Уборщики подбирали всякий мусор, начиная от обёрток конфет и пустых сигаретных пачек до разных бумаг. Последние попадали в специальные мешки и потом сжигались. Люди, занимающиеся уборкой, не были особенно умными, но им приходилось подвергнуться особой проверке и затем выслушивать лекции о безопасности, в которых особое внимание обращалось на наказание в случае нарушения правил. Им не разрешалось обсуждать свою работу ни с кем, даже с членами семьи, и тем более не говорить о том, что они видели в мусорных корзинах.По сути дела, они не думали о своей работе — мысли или идеи членов Политбюро интересовали их меньше, чем прогноз погоды. Они даже редко видели министров, чьи кабинеты они убирали, и ни один из них ни разу не разговаривал с ними. Они старались казаться невидимыми в тех редких случаях, когда видели этих божественных людей, правивших их страной. Может быть, делали покорный поклон, на который им не отвечали, потому что они были просто мебелью, чернорабочими, исполнявшими работу крестьян, поскольку, подобно крестьянам, они больше ни на что не годились.Крестьяне знали, что такое компьютеры, но эти машины были не для подобных им людишек, и уборщики понимали это.Так что, когда один из компьютеров заработал, когда уборщик находился в кабинете, он не обратил на это никакого внимания. Правда, ему показалось странным, что от компьютера доносилось жужжание, хотя экран оставался тёмным, но почему это происходило, было тайной для него, и ему никогда не приходило в голову осмелеть и коснуться таинственного прибора. Он никогда даже не смахивал пыль с клавиатуры — нет, он избегал прикосновения к ней.Так что, когда он услышал жужжание, которое продолжалось несколько секунд и потом прекратилось, он не обратил на это внимания. * * * Мэри-Пэт Фоули открыла глаза, когда солнце осветило кабинет её мужа, и недовольно протёрла глаза. Она посмотрела на часы. Половина восьмого. Обычно она вставала задолго до этого — зато редко ложилась спать так поздно, в четыре часа ночи. Трех часов сна, наверно, хватит. Она встала и пошла в личный туалет Эда, такой же, как у неё. Как и у неё, там был душ. Она быстро воспользовалась туалетом и ограничилась тем, что плеснула в лицо холодной водой. Затем Мэри-Пэт посмотрела в зеркало и поморщилась, увидев своё отражение.Заместитель директора Центрального разведывательного управления по оперативной работе потрясла головой, потом всем телом, чтобы заставить кровь быстрее двигаться, и надела блузку. Наконец она тронула мужа за плечо.— Вылезай из норы, зайчик, пока тебя не поймали лисицы.— Мы все ещё воюем? — спросил директор ЦРУ, не открывая глаз.— Наверно. Я ещё не проверяла. — Она потянулась и сунула ноги в туфли. — Пойду проверю свою электронную почту.— О'кей. Я позвоню вниз и закажу завтрак, — сказал ей Эд.— Овсянка. Никаких яиц. Твой холестерин и так слишком высок, — заметила Мэри-Пэт.— Хорошо, детка, — пробормотал он, примиряясь с неизбежным.— Ты хороший милый зайчик. — Она поцеловала его и вышла из кабинета.Эд Фоули зашёл в туалет, затем сел за письменный стол и поднял телефонную трубку, чтобы позвонить в кухню. — Кофе. Тосты. Омлет из трех яиц, бекон и жареную картошку. — Холестерин или нет, ему нужно заставить своё тело работать. * * * — Вам пришла почта, — произнёс механический голос.— Отлично, — выдохнула заместитель директора ЦРУ по оперативной работе. Она занесла сообщение в память компьютера, затем последовали обычные процедуры сохранения и печатания, только на этот раз она делала все это медленно и тщательно, потому что чувствовала себя этим утром усталой и боялась допустить ошибку. Так она поступала, когда стала матерью своего первого ребёнка. Вот почему она потратила четыре минуты вместо обычных двух. Наконец, у неё в руках оказался печатный экземпляр последнего донесения агента «ЗОРГЕ» от агента «Певчая птичка». Шесть страниц относительно небольших идеограмм. Затем она подняла телефонную трубку и нажала на кнопку быстрого набора телефонного номера доктора Сиэрса.— Да?— Это Фоули. Мы получили новое донесение.— Иду.Она успела сварить кофе до того, как он пришёл, и вкус, если не воздействие кофеина, помог ей заново взглянуть на мир.— Рано пришли на работу? — спросила она.— Вообще-то я остался спать здесь этой ночью. Нам нужно улучшить набор кинофильмов для кабельного телевидения, — сказал он, надеясь немного облегчить начавшийся день. Взгляд в её глаза дал ему понять, насколько успешной была его попытка.— Вот. — Она передала ему пачку листов. — Кофе?— Да, спасибо. — Его глаза не отрывались от первой страницы, когда рука протянулась за пластмассовым стаканчиком кофе. — Сегодня содержание весьма интересное.— Вот как?— Да, это отчёт Фанга о дискуссии на заседании Политбюро о ходе войны… они пытаются проанализировать наши действия… да, именно этого я и ожидал…— Говорите со мной, доктор Сиэрс, — приказала Мэри-Пэт.— Вам придётся пригласить для изучения этого материала Джорджа Вивёра, но он вам скажет, что они переносят свои собственные политические взгляды на нас, и в особенности на президента Райана… да, они утверждают, что мы не наносим им чувствительных ударов по политическим причинам, они считают, что мы не хотим слишком уж раздразнить их… — Сиэрс сделал огромный глоток кофе. — Это очень интересный материал. Он говорит нам, о чём думает их политическое руководство. И то, что они думают, мало соответствует действительности. — Сиэрс поднял голову. — Они не понимают нас гораздо больше, чем мы не понимаем их, господин директор, даже на этом уровне. Они полагают, что действия президента Райана мотивируются чисто политическими соображениями. Чанг говорит, что Райан не принимает серьёзных мер против них для того, чтобы мы могли снова начать деловые отношения с ними после того, как, добившись своего, они возьмут под окончательный контроль русские нефтяные и золотые месторождения.— Как относительно их продвижения в глубь России?— Они говорят — точнее, говорит маршал Луо, — что наступление идёт в соответствии с планом, что они удивлены отсутствием сопротивления со стороны русских и что они также удивлены тем, что мы не наносим удары по целям, находящимся на китайской территории.— Это потому, что у нас пока нет бомб. Я сама узнала об этом совсем недавно. Нам приходится доставлять бомбы по воздуху, чтобы затем сбрасывать их.— Да? Ну что ж, они ещё не знают этого. По их мнению, это намеренная сдержанность с нашей стороны.— О'кей, сделайте перевод. Когда приедет Вивёр?— Обычно он приезжает в половине девятого.— Обсудите это с ним, как только он приедет.— Обязательно. — Сиэрс вышел из кабинета. * * * … — Ну что, ляжем спать? — спросил Александров.— Было бы неплохо, товарищ капитан, — ответил Буйков. Он смотрел на китайцев в бинокль. Два разведывательных бронетранспортёра стояли рядом, что обычно случалось лишь тогда, когда китайцы ложились спать. Обоих удивило, что они ограничивают свою активность светлым временем дня, но для русских наблюдателей это было неплохо, потому что даже солдаты нуждаются в сне. Русские подумали, что солдаты нуждаются в сне даже больше обычных людей. Стресс и необходимость постоянно следить за врагами их страны — причём делать это на своей территории — сказывались на обоих.Поведение китайцев было обдуманным, но предсказуемым. Два разведывательных бронетранспортёра становились рядом. Остальные ставились в стороне, но один обязательно в трехстах метрах сзади, чтобы прикрыть тыл. Экипаж каждого бронетранспортёра оставался вместе, как единая группа. Каждый экипаж зажигал маленькую керосиновую лампу, чтобы разогреть рис — наверно, рис, думали русские.Затем они располагались на четыре или пять часов сна, пробуждались ранним утром, готовили завтрак и двигались вперёд ещё до рассвета. Если бы они не были врагами, их подготовка и строгая дисциплина могли бы вызвать восхищение. Вместо этого Буйкова не оставляла мысль, что было бы неплохо примчаться на двух или трех своих разведывательных бронетранспортёрах к завоевателям и уничтожить их гусеничные машины огнём из скорострельных 30-миллиметровых пушек. Но Александров не позволит этого. Всегда можно положиться на офицеров, чтобы они не давали сержантам возможности сделать то, что им так хочется.Капитан и его сержант вернулись на север к своему бронетранспортёру, оставив трех солдат наблюдать за «гостями», как называл их Александров.— Как чувствуешь себя, сержант? — спросил офицер тихим голосом.— Неплохо бы поспать. — Буйков оглянулся. Теперь между ними и чинками пролегала возвышенность вдобавок к деревьям. Он закурил и глубоко затянулся сигаретным дымом. — Это более тяжёлая работа, чем я ожидал.— Почему ты так думаешь?— Видите ли, товарищ капитан, я всегда думал, что наша задача заключается в том, чтобы убивать врагов. Нянчиться с ними намного труднее.— Это верно, Борис Евгеньевич, но не забудь, что если мы будем хорошо исполнять порученное нам задание, то наша дивизия убьёт не одного и не двух.— Да, товарищ капитан, но мы вроде как фотографируем волка, вместо того чтобы прикончить его.— Люди, которые снимают хорошие фильмы о жизни дикой природы, выигрывают премии, сержант.«У капитана странная привычка, — подумал Буйков, — он всегда пытается разъяснить что-то. Словно он старался быть учителем, а не офицером».— Что у нас на ужин?— Тушёнка и чёрный хлеб, товарищ капитан. Есть даже немного масла. Но нет водки, — печально добавил сержант.— Когда все это кончится, я позволю вам напиться, Борис Евгеньевич, — пообещал Александров.— Если мы доживём до этого, я провозглашу тост за ваше здоровье.Бронетранспортёр стоял на том же месте, где они оставили его, и экипаж накрыл его маскировочной сеткой. Зато достоинством этого офицера является то, — подумал Буйков, — что он даёт возможность своим людям выполнять порученные им обязанности без крика и жалоб. Дед говорил о таком же чувстве настоящей товарищеской солидарности, когда рассказывал свои бесконечные истории о том, как громили немцев по пути к Вене, в точности как в военных кинофильмах, — вспомнил сержант.Чёрный хлеб, завёрнутый в пластик, оказался вкусным, а тушёнка, разогретая на их собственной маленькой керосиновой печке, была совсем неплохой. По крайней мере, собаки ели бы её с удовольствием. К тому времени, когда они кончили ужинать, появился сержант Гречко. Он был командиром бронетранспортёра №3 и нёс…— Неужели это то, о чём я думаю? — спросил Буйков. — Юрий Андреевич, а ведь ты настоящий товарищ!Это была пол-литровая бутылка водки, самая дешёвая «ВОДКА», как её называли, запечатанная «бескозыркой» — после того, как её срывали, закрыть снова бутылку было уже нельзя.— Кому пришла в голову эта мысль? — потребовал ответа капитан.— Товарищ капитан, сейчас холодная ночь, а мы русские солдаты, и нам нужно что-то, чтобы согреться и расслабиться, — объяснил Гречко. — Это единственная бутылка во всем подразделении, и, по-моему, глоток нам не повредит, — высказал разумную мысль Гречко.— Ну, ладно. — Александров протянул свою алюминиевую кружку и получил примерно шестьдесят граммов. Он подождал, когда весь экипаж получит свою порцию, и увидел, что бутылка опустела. Они дружно выпили, и действительно, это пришлось по вкусу русским солдатам, исполняющим в сибирском лесу свой долг ради матери-родины.— Завтра нам нужно пополнить баки, — сказал Гречко.— Автозаправщик будет ждать нас в сорока километрах к северу, у сгоревшей мельницы. Мы поедем туда по одному и будем надеяться, что наши китайские друзья не окажутся излишне амбициозны в своём продвижении. * * * — Это, должно быть, ваш капитан Александров, — сказал майор Таккер. — Тысяча четыреста метров от ближайшего китайского бронетранспортёра. Очень близко, — заметил американец.— Он хороший парень и отличный офицер, — сказал Алиев. — Только что докладывал обстановку. Китайцы выполняют порученное им задание с поразительной точностью. А где сама армия?— В двадцати пяти милях позади передового дозора — или в сорока километрах, по-вашему. Они тоже останавливаются на ночь, но даже разжигают костры, словно хотят показать нам, где находятся. — Таккер подвигал мышкой и нашёл лагерь китайской армии. Сейчас дисплей был зелёного цвета. Китайские бронированные машины светились ярким светом, особенно машинные отделения, все ещё раскалённые от дневной работы.— Удивительно! — произнёс Алиев, не скрывая искреннего изумления.— В конце 1970-х годов мы решили, что будем наблюдать за противником и ночью, когда больше никто не может. Потребовалось некоторое время, чтобы разработать соответствующую технологию, но теперь, клянусь господом богом, она работает превосходно. Все, что нам нужно сейчас, это несколько «умных поросят».— Что?— Вы увидите их, полковник. Обязательно увидите, — пообещал Таккер. Наилучшее изображение поступало от «Грейс Келли», снабжённой лазерным целеуказателем, летящей сейчас на высоте 62 тысячи футов и смотрящей вниз своими камерами ночного видения. Под управлением Таккера беспилотный самолёт-разведчик продолжал полет на юг, завершая облёт китайских частей, продвигающихся в Сибирь. Сейчас на реке Амур было шестнадцать мостов, но самым уязвимым местом был Харбин, дальше к югу, на китайской территории. Там находилось множество железнодорожных мостов между Харбином и Бейаном, конечной станцией железнодорожной линии жизни Народно-освободительной армии Китая. «Грейс Келли» видела огромное количество поездов, главным образом с дизельными локомотивами впереди, но было и немало старых паровозов, работающих на каменном угле. Их вывели из резерва для того, чтобы непрерывно доставлять на север оружие и снаряжение. Наибольший интерес вызывали недавно построенные поворотные круги, где цистерны разгружали что-то, скорее всего дизельное горючее, в какой-то трубопровод, над которым напряжённо работали китайские инженеры, продвигая его на север. Это они скопировали у Америки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179