове сквозила эта ненавистная улы
бка. Пытка началась, орудия были пущены в ход.
- Послушайте, - сказал я, меняя тактику, - оставим пока обвинения. Положим, в
ы просто пойдете мне навстречу и отпустите ее под залог. Просто под залог,
но она останется под судом.
- Это не в моей власти, - повторил он, однако по голосу чувствовалось, что в
его власти абсолютно все.
- Черта с два!
- Я не вхожу в Совет, вы же знаете.
- Послушайте, Морсфаген, пусть она уничтожит эту чертову книгу. Ведь дело
в книге, не так ли? Первая часть, да?
- С книгой или без, но проблема остается. Опасность не в напечатанных стр
аницах, а в головах людей, которые переносят слова на бумагу. Впрочем, тут
не о чем спорить. Ничем не могу вам помочь. Кроме того, я видел ее фотографи
и и уверен, что вы можете подождать семь месяцев ради такой женщины.
У Морсфагена был голос телефонного хулигана, при этом он умудрялся сох
ранять властность. Казалось, что генерал сдерживает торжествующий смех,
но даст ему волю, едва только повесит трубку.
- Теперь я, по крайней мере, знаю, почему вы стали военным, - сказал я обманч
иво ровным голосом.
- Да? И почему же? - Он не раздумывая шагнул прямо в ловушку.
- Когда мужское достоинство незначительно, пушка, должно быть, служит не
которым утешением, - отчеканил я и бросил трубку.
- Определенно, ты совершил ошибку, - сказал мой наставник.
Я снял с вешалки куртку и принялся натягивать ее.
- Может быть.
- Никаких "может быть". Куда ты собрался?
- Домой, упаковать вещички и смотаться. Позже я сообщу тебе, где меня иска
ть. Нет, погоди.
У меня есть ключ от квартиры Мелинды. Если она еще не занята, я остановлю
сь там. Они сейчас же начнут проверку всех отелей, так что там может оказат
ься безопасней. Возможно, я не так ценен, как думаю, или им на самом деле не н
ужен эспер. Но я думаю, что они еще приползут ко мне через некоторое время;
это единственный способ помочь ей.
- Ты любишь ее?
Я лишь кивнул, не в силах это выговорить. Не знаю, были ли виной тому остат
ки моих божественных иллюзий. Или я просто боялся, что ее чувства ко мне не
так сильны, как мои, и она забыла меня за этот месяц.
- Тогда поторопись, - сказал Харри. - У тебя не так много времени.
Я вышел из дома в стиле "тюдор", прятавшегося среди заснеженных деревьев
, взял один из двух принадлежащих Харри ховеркаров и поехал домой. Я вдавл
ивал педаль акселератора в пол. Машину швыряло от одного края дороги к др
угому, она вздымала облака снега, но я никого не сшиб.
Возможно, единственной причиной ареста Мелинды были ее собственные де
йствия? Но я прогнал эту мысль. Отличный же они выбрали крючок, чтобы меня
зацепить, если когда-нибудь вернусь из несуществующего царства Ребенка.
Должно быть, сочли Мелинду надежной страховкой от моей горячности и глуп
ости.
Я припарковал ховеркар в моем внутреннем дворике и вошел в дом через дв
ойные стеклянные двери, быстро собрал два чемодана, выгреб кучу наличнос
ти из сейфа в библиотеке и распихал пять пачек по пяти разным карманам. Вс
е это были кредиты Западного Альянса, так что падения и возвышения прави
тельств мало сказывались на их покупательной способности. Прихватил дв
а пистолета из моей охотничьей коллекции внизу, по коробке патронов к ни
м, и все это отнес в машину.
Когда я покинул двор и по дороге огибал утес, с которого открывался вели
колепный вид на мою часть Атлантического океана, явилась полиция. В вось
мистах футах внизу, у самого начала подъема, тащился "ревунок" во всей свое
й бронированной красе.

Глава 4
Я остановил ховерка
р и смотрел на приближающиеся машины; всего их было три - тот "ревунок", кото
рый я увидел первым, передвижная лаборатория, напичканная приборами (что
они хотели здесь найти, я не представлял себе), и обычная патрульная машин
а с парой полицейских. Они послали против одного человека тяжелую артилл
ерию, причем не тратя времени зря. Я критически оглядел склон, поросший ле
сом. Ховеркар его не одолеет: для транспорта на воздушной подушке нужны р
овные дороги; в гористой же местности четыре его тяжелые лопасти вонзятс
я в первую мало-мальскую возвышенность, погнутся, проткнут дно кабины, - ни
чего хорошо это мне не сулит. Мягко говоря. А если вернуться, то найти убеж
ище я смогу только в доме, а дом стоит на самой вершине утеса, и другой доро
ги из него нет. Я дорого заплатил за свое уединение, и теперь именно это уе
динение обернулось против меня.
Завыла сирена. Можно подумать, без этого я не увидел бы проклятую машину
и не понял бы, чего им всем тут нужно. Передовая машина была уже в трехстах
футах, ее огромные лопасти создавали воздушный поток, от которого мой хо
веркар закачался, словно на волнах.
Морсфаген не собирался рисковать. Посаженный под домашний арест, запер
тый в ИС, я, несомненно, буду работать на них и уж точно не стану совать палк
и в осиное гнездо из-за Мелинды Таусер. Возможно, генерал собственной пер
соной ехал в последней машине, чтобы улыбнуться своей знаменитой улыбко
й, когда меня запихают в "ревунок" и втихую увезут.
Однако я вовсе не собирался настолько упрощать их задачу.
Зовите меня героем. Зовите меня отважным. Зовите меня авантюристом. Я об
зывал себя дураком, полным идиотом и сумасшедшим. Однако истина, как всег
да, где-то посередине.
Развернув ховеркар боком к "ревунку", я проскочил по узкой полоске вдоль
самого края дороги, нацелившись в сторону обрыва. На миг я утратил самооб
ладание, но затем мое безумие (или героический порыв - как вам будет угодно
) взяло верх, и я до отказа вдавил педаль акселератора.
Машина жалобно взвыла и задрожала, бешено взревели вращающиеся лопаст
и. Ховеркар на мгновение замер, словно бы в нерешительности, потом стреми
тельно рванулся вперед, сорвался с края обрыва и завис на высоте трехсот
футов над морем, словно пушинка одуванчика, - и тут же камнем полетел вниз -
вниз...
Я держал акселератор на пределе, создавая мощную воздушную подушку под
брюхом маленькой машины, однако горизонтальное управление заблокиров
ал, чтобы машина не расходовала ни капли энергии на движение вперед или н
азад, - только вниз. Ховеркар раскачивался, и я изо всех сил жал на педаль ко
ррекции, чтобы погасить колебания.
Казалось, белый песок взметнулся вверх, а я вишу на одном месте. Если бы я
сделал то же самое футов на сто ближе к дому, внизу был бы не пляж, а камни и
скалы. И моя история окончилась бы совершенно иначе.
На последних тридцати футах воздушная колонна, возникшая под брюхом ма
шины, замедлила ее падение. Я приготовился к толчку и перегрузкам, надеяс
ь, что лопасти окажутся не слишком повреждены. Наконец ховеркар коснулся
брюхом песка, взвыли винты, вздымая песчаную бурю и вгрызаясь в землю, вок
руг меня взметнулась белая завеса. Потом машину подбросило вверх, и она з
ависла в десяти футах над пляжем, сотрясаясь от движения лопастей, враща
вшихся на бешеной скорости. Под днищем раздались какие-то скрежещущие зв
уки, однако ничего серьезного, должно быть, не произошло, если ховеркар вс
е еще держался в воздухе, а я оставался жив. Я отпустил педаль акселератор
а и завис над песчаным пляжем на высоте двух футов.
Подведя ховеркар к самому краю прибоя, туда, где волны лениво лизали зас
неженный берег, я взглянул наверх и увидел, как "ревунок" яростно рванулся
вслед за мной с края обрыва.
Представьте себе, что такое "ревунок": пятитонная громадина, способная п
ри необходимости таранить стены, винты которой вращаются в четыре раза б
ыстрее, чем у маленькой машины на максимальной скорости; с воздушными су
перкомпрессорами для усиления тяги на случай крайней необходимости - во
т как сейчас например... "Ревунок" может перепрыгивать десяти футовые огра
ждения, преследуя пешехода или мотоциклиста. Но это не то же самое, что пры
жок с высоты в триста футов. Если моя машина падала как камень, огромный "р
евунок" рухнул вниз как гора.
При падении он набрал такую скорость, что какая угодно воздушная подуш
ка ему бы не помогла. Водители, как я понял, пришли к тому же выводу. За пулен
епробиваемым винтовым стеклом можно было разглядеть их искаженные ужа
сом лица.
Казалось, их падение длится целую вечность, хотя на самом деле заняло от
силы несколько секунд. От грохота лопастей зазвенели стекла моего ховер
кара; гул разнесся над морем, подобно звуку пушечного выстрела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17