Снова, как и при первом взгляде на Эфемериду, его не отпускала мысль: что за великая тайна скрывается на этой вершине – столь сильная, чтобы привлекать души спящих всего мира. Бирн оказался на редкость крепким, особенно если учесть, что он действовал только одной рукой. Он часто падал, но не проронил ни слова жалобы, хотя каждый раз на его обнаженном торсе появлялись новые царапины и порезы. Он сосредоточился на самой верхней точке скалы, куда они поднимались. Словно приближение к тайне обезболивало его раны. Хови легко угнался бы за ним, но ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы осмотреть сверху окрестности. Джо-Бет не было видно, и он стал задаваться вопросом: а правильно ли он сделал, отправившись с Вирном. Путь становился все опаснее, подъем – круче, каменные мостики – уже. Под мостами зияли пропасти, на дне которых обычно виднелись камни, а иногда поблескивали беспокойные воды Субстанции.
Духов в воздухе было все меньше и меньше. Когда путники прошли по арочному мостку не шире доски для серфинга, огоньки стали пролетать прямо над их головами, и Хови разглядел, что внутри каждого огня таилась изогнутая линия, похожая на яркую змейку. Он подумал, что душа человека и есть змея, она может летать.
Это зрелище заставило его остановиться.
– Дальше я не пойду, – сказал он. Бирн взглянул на него.
– Почему?
– Лучше видно не будет.
Вид и вправду открывался широкий, и дальнейший подъем вряд ли дал бы увидеть больше. К тому же фигурки людей на берегу казались отсюда такими маленькими, что их едва можно было разглядеть. Еще несколько минут подъема – и он не сможет отличить Джо-Бет от кого-либо другого.
– Неужели тебе не хочется посмотреть, что там? – спросил Бирн.
– Хочется, – ответил Хови. – Но в другой раз.
Он знал, что это глупый ответ. Другого раза не будет.
– Тогда я пошел. – Бирн не стал тратить дыхания на прощания, пожелания и прочее. Он просто продолжил восхождение. По его телу струились пот и кровь, он шатался, но Хови знал, что отговаривать его идти дальше – пустая затея. Пустая и глупая. Какой бы жизнью он ни жил, а в ней явно не хватало милосердия, Бирн хватался за последнюю возможность прикоснуться к святости. Наверное, смерть будет неизбежным исходом этой гонки.
Хови вернулся к осмотру берега. Он пытался обнаружить хоть малейшее движение вдоль линии прибоя. Слева от него лежал участок пляжа, с которого они с Бирном начали свое путешествие. Кроме уже знакомой зачарованной компании выживших там никого не было. Чуть правее одиноко стояла женщина с «Силкшином». Рядом с ней о берег разбивались такие огромные волны, что они грозили смыть ее в море. Их рев достигал ушей Хови. Дальше была та часть берега, где он сам выбрался из волн.
Сердце Хови екнуло. Кто-то, спотыкаясь, шел по берегу на приличном расстоянии от моря. Даже издалека были видны светлые волосы. Это могла быть только Джо-Бет. После узнавания пришел страх за нее. Каждый шаг явно приносил ей страдания.
Хови начал спускаться тем же путем, что и поднимался. Кое-где на камнях краснела кровь Бирна. Наткнувшись на очередное кровавое пятно, он взглянул наверх, но там было темно и пусто. Последние души покинули дымящуюся башню и унесли с собой свет. Бирна нигде не было.
Когда Хови обернулся, тот стоял за его спиной, в двух-трех ярдах ниже по склону. Раны, что он успел заработать, когда они поднимались, были пустяком по сравнению с новой. Она шла от головы до бедра, открывая внутренности.
– Я упал, – сказал он просто.
– Прямо сюда? – Хови поражался тому, что Бирн стоит на ногах.
– Нет. Сюда я спустился по собственному желанию.
– Как это?
– Очень просто. Я теперь фантом.
– Кто?
– Дух. Призрак. Я думал, ты видел, как я упал.
– Нет.
– Это было долгое падение, но все кончилось хорошо. Наверное, никто прежде не умирал на Эфемериде. Это делает меня уникальным. Могу устанавливать свои правила. И я подумал, что должен помочь Хови. – Его прежняя одержимость сменилась спокойной уверенностью. – Тебе нужно спешить. Я вдруг многое понял, и у меня плохие новости.
– Что-то происходит, да?
– Иады, – сказал Бирн. – Они начали переправу через Субстанцию.
Слова, еще несколько минут назад неизвестные, уверенно звучали из его уст.
– Кто такие иады?
– Зло, какое не описать словами, – ответил Бирн. – Так что не буду тратить времени.
– Они направляются в Косм?
– Да. Но, может быть, тебе удастся успеть туда раньше.
– Как?
– Доверься морю. Оно хочет того же, что и ты.
– Чего именно?
– Чтобы ты вырвался отсюда, – сказал Бирн. – Так что иди. И торопись.
– Ладно.
Бирн отошел, чтобы пропустить Хови. Когда тот проходил мимо, Бирн взял ладонь Хови своей целой рукой.
– Ты должен узнать…
– Что?
– Что находится на горе. Это прекрасно.
– Стоит того, чтобы умереть?
– Сотни раз.
Он отпустил руку Хови.
– Я рад за тебя.
– Если Субстанция уцелеет, – сказал Бирн, – если ты уцелеешь, найди меня. Буду рад поговорить.
– Обязательно, – сказал Хови и направился вниз по склону быстро, как только мог.
Его спуск был то неуклюжим, то самоубийственным. Едва он оказался на расстоянии, как он решил, звука, как сразу стал звать Джо-Бет. Но его призыв остался без ответа. Светловолосая голова не повернулась к нему. Может, шум волн заглушил слова? Наконец он добрался до пляжа и побежал к ней.
– Джо-Бет! Это я! Джо-Бет!
На этот раз она услышала и взглянула на него. Уже в нескольких ярдов от девушки он увидел, почему она спотыкалась. Пораженный, он замедлил шаг едва осознавая, что делает. Субстанция поработала и над ней. Лицо, в которое он влюбился в закусочной Батрика, сплошь покрывали колючие наросты, спускавшиеся к шее и уродовавшие форму ее рук. Был момент, которого он так никогда и не смог до конца себе простить: он вдруг захотел, чтобы Джо-Бет не узнала его и он смог пройти мимо. Но она узнала, и голос, донесшийся из-под страшной маски, был тем самым голосом, говорившим ему «я люблю тебя». Теперь голос сказал:
– Хови… помоги мне.
Он протянул руки, и она упала в его объятия. Ее тело горело и содрогалось в рыданиях.
– Я думала, что никогда больше тебя не увижу, – всхлипывала она, касаясь руками его лица.
– Я бы тебя не бросил.
– Теперь мы сможем умереть вместе.
– А где Томми-Рэй?
– Он ушел, – ответил она.
– Нам нужно сделать то же самое, – сказал Хови. – Мы должны убраться с этого острова как можно скорее. Приближается нечто ужасное.
Она осмелилась взглянуть на него. Ее глаза, такие же голубые и ясные, как раньше, смотрели на него, как две жемчужины из грязи. Их вид заставил его крепче сжать ее в объятиях, словно он хотел доказать ей (и самому себе), что справился с потрясением. Хотя это было не так. От ее красоты у него когда-то перехватило дыхание. Теперь красота ушла Нужно игнорировать внешнее, чтобы вспомнить о Джо-Бет, которую он полюбил. Это было трудно.
Он перевел взгляд на море. Огромные волны внушали ужас.
– Мы должны вернуться в Субстанцию, – сказал он.
– Мы не можем! – ответила она. – Я не могу!
– У нас нет выбора. Это единственный путь назад.
– Она сделала это со мной, – сказала она. – Она изменила меня.
– Если мы не уйдем сейчас, – сказал Хови, – то не уйдем никогда. Мы останемся здесь и умрем.
– Может, так будет лучше, – ответила она.
– Почему? – сказал Хови. – Как смерть может быть лучше жизни?
– Море все равно нас убьет. И разделит.
– Нет, если мы доверимся ему. Отдадимся его воле. Он вспомнил свой путь сюда, когда он плыл на спине и рассматривал цветные огни. Если он думает, что обратный путь будет столь же приятным, это самообман. Субстанция перестала быть безмятежным морем снов. Но есть ли у них выбор?
– Мы можем остаться, – опять сказала Джо-Бет. – И умереть здесь вместе. Даже если мы вернемся…
Она разрыдалась снова.

– Даже если мы вернемся, я не смогу так жить, – сказала она.
– Хватит плакать, – велел Хови. – И хватит говорить о смерти. Мы возвращаемся в Гроув. Вместе. И если не ради нас самих, то чтобы предупредить людей.
– О чем?
– Что-то движется через Субстанцию. Это вторжение. Вот почему так разбушевалось море.
Небо над ними тоже пульсировало. В нем, как и в море, не осталось ни одного светящегося духа. Какими бы ценными ни были минуты пребывания на Эфемериде, все спящие отказались от путешествия и проснулись. Он позавидовал легкости их возвращения – просто выпрыгнули из кошмара и очнулись в собственной постели. В поту и, конечно, в ужасе, но дома. Легко и приятно. Не то что незваным гостям из плоти и крови в обители духа. Тут Хови вспомнил об оставшихся на пляже. Он должен их предупредить, даже если никто не станет его слушать.
– Пойдем со мной, – сказал он.
Он взял Джо-Бет за руку, и они направились туда, где собрались выжившие. Там мало что изменилось, только исчез мужчина, лежавший ногами в воде, – его смыло в море, и никто не пришел ему на помощь. Они сидели или стояли там же, где и прежде, тупо устремив взгляды в Субстанцию. Хови подошел к ближайшему – молодому человеку ненамного старше его самого, чье лицо казалось абсолютно пустым.
– Вам нужно уходить отсюда, – сказал Хови. – Нам всем нужно.
Тревога в его голосе привлекла внимание парня, но не слишком.
– Да? – выдавил он, не меняя позы.
– Если вы останетесь, вы погибнете, – сказал ему Хови, потом он повысил голос, обращаясь ко всем: – Вы погибнете! Вам нужно войти в Субстанцию и позволить ей отнести вас назад.
– Куда? – спросил молодой человек.
– Что значит «куда»?
– Куда назад?
– В Гроув. Туда, откуда вас унесло сюда. Вы что, не помните?
Никто не ответил.
«Возможно, единственный способ заставить их уйти отсюда – самому показать пример», – подумал Хови.
– Сейчас или никогда, – сказал он Джо-Бет.
Она все еще сопротивлялась. Хови крепче сжал ее руку и повел к морю.
– Доверься мне, – призвал он.
Она не ответила, но перестала упираться. Ею завладела страдальческая покорность. Хови решил, что это к лучшему – может, на сей раз Субстанция оставит девушку в покое. В отношении себя он сомневался больше. В нем бурлили самые разные чувства, и Субстанции могла поиграть с каждым из них. Самым сильным был страх за их жизни. Потом – стыд и чувство вины из-за его реакции на перемену внешности Джо-Бет. Но тревога, вибрировавшая в воздухе, заставила его продолжить путь к воде. Она стала почти физическим ощущением и напомнила Хови о каком-то событии в его жизни, произошедшем, конечно, в другом месте. Это смутное воспоминание он никак не мог уловить. Впрочем, само по себе оно не имело значения – все и так ясно. Иады, кем бы они ни были, принесут нескончаемую и нестерпимую боль и уничтожение – торжество всех возможных видов смерти без надежды на помилование. И они не остановятся, пока Косм не исчезнет вместе с последним человеческим стоном. Где-то Хови уже видел нечто подобное, в каком-то отдаленном уголке Чикаго, но его разум милосердно отказывался вспоминать об этом.
Волны были уже в ярде от них, они вздымались арками и с грохотом разбивались о берег.
– Пора, – сказал Хови Джо-Бет.
В ответ она лишь крепче сжала его руку, и они вместе вошли в Субстанцию.

IV

Дверь открыла не Эллен, а ее сын.
– Мама дома? – спросил Грилло.
Мальчик по-прежнему выглядел больным. Он был одет уже не в пижаму, а в грязные джинсы и еще более грязную футболку.
– Я думал, ты уехал, – сказал он.
– Почему?
– Все уехали.
– Верно.
– Хочешь войти?
– Я бы хотел повидать твою маму.
– Она занята, – сказал Филип, все-таки пропуская его внутрь.
В доме царил еще больший беспорядок, чем прежде. Повсюду валялись объедки. Детские деликатесы, как отметил Грилло: хот-доги и мороженое.
– Так где твоя мама? – спросил он Филипа.
Тот махнул рукой в сторону спальни, подхватил тарелку и направился к себе.
– Подожди, – сказал Грилло. – Она больна?
– Нет, – ответил мальчик. Он выглядел так, будто уже несколько недель толком не спал. – Она больше не выходит. Только по ночам.
Дождавшись ответного кивка Грилло, Филип ушел к себе в комнату. По его мнению, он снабдил гостя всей необходимой информацией. Грилло услышал, как закрылась дверь комнаты мальчика, и остался наедине со своими мыслями. Недавние события не оставили ему времени для эротических фантазий, но воспоминания о часах, проведенных здесь, действовали и на его мозг, и на его чресла. Несмотря на ранний час, усталость и отчаянную ситуацию в Гроуве, часть его очень хотела довершить то, что осталось незаконченным в прошлый раз, – хоть раз заняться с Эллен любовью, прежде чем уйти под землю.
Он подошел к двери в комнату Эллен и постучал. В ответ раздался слабый стон.
– Это я, – сказал он. – Грилло. Можно войти?
Не дожидаясь ответа, он повернул ручку. Дверь была не заперта – она приоткрылась на полдюйма, но что-то не пускало ее дальше. Он надавил сильнее, потом еще сильнее, и стул, подпиравший дверную ручку, с грохотом соскользнул на пол. Грилло открыл дверь.
Сперва ему показалось, что Эллен в комнате одна. Больная и одинокая. Она лежала на неубранной постели, ее платье было распахнуто. Под платьем ничего не было. Она медленно повернула голову в его сторону, ее глаза сверкали в душной темноте. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы отреагировать на его появление.
– Это и правда ты? – спросила она.
– Конечно. Кто же еще?
Она привстала на кровати и прикрылась подолом платья. Он успел заметить, что она не удаляла волосы в паху с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. И вообще она с тех пор, похоже, не часто выходила из комнаты. В комнате пахло долгим затворничеством.
– Ты не должен видеть… – сказала она.
– Я уже видел тебя обнаженной, – пробормотал он. – И хотел увидеть снова.
– Я говорю не о себе, – ответила она.
Он не понял, что это значит, пока она не посмотрела в дальний угол комнаты. Он проследил за ее взглядом. Там в тени стояло кресло, на котором, как он подумал сначала, лежала куча белья. Но это было не так. Бледное пятно оказалось не простыней, а кожей обнаженного человека. Тот сидел в кресле, согнувшись почти пополам, и опирался лбом на сомкнутые ладони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73