Эту телевизионную станцию нельзя было принимать во всей стране, но, разумеется, подобный запрет не действовал здесь. Его знание английского языка было недостаточным для перевода слов комментатора, которые появлялись на экране с быстротой, недоступной для него. На экране он видел Вашингтон, и телевизионная камера была установлена, по-видимому, на крыше здания CNN.Где она находилась на самом деле, Чанг не имел ни малейшего представления. Говорил чернокожий американец. Камера показывала его стоящим на вершине здания, микрофон в руке походил на чёрный пластиковый рожок мороженого. Он говорил очень быстро — настолько быстро, что Чанг понимал только одно слово из трех, — и смотрел куда-то слева от камеры широко раскрытыми испуганными глазами. Значит, он знает, что происходит там, не так ли? — подумал Чанг, затем у него промелькнула мысль — может быть, он увидит уничтожение американской столицы по американскому телевидению? Это, решил он, будет иметь какую-то ценность как развлечение.— Смотрите! — произнёс репортёр, и камера повернулась, показывая дымный след в небе… Что за чертовщина? — подумал Чанг. Затем ещё один дымный след… и ещё… теперь на лице репортёра было выражение настоящего страха.…Для сердца Чанга было приятно видеть такое выражение на лице американца, особенно чернокожего американского репортёра. Ещё одна из тех обезьян, которые причинили его стране столько неприятностей…Итак, теперь он увидит одного из них сгоревшим от невероятного жара атомного взрыва… но, может быть, нет. Камера и передатчик мгновенно сгорят тоже, не правда ли? Так что он увидит всего лишь вспышку пламени, наверно, и пустой экран телевизора заменит изображение здания штаб-квартиры CNN в Атланте…Ещё несколько дымных следов на небе. Ах да, это ракеты «земля-воздух»… могут ли такие ракеты перехватить ядерную боеголовку? Вряд ли, решил Чанг. Он посмотрел на часы. Движение секундной стрелки, казалось, решило дать возможность улитке выиграть соревнование на скорость, так медленно она перепрыгивала с одного деления на другое. Чанг чувствовал, что не может оторваться от изображения на экране телевизора с предвкушением, которое, он понимал, было извращённым. Но Америка была главным врагом его страны на протяжении стольких лет, разрушила два его лучших и так искусно задуманных плана — и теперь он видит её уничтожение с помощью одного из её собственных агентств, этого проклятого средства телевизионной демонстрации. И хотя Тан Деши утверждал, что американское телевидение не является органом американского правительства, разумеется, это неправда. Режим Райана в Вашингтоне должен иметь самые тесные отношения с этими лакеями, они так покорно следуют политике западных правительств…Ещё два дымных следа прочертили небо… камера следила за ними и… что это? Подобно метеору или прожектору самолёта, заходящего на посадку, яркий свет в небе — казалось, он застыл на месте — нет, он двигается, если только это не дрожь от страха в руках оператора, — о да, это потому, что дымные полосы, казалось, ищут его… Так что прощай, Вашингтон, — подумал Чанг Хан Сан. Возможно, для Китайской Народной Республики наступят тяжёлые времена, но у него будет удовольствие увидеть гибель…Но что это? Подобно взрывающемуся фейерверку в небе, град искр, направляющихся главным образом вниз… что это значит?..Через шестьдесят секунд все стало ясно. Вашингтон не будет стёрт с лица Земли. Какая жалость, — подумал Чанг, — особенно если принять во внимание то, какие наступят последствия… С этой мыслью он принял душ, оделся и поехал в здание Совета министров. * * * — Господи боже мой, — выдохнул Райан. Первоначальные эмоции примирения со смертью и восторга от неожиданного спасения теперь проходили. Эти чувства мало отличались от тех, которые следовали бы за автомобильной катастрофой. Сначала недоверие, затем спасительные действия, которые были скорее автоматическими, чем обдуманными, затем, когда опасность миновала, обратный удар возвращающегося страха. Ты начинаешь думать о том, что произошло и осталось позади, что едва не случилось, и страх после того, как ты понимаешь, что уцелел, переходит в дрожь. Райан вспомнил, как однажды Уинстон Черчилль заметил, что не существует ничего, сравнимого с бурной радостью, когда винтовочная пуля пролетела мимо, — «в тебя стреляли, но безрезультатно» — такова была точная цитата, которую запомнил президент. Если так, то у Уинстона Спенсера Черчилля текла, должно быть, ледяная вода в его кровеносной системе, или у него было поразительное самообладание, большее, чем у этого американского президента.— Ну что ж, надеюсь, что это была единственная баллистическая ракета, — заметил капитан Блэнди.— Будем надеяться, капитан. У нас кончились ракеты, — сказал главный старшина Лик, закуривая сигарету, в соответствии с амнистией, объявленной президентом.— Капитан, — сказал Райан, когда взял себя в руки, — каждый матрос, старшина и офицер на этом крейсере немедленно получает очередное воинское звание по приказу президента. Крейсеру «Геттисберг» как воинской единице объявляется Президентская благодарность с вручением почётной памятной эмблемы. Все это для начала, разумеется. Теперь, где радио? Я должен поговорить с «Никэпом».— Вот, сэр. — Матрос передал ему телефонную трубку, соединённую с приёмным устройством. — Канал связи открыт, сэр.— Робби?— Джек?— Ты все ещё вице-президент, — сказал «Фехтовальщик» «Томкэту».— Полагаю, что пока. Боже мой, Джек, какого дьявола ты выкинул такой фокус?— Сам не знаю. В тот момент это казалось правильной идеей. — Сейчас Джек сидел, держа телефонную трубку рукой и одновременно прижимая её плечом к щеке, чтобы она не упала на палубу. — Поступают какие-нибудь новости?— Из НОРАД сообщают, что в небе все чисто — из китайского гнёзда выпорхнула только одна птичка. Черт побери, у русских Москва по-прежнему окружена кольцами противоракетных батарей. Они, наверно, справились бы с этим лучше нас. — Джексон сделал паузу. — Мы вызываем Группу поиска в чрезвычайных атомных ситуациях из Арсенала в Рокки-Маунтин для очистки заражённых участков. Министерство обороны работает совместно с полицией округа Колумбия… Господи, Джек, это заставило нас всех поволноваться, понимаешь?— Да, у нас здесь тоже было достаточно напряжённо. И что теперь? — спросил президент.— Ты имеешь в виду Китай? Что-то говорит мне, что нужно загрузить бомбардировщики В-2 на Гуаме тяжёлыми бомбами и послать их на Пекин, однако полагаю, что мы зайдём слишком далеко.— Мне кажется, что нужно выступить с заявлением — я не уверен, с каким именно. Что ты собираешься делать?— Я поинтересовался. В соответствии с правилами, мы должны продолжать полет ещё четыре часа и лишь после этого вернуться в Эндрюз. То же самое относится к Кэти и детям. Может быть, ты захочешь позвонить им тоже.— Понял. О'кей, Робби, сиди спокойно в самолёте. Увидимся через несколько часов. Думаю, что заслужил пару стаканчиков.— Слышу тебя, приятель.— О'кей, президент Соединённых Штатов заканчивает связь. — Райан передал трубку матросу. — Капитан?— Да, господин президент?— Вся команда вашего корабля приглашается в Белый дом, прямо сейчас, на бесплатное угощение. Мне кажется, что все мы заслужили это.— Сэр, я не буду возражать против этого.— А те, кто останется на борту крейсера, если им хочется напиться, то я, как Верховный главнокомандующий, отменяю правила военно-морского флота на двадцать четыре часа.— Слушаюсь, сэр.— Чиф? — позвал Райан главного старшину.— Я здесь, сэр. — Лик передал президенту пачку сигарет и зажигалку. — У меня в шкафчике есть ещё, сэр.В этот момент в информационном центре появились двое мужчин в штатской одежде. Это были Хилтон и Малоуни из ночной смены Секретной службы.— Как вы, парни, сумели добраться сюда так быстро? — спросил Райан.— Андреа вызвала нас, сэр, — неужели случилось то, что мы думаем?— Да, и вашему президенту требуется бутылка и мягкое кресло, джентльмены.— На пирсе стоит автомобиль, сэр. Вы поедете с нами?— О'кей — капитан, найдите автобусы или ещё что-то и приезжайте в Белый дом прямо сейчас. Если вам понадобится запереть корабль и оставить его без единого человека на борту, я не возражаю. Свяжитесь с казармами морской пехоты на Восьмой улице и авеню «Ай», пусть пришлют охрану на крейсер, если вы считаете это необходимым.— Слушаюсь, господин президент. Мы скоро приедем. До того, как вы приедете, я, наверно, уже буду пьян, — подумал президент.Автомобиль, в котором приехали Хилтон и Малоуни, был одним из чёрных бронированных «Шеви Сабербан», которые следовали за президентом, куда бы он ни ездил. В нем они поехали прямо в Белый дом. Улицы внезапно заполнились людьми, которые просто стояли и смотрели вверх. Это показалось Райану странным.Боеголовки больше не было в небе, а те её осколки, которые валялись на земле, слишком опасны, чтобы к ним можно было прикоснуться. В любом случае возвращение в Белый дом прошло безо всяких происшествий, и Райан сразу спустился в ситуационный центр, где, к своему удивлению, оказался в одиночестве. Офицеры в военной форме из Военного центра Белого дома казались наполовину удивлёнными и наполовину потрясёнными. А непосредственное последствие усилий, направленных на то, чтобы вывезти из столицы всех высокопоставленных правительственных чиновников — операция носила официальное название «Продолжение деятельности правительства», — имело обратный результат. В настоящий момент правительство все ещё было разбросано примерно в двадцати вертолётах и одном Е-4В и совершенно неспособно координировать свою деятельность. Райан подумал о том, что чрезвычайная ситуация была скорее рассчитана на то, чтобы выдержать атомное нападение, чем чтобы избежать его, и в данный момент это казалось очень странным.По сути дела главный вопрос заключался сейчас в следующем: что делать дальше, черт побери? Райан не имел ни малейшего представления. Но тут зазвонил телефон, словно для того, чтобы помочь ему.— Президент Райан слушает.— Сэр, это генерал Дэн Лиггетт из Ударного командования в Омахе. Господин президент, мне кажется, что мы только что увернулись от крупнокалиберной пули.— Да, генерал, можно сказать и так.— Сэр, у вас есть распоряжения для нашего командования?— А какими могут быть эти распоряжения?— Видите ли, сэр, одним из вариантов может быть ответный удар, и…— А, вы считаете, раз им не удалось уничтожить нас атомным взрывом, мы должны воспользоваться возможностью и уничтожить их атомным взрывом по-настоящему?— Сэр, моя работа заключается в том, чтобы выдвигать предложения, а не обосновывать их, — сказал Лиггетт своему Верховному главнокомандующему.— Генерал, вам известно, где я находился во время нападения?— Так точно, сэр. Мужественный поступок, господин президент.— Так вот, сейчас я пытаюсь разобраться со своей неожиданно вернувшейся жизнью и не имею представления, как поступить в общей обстановке, какой бы она ни была, чёрт возьми. Часа через два мы, может быть, сможем подумать о чём-то, но в настоящее время у меня нет ни малейшего представления, как поступить дальше. Знаете, генерал, я даже не уверен, что мне захочется принимать какое-то решение. Таким образом, пока мы не делаем ничего. Это вам ясно, генерал?— Так точно, господин президент. Ударное командование не предпринимает никаких действий.— Я свяжусь с вами.— Джек? — раздался из дверей знакомый голос.— Арни, я не люблю пить в одиночку — за исключением тех случаев, когда рядом никого нет. Как ты относишься к тому, чтобы мы с тобой осушили бутылку чего-то? Скажи официанту, чтобы он принёс нам бутылку «Мидлтона», и, знаешь, пусть захватит стакан для себя.— Это верно, что ты пережидал нападение на корабле в военно-морской гавани?— Да, — кивнул Райан.— Почему?— Я не мог убежать из города, Арни. Не мог заставить себя укрыться в безопасном месте и оставить пару миллионов людей жариться на адском огне. Можешь назвать это смелым поступком, а можешь — глупым. Мне ясно одно — я не мог спастись таким образом.Ван Дамм обернулся в коридор и заказал виски кому-то, кого Джек не мог видеть, и затем повернулся обратно.— Я ужинал у себя дома в Джорджтауне, когда CNN объявила, что начинает срочную передачу. Решил, что вполне могу вернуться сюда — полагаю, просто не поверил, как следовало бы.— Да, в это трудно поверить. Думаю, что я должен спросить себя: а уж не было ли это моей ошибкой, когда я приказал послать туда группу коммандос. Почему люди всегда сильны задним умом, когда отдают распоряжения по таким важным проблемам?— Джек, мир полон людей, которые могут считать себя великими только в том случае, если делают других маленькими, и чем больше цель, тем лучше они чувствуют себя. А репортёры любят выслушивать их точки зрения, потому что получается интересная история, в которой говорится, что ты в чём-то ошибался. Средства массовой информации почти всегда предпочитают интересную историю правдивому повествованию. Такова природа дела, которым они занимаются.— Знаешь, это несправедливо, — заметил Райан, когда старший дворецкий вошёл с серебряным подносом, на котором стояла бутылка ирландского виски и три стакана, в которые уже был положен лёд. — Чарли, налей и себе, — сказал ему президент.— Господин президент, мне не положено.— Сегодня правила меняются, господин Пембертон. Если вы слишком напьётесь и не сможете сами ехать домой, я распоряжусь, чтобы вас отвёз один из агентов Секретной службы. Я когда-нибудь говорил вам, Чарли, какой вы хороший человек? Мои дети обожают вас.Чарльз Пембертон, сын и внук официантов, обслуживающих Белый дом, налил три стакана, маленький для себя, и вручил их с грацией нейрохирурга.— Садитесь, Чарли, и расслабьтесь. У меня есть к вам вопрос.— Да, господин президент?— Где вы были, когда над нами нависла опасность? Куда пошли, когда ядерная бомба падала на Вашингтон?— Я не пошёл в убежище под Восточным крылом, решив, что там должны поместиться женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179