Мама, казалось, ненавидела ее, папа был в ней разочарован, а Джо, несмотря на то что он разделял ее боль, совершенно не беспокоился, примет ли еще когда-нибудь Софи Гербалину или нет.
– Она должна была принять лекарство сегодня, – закончила она.
Донна усмехнулась:
– Согласна, ей нужно лекарство, но не это.
– Мы помним, миссис Донохью, – сказал Лумис. – Мы все прекрасно осознаем, что у Софи опасная для жизни болезнь.
Он повернулся к Донне.
– Я знаю, что Джо не согласен с лечением, которое проходит Софи, – продолжил он. – Кажется, вы тоже не одобряете, я правильно понял?
– Никто из нас не одобряет, – пояснил Фрэнк. – Мы считаем, что привлечение Софи к этому курсу лечения было ошибкой. Но…
– Вы бы лучше смотрели, как она продолжает страдать? – выкрикнула Жаннин.
– Конечно же нет, – проговорила Донна. – Но мы хотели дать ей шанс жить. Все ее врачи, каждый из них, говорили, что эта травяная… ерунда… принесет ей только временное облегчение. Все, о чем ты заботилась, – это то, чтобы она умерла с улыбкой на лице.
– Мам, – вмешался Джо. – Сейчас не время для этого.
– Как раз время, – не сдавалась Донна. – Софи всегда была…
Лумис неожиданно встал, заставив ее замолчать одним только своим присутствием.
– Джо прав, – сказал он. – Нам тут нужна сплоченность, а не разрывание друг друга на части. – Он говорил безучастным, миротворческим тоном, и Жаннин стало интересно, учили ли их этому на случай, когда члены семьи теряли самообладание. – И мы знаем, что это чрезвычайная ситуация, Жаннин. То, что вы сказали на пресс-конференции, скоро будет услышано. Таким образом, если речь идет о похищении, похититель услышит эту информацию, он или она могут решить, что не стоит так рисковать, и вернут девочку в безопасное место.
Он направился к двери, и все встали.
– Я буду на связи, – сказал он, пока Джо открывал ему дверь. – А пока мне хотелось бы, чтобы вы не ссорились.
Джо вышел проводить его, и Жаннин быстро последовала за ним. Она не осмелилась остаться наедине с родителями.
Уже стемнело. Они стояли под портиком и смотрели, как Лумис идет по дорожке к своей машине. Большой газон перед домом был усеян светлячками.
Жаннин смахнула комара со своего лица.
– Я иду в коттедж, – сказала она, как только полицейская машина выехала за территорию имения.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – в голосе Джо прозвучала надежда.
– Нет, – сказала она. – Мне нужно попытаться немного поспать, если я собираюсь завтра лететь.
– Может, я опять поищу с земли. Хотя… – пожал он плечами, – я уже не знаю, где начинать и где заканчивать.
Она потянулась, чтобы обнять его – она не делала этого уже много лет.
– Нам нужно продолжать поиски, – сказала она.
Ему явно не хотелось ее отпускать, и она первая отодвинулась от него, вспомнив, как он сказал ей в машине о своем желании опять быть вместе. Было бы нечестно давать ему ложную надежду.
– Может, Паула могла бы поехать с тобой завтра, – предложила она.
Он кивнул.
– Я уже думал об этом. Ей придется отпроситься с работы, но я знаю, что она захочет это сделать. – Он встряхнул головой. – Мне жаль, что ты неправильно о ней думала все эти годы.
– Я рада узнать, что была не права.
Она повернулась и направилась к дому.
– Спокойной ночи, – прокричала она через плечо.
Оказавшись внутри коттеджа, она тут же села на диван и взяла телефон.
– Какие-нибудь новости? – спросил Лукас, взяв трубку на том конце провода.
Было очевидно, что он ждал ее звонка.
– Никаких.
Она услышала заметную вялость в своем голосе. Как могла она казаться такой спокойной, такой стойкой, когда внутри у нее все бурлило?
– Ты, должно быть, сходишь с ума, Жан.
– Я возьму в аренду вертолет завтра, – сказала она ему. – Я хотела узнать, полетишь ли ты со мной.
На том конце провода воцарилась тишина.
– Разве твои родители и Джо не поймут тогда, что между нами что-то есть?
– Меня не волнует, узнает ли об этом кто-то, Лукас. Я устала от этого, и извини, что я настаивала на сохранении наших отношений в секрете так долго. Это нелепо. Я всю свою жизнь боялась того, что скажут родители и Джо. Ты – тот человек, в котором я сейчас нуждаюсь, и меня не волнует, кто об этом узнает.
– Именно этого хочу и я, – сказал он быстро. – Так тяжело было не иметь возможности быть с тобой сегодня и вчера, когда все это происходит.
– Приезжай, – попросила она. – Можешь, пожалуйста?
– Почему бы тебе не приехать сюда?
Она любила домик на дереве, и он знал это. Но не сегодня.
– Мне нужно оставаться здесь, – сказала она. – На случай… если будут какие-то новости.
– Хорошо. Я буду у тебя через несколько минут.
Она повесила трубку и прошла в кухню, где открыла холодильник и уставилась на его содержимое. Казалось, прошли недели с тех пор, как она последний раз туда заглядывала, и ничего ей не приглянулось. Захлопнув дверцу, она побрела по коридору в темную комнату Софи. Дверь была закрыта, а когда она открыла ее, аромат Софи, этот восхитительный аромат шампуня-бальзама, который любила дочь, окутал ее, и она почувствовала, как подгибаются колени. Софи все еще жила в этой комнате. Дай Бог, чтобы, где бы она сейчас ни находилась, она была жива.
Взяв с подушки плюшевого медвежонка, она легла на кровать Софи и уставилась в потолок. Она часто задумывалась о том, как родители переносили исчезновение своих детей. Как они переживали этот период неопределенности? Она проживала его, но все равно не знала ответа на этот вопрос.
Прижав мишку к груди, она подняла голову, чтобы выглянуть в окно.
Лукас, пожалуйста, поспеши.
Сейчас ей было непонятно, как каких-то семь месяцев назад она могла считать его врагом.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Мамочка, меня сейчас опять вырвет, – простонала Софи, когда они с Жаннин вышли из машины на повороте подъездной дороги к Эйр-Крик.
На улице холодало. До Дня благодарения осталась всего лишь неделя; деревья были голыми, и имение начинало обретать серый, зимний вид.
– Ты можешь идти быстрее, дорогая? – спросила ее Жаннин. – Сможешь дотерпеть до ванной?
– Я не знаю.
Он исчез за углом коттеджа, а Жаннин присела с Софи на ступеньку. Она обняла дрожащую дочурку, и Софи положила голову ей на грудь.
– Мамочка, я слишком больна, – еле слышно сказала она.
– Я знаю, милая, – успокаивала ее Жаннин, размышляя над словами Софи.
Слишком больна для чего, задавалась она вопросом. Слишком больна, чтобы бегать, играть и ходить в школу, как другие семилетние дети? Слишком больна, чтобы сидеть здесь на холоде? Слишком больна, чтобы жить дальше? Именно это сказал Жаннин врач тем утром.
– У нее больше нет времени, – заявил он. – Сделайте ее жизнь настолько наполненной, насколько сможете.
Лукас появился из-за другого угла коттеджа и присел перед ними на корточки.
– Положение достаточно серьезно, – сказал он. – В особняке есть запасной ключ?
– Да, но моих родителей сейчас нет, а они всегда запирают дом, когда уезжают.
Было ли глупо с ее стороны говорить ему, что родителей нет дома? Поблизости, кажется, никого не было, кроме них троих, а один из них демонстрировал повышенный интерес к маленьким девочкам.
– Я смогу зайти через боковую дверь, но для этого мне придется выбить стекло, – сказал он. – Впрочем, я смогу завтра вставить вам новое. Мне просто понадобится взять новое стекло.
Щекой Жаннин почувствовала, как ото лба Софи поднимается жар.
– Да, пожалуйста, если вам не сложно, – попросила она.
Он опять пошел за угол дома. Вскоре они услышали резкий звук бьющегося стекла, за которым послышался звон ударившихся о линолеум в кухне осколков. Спустя мгновение входная дверь открылась и Лукас появился на пороге.
– Дело сделано, – сказал он. – Входите, а я уберу стекло.
Жаннин помогла Софи встать на ноги, потом потянулась за ведром.
– Оставьте его, – бросил Лукас. – Я займусь им позже.
– О нет, я не хочу, чтобы вам пришлось…
– Оставьте его, Жаннин, – повторил он. – Это не проблема. Помогите Софи.
Впервые он назвал ее по имени, и она подумала, что ей следовало бы рассердиться за такую фривольность. Но вместо этого она вдруг поняла, что ей нравится такая близость между ними. Ей захотелось, чтобы он еще раз произнес ее имя.
Она ввела Софи в дом.
– Я помогу тебе лечь в постель, – проговорила она, ведя ее по коридору.
Она взглянула на Лукаса, который пристально смотрел на Софи, но в этом взгляде было только беспокойство, ничего более. Ей следовало поблагодарить его и проводить до дверей, но ей почему-то не хотелось его отпускать.
– Не хотите ли немного лимонада или чая со льдом? – предложила она.
– Было бы здорово выпить просто немного холодной воды, – улыбнулся Лукас.
– В холодильнике стоит кувшин. Угощайтесь. Я вернусь через несколько минут.
Софи упала на свою раскладную кровать и моментально уснула. Жаннин посидела с ней немного. В вечернем свете веки Софи казались полупрозрачными; Жаннин практически видела сквозь них голубые глаза. Кожа на лице Софи, с веснушками на носу и на изможденных впадинах на щеках, тоже была полупрозрачной, как будто Софи постепенно становилась невидимой, таяла. И прежде чем уйти, Жаннин развернула легкое покрывало, лежавшее у изножья кровати, и прикрыла им дочь.
Она нашла Лукаса в кухне облокотившимся о старую, выложенную кафелем кораллового цвета стойку, со стаканом воды в руке.
– Я налил вам лимонада, – кивнул он в сторону стакана на столе.
– Спасибо.
На самом деле у нее не было настроения пить лимонад, но он вдруг показался ей очень вкусным, и она глотнула.
– У вас есть веник? – спросил он. – Мне нужно собрать разбитое стекло с пола. И я могу закрыть окно в двери картоном и скотчем, чтобы холод не проникал сюда.
Жаннин посмотрела на стекло на полу и на разбитое окно. Он и так уже достаточно сделал.
– Я уберу это позже, спасибо, – сказала она. – Давайте посидим в гостиной, пока вы допиваете воду.
Он прошел за ней в маленькую квадратную гостиную.
– Мне было интересно, как здесь все внутри, – произнес он, опускаясь на диван. – Это когда-то было жилищем рабов, не так ли?
Она кивнула, садясь в кожаное кресло.
– Да, двадцать человек жили здесь одновременно. Можете себе представить, каково это?
– Я читал немного об Эйр-Крик перед тем, как начал работать здесь, – сказал он. – Разве здесь, в коттедже, не появляется призрак?
– Не в коттедже, – ответила Жаннин. – Предполагается, что она в лесу, неподалеку, ищет свою маленькую девочку. Женщину звали Орла. Какой-то другой рабовладелец захотел, чтобы ее маленькая девочка работала на него, а Ангус Кэмпбелл, владелец Эйр-Крик, пообещал Орле, что не будет разбивать ее семью. Но однажды ночью девочка исчезла. Он, конечно, продал ее тому человеку, но сказал Орле, что понятия не имеет, что случилось с девочкой. Орла, по-видимому, сошла с ума тогда, говорила сама с собой и каждую ночь бродила по лесу в поисках своей дочери. Ее можно иногда там услышать, плачущую.
– Вы верите в эту историю?
– О, я верю, что все так и было, – сказала она. – Это исторический факт. Но я, конечно, не верю, что призрак Орлы бродит по лесу. Впрочем, я слышала звук, который приписывают ей; он действительно странный и жутковатый, но я все же уверена, что это просто опоссум или какое-нибудь другое ночное животное. Этот звук в основном можно услышать летом поздно вечером, когда пытаешься уснуть. Софи немного пугается, услышав его.
Лукас посмотрел на свою воду, болтая ее в стакане.
– Расскажите мне о Софи, – попросил он. – Ее болезнь… она очень серьезная, не так ли?
Это было скорее утверждением, нежели вопросом, и опять его голос был таким добрым, что она вдруг дала волю слезам, которые сдерживала ради Софи все утро. Он молчал, пока она плакала, опустив голову на руки. Наконец она подняла голову:
– Простите.
Он покачал головой:
– Не за что просить прощения.
Он смахнул травинку с голубого браслета на своем запястье.
– Вы можете об этом говорить? Вы можете рассказать мне, в чем ее проблема?
– Это почки. У нее редкая болезнь, которая так серьезно задевает только мальчиков, но она не пощадила и Софи. Патология развилась в ней, когда ей было три года, а сейчас все только ухудшается.
– Трансплантат помог бы?
– Я отдала ей свою почку, когда болезнь начала прогрессировать, но ее организм отверг ее.
Она кусала губу и смотрела в направлении кухни. Сквозь пустое отверстие в боковой двери она могла видеть теперь, как лес обступил коттедж со всех сторон.
– Она через столько прошла. Каждый вечер у нее диализ и…
– Брюшинный? – спросил он, удивив ее.
Большинство людей не знали, что диализ можно делать дома, используя мембрану в животе в качестве фильтра для крови.
– Да, – сказала она. – У нас есть аппарат тут, в спальне.
– И как у нее идут дела с таким лечением?
– Оно не помогает ей, – ответила она, и опять к горлу подступил комок. – Сегодня утром врач сказал мне, что они больше ничего не могут для нее сделать. Он сказал прямо, что, возможно, ей осталось жить менее года.
Лукас медленно покачал головой:
– Мне очень жаль, какая ужасная новость.
– Это была совсем не новость, – вздохнула Жаннин. – Лишь подтверждение того, что я знала; это должно было произойти, в случае если последний курс лечения, который она проходит, не изменит ход болезни. Теперь мне надо звонить ее отцу и сообщать об этом.
– Он очень близок с ней?
– Да. Он был гораздо лучшим отцом, чем мужем.
Она слегка улыбнулась, пожалев сразу, что критиковала Джо в присутствии этого незнакомца.
– Разве большинство болезней почек не наследственные? – спросил он.
– Некоторые из них да, но не все. Тот вид болезни, который у нее, обычно наследственный, но никто не болел этим в моей семье. Мы, на самом деле, мало знаем о корнях Джо, поскольку у него никогда не было связи с семьей его матери – она бросила его, когда он был еще маленьким. Его отец умер, но с его стороны ни у кого не было проблем с почками. – Она сделала глоток лимонада, но с трудом проглотила его, поэтому поставила стакан на стол. – Вообще-то я не думаю, что Софи унаследовала это.
– Почему вы так думаете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44