Трент снова уселся за работу. Временами, когда он в задумчивости приостанавливался, его авторучка начинала следовать барабанному ритму. Судя по всему, этот диск был одним из самых его любимых. Пока день тянулся дальше, я то засыпала, то опять просыпалась, умиротворенная мягким рокотом барабанов и музыкальными шепотками. Периодические телефонные звонки заставляли приятный голос Трента мелодично опускаться и – подниматься. Получался предельно успокоительный звук. Я в/друг поняла, что с нетерпением ожидаю очередного телефонного звонка, лишь бы снова его услышать.
Наконец какой-то шум-гам в коридоре резко меня пробудил.
– Я сам знаю, где кабинет, – прогудел излишне самоуверенный голос, напоминая мне манеры самых надменных профессоров.
Последовал едва слышный упрек от Сары Джейн, и Трент встретил мой вопросительный взгляд.
– Будь оно все проклято, – пробормотал он, и в уголках его выразительных глаз собрались недовольные морщинки. – Я же сказал ему прислать кого-нибудь из своих сотрудников. – Затем Трент с необычной для него поспешностью принялся рыться в ящике стола. От этого грохота я окончательно проснулась и заморгала, спешно проясняя зрение. Трент тем временем направил пульт на проигрыватель. Свирели и барабаны умолкли. Затем он со смиренным видом швырнул пульт в ящик стола. Не будь я уверена в обратном, я бы подумала, что Тренту нравится проводить свой рабочий день в компании, так сказать, существа, перед которым ему не требовалось прикидываться кем угодно, кроме самого себя. Кем бы он ни был. К примеру, от его гнева на Фрэнсиса мой страхомер аж зашкалило.
Сара Джейн тактично постучала, затем вошла.
– Здесь мистер Фарис, мистер Каламак. Он хочет вас видеть.
Трент медленно перевел дух. Вид у него было недовольный.
– Давайте его сюда.
– Слушаюсь, сэр. – Оставив дверь открытой, Сара Джейн защелкала каблучками обратно в коридор. Вскоре она вернулась в сопровождении грузного мужчины в темно-сером лабораторном халате. Рядом с миниатюрной женщиной мужчина смотрелся сущим колоссом. Тревожно щуря глаза, Сара Джейн вышла из кабинета.
– Не сказал бы, что мне нравится ваша новая секретарша, – проворчал Фарис, когда дверь закрылась. – Сара ее зовут?
Трент встал из-за стола и протянул грузному мужчине руку. Его отвращение было надежно спрятано под совершенно искренней на вид улыбкой.
– Добрый день, Фарис. Спасибо, что так скоро пришли. Дело совершенно незначительное. Один из ваших сотрудников вполне бы подошел. Надеюсь, я не слишком помешал вашим исследованиям?
– Совсем не помешали. Я всегда рад на солнце выбраться. – Здоровяк пыхтел, как ключиком заведенный.
Затем Фарис с такой силой сжал укусы, которыми я вчера наградила Каламака, что улыбка Трента застыла у него на физиономии. Дальше тяжеленный мужчина так уверенно вклинился в кресло напротив стола Трента, как будто это была его личная собственность. Когда он задрал лодыжку на колено, полы лабораторного халата разошлись, демонстрируя просторные слаксы и блестящие ботинки. На отвороте халата бросалось в глаза темное пятно. От Фариса веяло запахом какого-то дезинфицирующего средства, который почти скрывал аромат красного дерева. Старые оспины испещряли кожу у него на щеках и мясистых ладонях.
Вернувшись к себе за стол, Трент откинулся на спинку кресла, пряча перевязанную ладонь под здоровой. Последовала безмолвная пауза.
– Итак, что вам нужно? – наконец пророкотал Фарис.
Мне показалось, что по лицу Трента пробежала вспышка досады.
– Вы, как обычно, прямы, – сказал он. – Можете ли вы мне что-то об этом сказать?
Трент указал на меня, и я затаила дыхание. Невзирая на по-прежнему досаждающую мне болезненную скованность, я в темпе залезла в свой домик. Фарис со стоном выбрался из кресла, и острый запах красного дерева буквально обрушился на меня, когда он подошел ближе.
– Так-так, – сказал он. – Ну ты и дурочка.
Я раздраженно заглянула в его темные глаза, почти затерянные среди кожистых складок. Трент обошел вокруг стола и присел на него спереди.
– Знаете ее? – спросил он.
– Лично? Нет. – Толстым пальцем Фарис слегка щелкнул по прутьям моей клетки.
– Полегче! – крикнула я из своего домика. – Вы тут меня уже до предела достали.
– Заткнись, ты, – презрительно отозвался Фарис. – Она ведьма, – продолжил он затем с таким видом, как будто меня вообще не существовало. – Просто держите ее подальше от вашего аквариума с морской водой, и она не сможет трансформироваться обратно. Это очень мощный заговор. У нее должна быть поддержка крупной организации, ибо только организация может себе такое позволить. А еще она дурочка.
Последнее имело ко мне слишком уж прямое отношение, и я с трудом удержалась от того, чтобы швырнуть в хама шариком «вискаса».
– Это еще почему? – Трент пошел порыться в нижнем ящике своего стола. Слышалось позвякивание свинцового хрусталя, пока он наливал две рюмки того сорокалетнего виски.
– Трансформация– сложное искусство. Приходится пользоваться скорее зельями, чем амулетами, а это означает, что вы готовите целое варево всего для одной оказии. Все остатки выбрасываются. Очень дорого. Одно лишь приготовление зелья стоит целого жалованья вашего библиотекаря. А если продать заговор, вам хватит для персонала небольшой конторы по страхованию ответственности.
– Сложно, говорите? – Трент вручил Фарису рюмку. – А вы смогли бы сделать такой заговор?
– Если бы у меня был рецепт, – ответил здоровяк, раздувая могучую грудь. Его гордости явно был нанесен урон. – Он очень старый. Пожалуй, еще допромышленный. Я не могу понять, кто сделал этот заговор. – Глубоко втягивая в себя воздух, он наклонился поближе к клетке. – К счастью для того ведьмака. Иначе я мог бы лишить его всей библиотеки.
«Этот разговор, – подумала я, – уже становится весьма интересен».
– Значит, вы не считаете, что она сама его сделала? – спросил Трент. Затем он снова присел на краешек стола, выглядя невероятно стройным и подтянутым рядом с Фарисом.
Грузный мужчина отрицательно помотал головой и снова уселся в кресло. Рюмки виски в его толстой лапище было почти не видно.
– Жизнью могу поклясться. Нельзя быть такой умной, чтобы компетентно сработать подобный заговор, и в то же время такой тупой, чтобы дать себя поймать. Полная чушь.
– Возможно, она была слишком нетерпелива, – предположил Трент, и Фарис громко расхохотался. Я аж подскочила в своем домике, закрывая лапками уши.
– Ну да, – выдохнул Фарис между приступами дурацкого гогота. – Точно. Она была слишком нетерпелива. Мне это нравится.
Мне показалось, что обычный светский лоск Трента стал предельно тонким, когда он вернулся к себе за стол и отставил в сторону рюмку виски, к которой так и не притронулся.
– Так кто она такая? – спросил Фарис, подаваясь вперед и изображая пародию на заговорщика. – Ревностная газетчица, пытающаяся раздобыть материал для статьи всей своей жизни?
– Нет ли какого-нибудь заговора, который позволил бы мне ее понимать? – спросил Трент, игнорируя вопрос Фариса. – А то она только пищит да фырчит.
Фарис хмыкнул, подаваясь еще дальше вперед и ставя пустую рюмку та стол в молчаливом требовании повтора.
– Нет. У грызунов отсутствуют голосовые связки. А как долго вы планируете ее держать?
Трент снова взял свою рюмку и принялся ее крутить. Его молчание наводило меня на тревожные мысли. Фарис лукаво ухмыльнулся.
– Ну-ну, Трент, скажите. Что там варится в вашем подленьком умишке?
Стул Трента испустил громкий скрип, когда он подался вперед над столом.
– Знаете, Фарис, если бы я так отчаянно не нуждался в ваших талантах, я бы приказал вас высечь. Прямо у вас в лаборатории. На глазах у всех ваших сотрудников.
Здоровяк ухмыльнулся, отчего складки у него на физиономии слепились одна с другой.
– Не сомневаюсь.
Трент убрал бутылку в стол.
– Я могу включить ее в пятничный турнир. Фарис вздрогнул.
– В городской турнир? – негромко сказал он. – Видел я один такой. Схватки продолжаются до тех пор, пока один из противников не загнется.
– Я тоже об этом слышал.
Страх притянул меня к проволочной сетке.
– Эй, погодите минутку, – запищала я. – В каком это смысле «загнется»? Может здесь кто-нибудь с норкой поговорить?
Я швырнула в Трента шариком «вискаса». Шарик пролетел пару футов по дуге, после чего упал на ковер. Тогда я сделала вторую попытку. Однако на сей раз я не стала швырять шарик, а попробовала по-футбольному его кикнуть. Вышло гораздо удачнее. Шарик с громким стуком ударился о заднюю сторону Трентовского стола и отскочил на ковер.
– Чтоб тебя Поворот побрал, Трент! – заорала я. – Поговори со мной.
Трент встретил мой пристальный взгляд, и брови его недоуменно приподнялись.
– Ясное дело, я про крысиные бои.
Мое сердце глухо заколотилось. Похолодев, я осела на ляжки. Крысиные бои. Нелегальщина. Задние помещения кабаков. Слухи. Схватки не на жизнь, а на смерть. Меня поставят на ринг– а дальше либо я убью крысу, либо она меня.
Я обалдело сидела, положив белые пушистые лапки на проволочную сетку своей клетки. Прежде всего я чувствовала, что меня предали. Фарису явно стало не по себе.
– Вы это не всерьез, – прошептал он, и его жирные щеки побелели. – Вы правда хотите выпустить ее на ринг? Нет, вы не можете это сделать!
– Это еще почему?
Желваки Фариса так и перекатывались, пока он подыскивал слова.
– Потому что она не животное! – наконец воскликнул он. – Она там и трех минут не продержится. Крысы ее в клочья порвут.
Трент безразлично пожал плечами. Но я точно знала, что это безразличие было поддельным.
– Выживание – ее проблема, не моя. – Трент снова нацепил себе на нос очки в проволочной оправе и склонился над документами. – Удачного вам дня, Фарис.
– Каламак, вы слишком далеко заходите. Даже вы не превыше закона.
Как только Фарис это сказал, мы с ним мгновенно поняли, что он допустил ошибку. Трент медленно поднял пристальный взгляд. И принялся молча изучать Фариса поверх своих очков. А затем подался вперед, упираясь локтями в разнообразную документацию. Затаин дыхание, я ждала, и моя шерстка от напряжения встала дыбом.
– Как поживает ваша младшая дочь, Фарис? – спокойно осведомился Трент. Его прекрасный голос неспособен был скрыть всю омерзительность вопроса.
Лицо здоровяка стало пепельно-серым.
– С ней все хорошо, – прошептал он. Вся грубая самоуверенность Фариса как по волшебству испарилась. Теперь в кресле сидел всего лишь до смерти перепуганный толстяк.
– Сколько ей лет? Пятнадцать? – Трент откинулся на спинку кресла, положил свои очки рядом с блоком ввода-вывода и сплел длинные пальцы на животе. – Прекрасный возраст. Она хочет стать океанографом, не так ли? Общаться с дельфинами?
– Да. – Ответ Фариса был едва слышен.
– Просто не могу вам передать, как я рад тому, что терапия ее рака костей дала свои результаты.
Я посмотрела на ту часть Трентовского стола, где хранились инкриминирующие дискеты. Затем мой взгляд переметнулся на Фариса, который с неким новым пониманием запахивал свой лабораторный халат. Холод буквально меня пронизал, и я пристально воззрилась на Трента. Он не просто заправлял торговлей биолекарствами, он их производил. Не знаю, что меня больше напугало – то, что Трент игрался с той же самой технологией, которая стерла с лица Земли половину человечества, или то, что он шантажировал ею людей, угрожая их родным и близким. Он был так мил, так очарователен, так чертовски приятен, так дьявольски уверен в себе. Как могла подобная гнусность уживаться с такой невероятной привлекательностью?
Трент улыбнулся.
– Ее ремиссия длится уже пять лет. Хороших врачей, которые пожелали бы экспериментировать с незаконными технологиями, очень сложно найти. И они очень дорого стоят.
Фарис с трудом сглотнул.
– Да… сэр.
Вопросительно изогнув брови, Трент сверлил его глазами.
– Удачного вам дня… Фарис.
– Гнида, – прошипела я, пусть даже никто не уделял мне никакого внимания. – Ты гнида, Трент! Дерьмо собачье!
Фарис неуверенно двинулся к двери. Я вся напряглась, почуяв внезапный вызов. Трент загнал его в угол. Здоровяку уже нечего было терять.
Трент, должно быть, тоже это почуял.
– Теперь вы собираетесь дать деру, не так ли? – сказал он, когда Фарис открыл дверь. В кабинет просочился гул конторской болтовни. – И знаете, что я вам этого не позволю.
Вид у Фариса стал совсем безнадежный. В диком изумлении я наблюдала за тем, как Трент развинчивает свою авторучку и засовывает в пустую трубочку какой-то странный пучок. Быстро дунув в другой конец трубочки, он выстрелил пучком в Фариса.
Глаза здоровяка широко распахнулись. Он сделал было шаг в сторону Трента, но затем схватился за горло, испуская негромкий хрип. Лицо Фариса стало набухать. Слишком потрясенная, чтобы бояться, я наблюдала за тем, как он падает на колени. Затем Фарис ухватился за нагрудный карман рубашки, лихорадочно там зашарил – и выронил на пол шприц. Развалившись на полу, здоровяк отчаянно тянулся к заветной трубочке.
Трент встал и вышел из-за стола. Лицо его ровным счетом ничего не выражало. Ударом ноги он выбил шприц из-под руки Фариса.
– Что ты с ним сделал? – пропищала я, наблюдая за тем, как Трент снова свинчивает свою авторучку. Фарис тем временем жутко багровел. Наконец, испустив последний громкий хрип, он умолк и застыл в неподвижности.
Сунув авторучку в карман, Трент переступил через Фариса и подошел к открытой двери.
– Сара Джейн! – позвал он. – Вызовите санитаров. С мистером Фарисом что-то неладно.
– Он умирает! – пискнула я. – Вот что с ним неладно! Ты убил его, гнида! Убил!
Поднялся гул встревоженной болтовни, когда все повыскакивали из своих кабинетов. Я узнала быстрые шаги Джонатана. Он резко остановился у порога, скроил недовольную гримасу при виде массивной туши Фариса, неподвижно лежащей на полу, затем хмуро и неодобрительно посмотрел на Трента.
Трент тем временем присел на корточки рядом с Фарисом, щупая его пульс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66