Сдается мне, Аркан жутко недоволен и мечтает от нас избавиться.
– Ну да, – кивнул Тормон. – Неясно, с какой стати, но он удумал, будто пропавший мальчик связан с убийством колдуна. Что за бред!
Серима присела рядом.
– Скорее парнишка столкнулся с истинным злодеем, и… – Ей расхотелось продолжать. – Послушай, но это ведь тоже бессмыслица! – тут же воскликнула леди. – Если преступник бежал, зачем ему лишняя обуза, к чему брать с собою Сколля? Погоди-ка, – вскинулась она. – Аркан утверждает, что помощник колдуна тоже исчез. Это правда?
– В общем, да. Но Дарка я знаю не хуже любого из горцев. Исключительно славный, честный молодой человек. Я ведь частенько наведывался в эти края и не упускал случая навестить Грима– старик обожал послушать новости, а с любимым учеником их было водой не разлить. Не всякий отец так неразлучен с единственным сыном. Дарк не поднял бы на него руку, в этом я убежден.
– Но кто же тогда? – задумалась леди. – Получается, оба юноши стали свидетелями злодейства, но где же тела? Проклятие! – Она с размаху стукнула кулаком по одеялу. – Мы ходим кругами, так ни до чего путного не додумаешься!
– Ясно одно: следует искать пропавших, – нахмурился Тормон. – Учитывая то, что ты рассказала, дело может сильно осложниться. Мне и так уже было непросто покидать Аннас нынешним утром. Теперь, когда ее мать… не с нами, я один отвечаю за дочку и не вправе рисковать головой. Но и
Сколль стал мне близок в эти черные дни. Нельзя же просто взять и забыть о нем! А вдруг парнишке нужна помощь?
Серима погрузилась в раздумья. Жизнь достаточно рано научила ее никогда не убегать от обязанностей. За время тяжких скитаний меж тиарондцами возникло некое родство. Помогать так помогать! – решилась она. Кроме того, Аркан в бешенстве и не утихомирится, пока не получит разгадку этой темной истории.
Сериме припомнилось, как тоскливо скакать ночью навстречу буре, как жутко спасаться бегством от кровожадных охотников, и с какой тоской она мечтала вернуться под защиту крепости. Кто бы мог подумать, что желанная передышка закончится, не успев начаться!
– Я потолкую с Кетейном, – выдохнула она. – Может, он согласится поехать со мной на поиски. А ты оставайся и позаботься о дочери, как подобает.
Гормон смотрел на собеседницу так, словно видел впервые в жизни. Мужчина молчал, но леди не могла не заметить облегчение, написанное на его лице.

– Знаешь, – заговорил он наконец, – я никогда не сомневался в твоей отваге. Такое ремесло, уж наверное, требовало каждый день принимать уйму жестких, даже отчаянных решений. И тебе как женщине приходилось вдвойне тяжело. Но я ни разу не слышал, что в этом сердце кроется столько великодушия и доброты. – Торговец широко улыбнулся. – Может, люди просто слепы?
– А может, и правы, – кисло откликнулась Серима, в глубине души растроганная его словами. – Впрочем, все мы изменились в этом последнем испытании на прочность. Взять хотя бы Пресвела. Кстати, куда он подевался? – вдруг замерла она. – Я полагала, наш пылкий любовник и шагу не ступит от Рохаллы, и что же?
– Думаю, красотка наконец-то отшила этого прилипалу, – пожал плечами Тормон.
– Что-то не верится. Рохалла никогда не заденет чужие чувства, даже ради собственного блага.
– Лучше б она избавилась от Пресвела, клянусь Мириалем, – проворчал торговец. – Не в обиду будь сказано, леди, он ведь твой друг и помощник. Но с парнем явно что-то не так, порой я вообще сомневаюсь, все ли у него в порядке с головой.
Серима вдруг ахнула и схватила собеседника за рукав:
– Постой-ка! Кто-нибудь видел моего слугу с той ночи, когда случилось убийство? Только не говори, что он тоже пропал!
Тормон широко округлил глаза.
– Ты же не думаешь… Не думаешь, что это он?
– Ка-ак?! Разумеется, нет! Пресвел мухи не обидит, уж я-то знаю. Да он и клинка от рукояти не отличит, а по словам вождя, Грима именно зарезали. И потом, сдался нашему молодчику дряхлый колдун, они даже не были знакомы! Я считаю, это кто-нибудь из горцев.
– И то верно, – уступил мужчина. – Послушать тебя – так все становится на свои места. Тем не менее за слугой твоим не мешало бы присматривать, на всякий случай. Найти бы его для начала.
– Папа, папа, мы принесли покушать!
Аннас влетела в комнату так неожиданно, что Серима даже подскочила.
Следом вошла Рохалла, сутулясь под тяжестью груженого подноса.
– Нужно сперва стучаться, – пожурила она девочку.
– Это еще зачем? – беззаботно откликнулась та.
Тормон принял у девушки ношу; Рохалла потянулась и расправила плечи.
– Простите, кажется, тут упоминали Пресвела? Так он внизу, я с ним только что столкнулась. – Она помрачнела. – Чудно он выглядит, доложу я вам. Дерганый какой-то. Может, стряслось что? Я спрашивала – отнекивается, мол, все в порядке.
Серима и торговец посмотрели друг на друга. Оба молчали, но думали об одном и том же.
«Святой Мириаль! Как же так? Пресвел – отличный парень. Он же не убийца! Или?..»

«Уверен, они уже догадались, что это я. Любой, кто посмотрит на меня, заглянет в глаза, увидит эти руки, державшие нож».
Пресвел утратил покой; спрятаться было негде – куда укроешься от собственных страхов, отравляющих каждую мысль! Опять и опять вспоминал он потрясенное лицо Грима, искаженное болью; дрожь клинка, вонзающегося в тело колдуна, и горячий фонтан брызнувшей крови.
Но даже несмотря на мучительную отчетливость подобных видений, слуга Серимы до сих пор не верил, что все случившееся – правда. Ему и прежде снились яркие, неотличимые от жизни кошмары – с кем не бывает, верно? Ну, вот и гибель старика – лишь сон, ничего более.
Но сердце кричало ему: лжешь!
«Святой Мириаль, я не хотел убивать! Чего бы я только ни дал, чтобы повернуть время вспять и загладить вину!»
И что теперь? Нож потерян: молодой человек обронил его в солому, когда бежал с конюшен без оглядки. Не возвращаться же назад за оружием! Это навлечет ненужные подозрения, да и просто глупо. Они уже обыскали место преступления. Клинок не могли не обнаружить. Значит, Аркану известно, что злодейство совершил кто-то из тиарондцев, прибывших с Тормоном.
Еще немного, и он возьмется допрашивать каждого!
До сих пор Пресвелу удавалось вести себя тихо; время от времени перемещаться, не привлекая особого внимания, из немноголюдных покоев в коридоры, где люди были слишком заняты, чтобы пялить глаза по сторонам. В конце концов передвижения завели его на плоскую крышу, продуваемую всеми ветрами. Поеживаясь от холода, молодой человек увидал с высоты, как возвращается леди Серима с всадниками, и его сердце бешено заколотилось. На какой-то краткий, безумный миг слуге захотелось броситься к хозяйке и признаться в содеянном. Она защитит, она всегда знает, что делать.
Но так ли это? С какой стати Сериме принимать его сторону? Разве не разошлись их дорожки, когда Пресвел до беспамятства увлекся Рохаллой, забыв о своих прямых обязанностях, а благородная леди связалась с этими дикарями, будто всю жизнь провела среди проклятых торфяников с племенем Аркана? В последние два-три дня пылкий дурак пренебрегал Серимой на каждом шагу, оказывая столь открытое непочтение, что гнев хозяйки стал бы заслуженной карой.
Бремя ужасной тайны оказалось невыносимым, однако с кем же его разделить? С ненаглядной Рохаллой? Еще чего! На нее тоже нельзя полагаться. Нет, лучше пойти к леди. Но она выдаст его горцам. Как же иначе? Ведь когда отыщется нож, подозрение падет на всю группу, в том числе и на возлюбленную. Так что же, сознаться во всем самому?
«Не могу. Нет! Они казнят меня. Это был несчастный случай, я не хотел, и сейчас отчаянно раскаиваюсь, но кто поверит? А если и поверят, кому будет дело до этого? Варвары жаждут лишь одного – расплаты! Невежественные дикари, где им знать, что такое снисхождение? Ну почему это стряслось именно со мной!»
Пресвела обуял приступ исступленной ярости. Зачем, ну зачем только обстоятельства вырвали его из привычной, безопасной, полной смысла жизни в родном городе, загнав в эту забытую Мириалем глушь? А этот дурень торговец, он тоже хорош: нашел, куда притащить их, в самое логово диких зверей! И Серима – да как она смеет общаться с этим быдлом на равных? Ну и, конечно, ненавистный Сколль! Дернуло же его волочиться за Рохаллой по пятам, точно влюбленная собачонка!
«Это мальчишка во всем виноват! Все они виноваты! Я здесь ни при чем! Я жертва, потому что очутился в неподходящий час в неподходящем месте!»
Нет, но Рохалла! Что, разве она чиста? Не надо было поощрять юнца пускать слюни! С виду такая целомудренная, просто ангел, а на самом деле такая же распутница, что и прежде. Забыла, из какой грязи Пресвел ее вытащил?
Внезапно его осенило. Еще есть надежда спастись. И отомстить за себя. Пусть не всем, хоть кому-то одному. Действовать следует быстро и ловко. Слуга Серимы непременно выпутается из этого кошмара. Доказательства состряпать недолго. И аккуратненько спихнуть вину на товарища. А то и нескольких.
Озябший Пресвел лучезарно улыбнулся небесам. Ответ найден. Дело за малым. Осталось решить, кто из них.

18
ВИФАНГ

Все утро Аморн притворялся перед самим собой, будто занят другими делами. Но рано или поздно все мысли возвращались к одному: к последнему сообщению Вауре. Никому не известный юноша проник сквозь магическую преграду, заодно выпустив на Гендиваль ак'загаров. Досадно, что и говорить, но не это главное. Ужаснее всего причина, побудившая молодого человека совершить недозволенный поступок. Грим мертв. Просто немыслимо.
«Хоть бы одну добрую весть получить для разнообразия! Я что, прошу слишком многого?»
Гибель старого товарища поразила архимага в самое сердце. Аморну вспомнились годы, проведенные в Каллисиоре под личиной Блейда, командира Мечей Божьих. В то время изгнанник изводился от нестерпимого одиночества. Он сам оградил себя от любой близости, чтобы ненароком не выдать тайны своего происхождения – это помешало бы воздвигнуть новый оплот власти в Тиаронде. Да, таково было его желание, но видит небо, отступник жестоко мучился! Заставляя попутно страдать окружающих… Никто не ведал, что под непробиваемой броней равнодушия и беспощадности таятся, ожидая своего часа, простые человеческие страсти.
Но вот отступник возвратился в Гендиваль, окунулся в забытое прошлое; теперь его окружали прежние друзья, и что же? Стальной щит стал давать трещины! Чувствуя себя нагим и предельно уязвимым, подобно крабу, вытащенному из панциря, Аморн как никогда нуждался в поддержке доброго соратника.
И тут судьба наносит ужасный удар. Лучше бы умер тот неизвестный юноша, а не Грим, шептало сердце, ослепленное горем.
«Сколько раз он просил у меня разрешения вернуться, а я все откладывал! Согласись я вовремя, товарищ остался бы в живых».
Удручало и то, как неприязненно они расстались. Угораздило же обоих поссориться из-за этого мальчишки-тиарондца. Грим заподозрил архимага в нечестных намерениях, тот вспылил. Тяжко терять друзей, не успев даже примириться, попросить прощения. Теперь уже ничего не исправить.
Аморну хватало здравого смысла осознать, как бесплодны и даже разрушительны эти горестные раздумья, и все же он с трудом удерживался от того, чтобы не впасть в бездну безнадежного уныния и жалости к себе. Не время горевать. Силы нужны ему для другого. Завесы неостановимо рушатся, судьбы целого мира в руках чародеев!
Отступник трудился, точно каторжный. В самом деле, он не покидал стен рабочего кабинета с прошлого утра – то есть с тех пор, как впервые вошел туда. Отправляя прочих соратников ко сну, сам он провел всю ночь над картами, сводками донесениями из иных земель. Задача стояла не из легких: выяснить, как может слабая, жалкая кучка чародеев противостоять бедствиям и крушению целой планеты.
Аморн все чаще думал о прежнем архимаге. Влияние Кергорна ощущалось повсюду. Многие беды не привели бы к столь плачевным последствиям, если бы не его преступное невмешательство.
«Держись, кентавр, не умирай! – злорадствовал отступник. – Ты еще увидишь, как сильно заблуждался, отказываясь прибегнуть к помощи древних знаний, не вместившихся в твой ограниченный умишко. Тебя и самого уже не было бы на свете, если б не целебные устройства, в использовании которых нуждались так многие, но в свое время получили отказ!»
В общем-то, Аморна вполне устраивало, что свергнутый архимаг еще жив. В будущем это вызовет определенные неудобства, но нынче отступнику даже на руку пустопорожние надежды сторонников прежнего курса. Чем бы дитя ни тешилось… К примеру, та же Сивильда наверняка уже попыталась бы свернуть самозванцу шею – а так сидит себе в лечебнице, ухаживает за мужем, все при деле.
К тому же чем глубже вникал новый архимаг в безумные несчастья, охватившие мир, тем отчетливей понимал Кергорна. Соблазн махнуть на все рукой, прикрываясь громкими речами о невмешательстве, и впрямь оказался велик. Лишь тренированная воля пресловутого лорда Блейда удерживала отступника за работой, да в придачу сознание ужасной цены, заплаченной за сбывшуюся мечту всей его жизни.
Хотя нет, имелось еще кое-что. Аморн боялся. В этих краях, где каждый первый умеет читать чужие мысли, как долго удастся ему сохранить тайну растревоженной совести? Ведь именно отступник невольно сделался причиной всех горестей, постигших землю.
Войдя в кабинет, отдохнувшие чародеи застали архимага в том же положении, как и покидали: изможденным, со слипающимися глазами, с лицом, осунувшимся от боли в ребрах и раненом предплечье, и непоколебимой решимостью продолжать работу. Правитель не поддавался ни на какие уговоры – даже грозному Маскулу не удалось выгнать его поспать. Тогда добарки Байлен и Кирре принесли прямо в комнату еду и некое средство, утоляющее боль, и стояли над душой, пока Аморн не проглотил все это у них на глазах.
Завтрак заметно подкрепил его, но спустя несколько часов архимаг начал клевать носом. Поймав себя на том, что он читает одну и ту же фразу в пятый или шестой раз, правитель решил «сдаться» («проявить здравый смысл», – уточнили заботливые сподвижники).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62