– Я знаю, что ты думаешь, – сказал он Сагански. – Я слышал, что ты говорил, и знаешь что? Мне плевать! Если я хочу сосать член, то я буду сосать член. И если ты не наймешь меня, меня наймет Фокс. Так что пошел ты!
У Ив забрезжила слабая надежда. Тут была какая-то история, которую она не знала. Сагански был ярым гомофобом. Вероятно, он уже успел обидеть Дуга.
– Мне нужна эта леди, – заявил Сэм.
– Ты ее не получишь, – ответил Дуг, отталкивая руку Сагански. – У нее есть дела поважнее.
Но Сагански не собирался так легко сдаваться. Он еще раз потянулся к Ив и снова получил отпор. Тогда он вцепился в Дуга, оттаскивая его от Ив.
Ив воспользовалась этим и скользнула к двери. За спиной мужчины начали кричать друг на друга. Оглянувшись, она увидела, что танцующие разошлись, а эти двое кружили на танцполе, размахивая кулаками. Первым попал Сагански, отбросив Дуга на пианино. Бокалы, которые Дуг выстроил в линию, со звоном разбились. Сагански рванулся за Ив.
– Ты нужна… – сказал он, хватая ее за руку.
Она отступила на шаг, и тут ноги подвели ее. Прежде чем она ударилась об пол, ее подхватили чьи-то руки, и она услышала, как Лобо сказал:
– Вам стоит поехать с нами.
Она попыталась возразить, но не смогла произнести ни единого слова, судорожно глотая ртом воздух. Мимо проплыло лицо Рошели, потом ее остудил ночной воздух, что еще больше дезориентировало.
– Помогите ей… Помогите ей… – услышала она голос Лобо.
Ее уложили на обитое искусственным мехом сиденье его лимузина. Он влез за ней.
– Грилло… – выдавила она, когда захлопнулась дверца. Ее преследователь стоял на ступенях, но лимузин уже тронулся по направлению к воротам.
– Это самая странная вечеринка из всех, какие я видел, – сказал Лобо. – Давайте-ка уберемся отсюда.
«Прости, Грилло, – подумала Ив, когда машина тронулась. – Удачи».

Кларк выпустил лимузин Лобо из ворот и повернулся к дому.
– Сколько их там еще? – спросил он Раба.
– Около сорока, – ответил Раб, просматривая список. – Всю ночь торчать не придется.
На Холме не хватило места для парковки всех лимузинов, поэтому машины колесили по Гроуву в ожидании приказа подняться и забрать своих пассажиров. Это было привычным делом, и в таких случаях водители привыкли развлекать себя шутками по рации. Но сегодня не было ни слухов об интимной жизни звезд, ни фривольных обсуждений, чем заняться после работы. Большую часть времени эфир был пуст, словно водители не хотели афишировать свое местонахождение. Молчание нарушила случайная реплика в адрес города.
– Мертвый лес, – сказал один из водителей. – Как на гребаном кладбище.
Другой – это был Роб – попытался утихомирить говорившего:
– Если тебе нечего сказать, лучше молчи.
– А в чем дело? – снова заговорил тот водитель. – Страшно?
Их прервал еще один голос:
– Кларк, ты тут?
– Да. Кто это?
– Ты слышишь?!
Связь была плохая, голос тонул в помехах.
– Сюда надвигается песчаная буря, – сквозь помехи сообщил водитель. – Не знаю, слышишь ли ты меня, но она появилась из ниоткуда.
– Скажи ему, чтобы он убирался оттуда! – сказал Роб. – Кларк! Скажи ему, пусть уезжает!
– Я слышу… Уезжай оттуда! Уезжай!
– Кто-нибудь здесь есть?! – кричал водитель. Его голос почти потонул в завываниях ветра.
– Уезжай оттуда на хрен!
– Кто-нибудь меня…
Он не успел закончить. Голос оборвал звук аварии.
– Черт! – выругался Кларк. – Эй, кто-нибудь знает, кто это был? Или где он был?
Тишина. Если кто-то и знал, то молчал, никто не вызвался помочь. Роб смотрел на город сквозь ведущую вниз аллею.
– Хватит, – сказал он. – С меня достаточно этого дерьма. Я ухожу.
– Но мы остаемся одни, – напомнил Кларк.
– Если у тебя есть голова на плечах, ты тоже уйдешь, – сказал Роб. – Не знаю, что здесь происходит, пусть разбираются богатенькие мальчики.
– Мы на дежурстве.
– Я только что его сдал, – сказал Роб. – Мне не так много платят, чтобы лезть в это дерьмо. Лови!
Он бросил Кларку рацию. Оттуда доносился лишь белый шум.
– Слышишь? Хаос. Вот что на нас движется.

Внизу в городе Томми-Рэй притормозил, чтобы взглянуть на изуродованный лимузин. Призраки просто подняли его и перевернули. Теперь они извлекали из машины водителя. Если ему не посчастливилось сразу вступить в их ряды, то это быстро исправили – его униформа была порвана в клочья, как и тело под ней.
Томми-Рэй увел свой призрачный поезд с Холма, чтобы придумать, как пробраться в дом. Он не хотел повторения унижения в баре, если бы охранники его избили. Отец должен увидеть его в новом обличье и взять призраков под контроль. Но эта надежда быстро таяла. Чем дольше Томми-Рэй откладывал свое возвращение, тем неуправляемее становились мертвецы. Они уже снесли лютеранскую церковь, доказав – если кому-то нужны были доказательства, что камень столь же непрочен, как и плоть. Та часть Томми-Рэя, что ненавидела Паломо-Гроув, готова была позволить им буйствовать и сровнять этот город с землей. Но тогда Томми-Рэй окончательно потеряет над ними власть. К тому же в Гроуве оставалось одно человеческое существо, которому он не хотел причинить вреда, – Джо-Бет. Отпущенная на свободу буря никого не пощадит. Жизнь Джо-Бет заберут вместе с остальными.
Понимая, что очень скоро призраки потеряют терпение и начнут крушить город, Томми-Рэй поспешил к дому матери. Если Джо-Бет в Гроуве, она наверняка там. И если худшие опасения подтвердятся, он заберет ее к Яффу, который должен обуздать бурю.
Дом Джойс, как и большинство домов в Гроуве, был погружен в темноту. Томми-Рэй припарковался и вылез из машины. Вихрь радостно взметнулся, приветствуя его, и в лицо ударил ветер.
– Назад! – сказал Томми-Рэй мерцающим призракам. – Вы получите, что хотите. Все что хотите, но этот дом и тех, кто в нем, вы не тронете. Ясно?
Они почувствовали силу его чувства. Он услышал, как они смеются над его сентиментальностью. Но он все еще был Человеком-Смертью. Им пришлось подчиниться, хотя их уважение к нему почти исчезло. Буря на время затихла.
Он захлопнул дверь машины и направился к дому, оглядываясь, чтобы убедиться, что его армия подчинилась ему. Мертвецы оставались в стороне. Он постучал в дверь.
– Мама! – крикнул он. – Это я, Томчи-Рэй. У меня есть ключ, но я не хочу входить без твоего разрешения. Слышишь, мама? Не бойся. Я ничего дурного не сделаю. – Он услышал за дверью какой-то звук. – Это ты, мама? Пожалуйста, ответь мне.
– Что тебе нужно?
– Я хочу тебя увидеть, пожалуйста. Просто хочу тебя увидеть.
Щелкнул замок, и дверь открылась. Мама была в черном, с распущенными волосами.
– Я молилась, – сказала она.
– За меня? – спросил Томми-Рэй. Она не ответила.
– Нет, не за меня, не так ли?
– Ты не должен был возвращаться, Томми-Рэй.
– Это мой дом, – ответил он.
Увидеть мать оказалось больнее, чем он ожидал. После откровения, явившегося ему по дороге (женщина и пес), после событий в миссии и ужасов обратного путешествия он не думал, что до сих пор способен испытывать такую печаль.
– Я хочу войти, – сказал он, зная, что пути назад нет. Он никогда не дорожил семьей. Но он дорожил Джо-Бет. Он думал о ней.
– Где она? – спросил он.
– Кто?
– Джо-Бет.
– Ее нет дома, – ответила мать.
– А где она?
– Не знаю.
– Не лги мне. Джо-Бет! – позвал он. – Джо-Бет!
– Если бы она и была здесь…
Томми-Рэй не дал ей закончить. Он оттолкнул ее и переступил порог.
– Джо-Бет! Это Томми-Рэй! Ты нужна мне, Джо-Бет. Ты нужна мне, детка!
Теперь он мог назвать ее деткой, мог сказать, что хочет целовать и ласкать ее. Это было правильно. Это была любовь, а любовь – его единственная защита. Защита от всего, от пыли и ветра, от того, что в них таилось. Он нуждался в ней как никогда прежде. Не обращая внимания на мамины крики, он стал искать сестру по комнатам. Знакомые запахи пробудили воспоминания о том, что он говорил, делал или чувствовал здесь прежде.
Внизу Джо-Бет не было, и он поднялся наверх, распахивая двери по пути. Сначала – дверь в комнату Джо-Бет, потом – в мамину и, наконец, в свою собственную. Здесь ничего не изменилось с того момента, как он ушел. Неубранная постель, открытый шкаф, полотенце на полу. Стоя в дверях, он вдруг осознал, что видит вещи парня, которого уже нет в живых. Томми-Рэй, что лежал и дрочил в этой постели, мечтал о Зуме и Топанге, ушел навсегда. От него остались только грязное полотенце и волосы на подушке.
По его щекам потекли слезы. Как это могло случиться? Еще неделю назад он был живым и занимался своими делами, а теперь он не принадлежит миру и никогда уже не будет принадлежать. Чего же он пожелал так сильно, что отказался от самого себя? Ведь он ничего не получил взамен. Быть Человеком-Смертью бессмысленно, это принесло лишь страх и светящиеся кости. И что толку в его отце? Сначала Яфф и правда обращался с сыном хорошо, но он просто хотел сделать из Томми-Рэя раба. Одна Джо-Бет любила его. Она пришла за ним, пыталась излечить его, пыталась сказать ему то, чего он слышать не хотел. Она одна могла все исправить. Придать его жизни смысл. Спасти его.
– Где она? – потребовал он ответа у Джойс.
Мама стояла у подножия лестницы. Она смотрела на него, молитвенно сложив руки. Опять молитвы. Вечные молитвы.
– Где она, мама? Мне нужно ее увидеть.
– Она тебе не принадлежит, – ответила мама.
– Катц! – крикнул Томми-Рэй, спускаясь по лестнице. – Она у Катца!
– Иисус сказал: «Я есть Воскресение и Жизнь…»
– Скажи, где они, или я не отвечаю…
– «… и верящий в Меня…»
– Мама!
– «… хотя и умрет…»
Она не закрыла входную дверь, и ветер начал задувать пыль через порог. Сначала неуверенно, но с каждой секундой крепчая. Томми-Рэй знал, что это означает. Призракам надо было выпустить пар. Мама взглянула на дверь и пыльную темноту снаружи. Казалось, она поняла, что за смертоносная сила находится в двух шагах от нее. Когда она снова посмотрела на сына, ее глаза наполнились слезами.
– Почему все должно быть именно так? – тихо спросила она.
– Я не хотел, чтобы так получилось.
– Ты был таким красивым, сынок. Я порой надеялась, что это спасет тебя.
– Я и сейчас красивый.
Она покачала головой. Слезы сорвались вниз и покатились по щекам Джойс. Томми-Рэй оглянулся на дверь – ветер уже рвал ее из стороны в сторону.
– Не входить! – приказал он ветру.
– Что там? – спросила мама. – Твой отец?
– Тебе лучше не знать.
Он поспешил вниз, чтобы закрыть дверь, но ветер уже набрал силу и ворвался в дом. Лампы замигали. С полок слетели салфетки. Когда он добрался до низа лестницы, вылетели стекла.
– Не входить! – заорал он, но мертвецы ждали слишком долго.
Дверь слетела с петель и, пролетев через холл, врезалась в зеркало. Вслед за ней, завывая, ворвались призраки. При виде их искаженных голодных лиц, пустых глазниц и раскрытых ртов мама закричала. Услышав крик женщины, они обратили свою ярость на нее. Томми-Рэй что-то крикнул, пытаясь предупредить Джойс, но пыльные пальцы разорвали его слова на бессмысленные слоги, а потом потянулись к горлу матери. Томми-Рэй ринулся к ней, но буря подхватила его, развернула и швырнула к выходу. Призраки продолжали влетать в дом. Томми-Рэй пошел прочь, согнувшись и проходя сквозь их лица, словно сквозь приливную волну. Сзади раздался последний крик его матери, и одновременно вылетели оставшиеся стекла. Он выбежал из-под дождя осколков, но его все равно задело.
По сравнению с домом и его хозяйкой он легко отделался. Оказавшись на безопасном расстоянии, он оглянулся и увидел безумную пляску привидений, что врывались внутрь и вылетали обратно из дверей и окон. Дом не выдержал нападения. В стенах появились трещины, земля у фасада разверзлась, призраки ворвались в подвал, чиня разрушения и там. Томми-Рэй взглянул на машину, боясь, что в своем нетерпении они уничтожили и ее. Но автомобиль был цел. Когда дом застонал, крыша сдалась и слетела, а стены выгнулись дугой, юноша бросился к машине. Даже если мама осталась жива и звала его на помощь, он не мог ни услышать, ни увидеть ее в таком бедламе.
Рыдая, Томми-Рэй залез в машину. Он не сразу осознал, что повторяет слова, сказанные матерью:
«Я есть Воскресение и Жизнь…»
В зеркале он увидел, что дом сдался окончательно, когда воронка смерча в его внутренностях выбросила их наружу. Кирпичи, черепица, балки и грязь полетели во все стороны.
«… и верящий в Меня… Господи, мама, мама! … верящий в Меня…»
Обломки кирпичей разбили заднее стекло и грохочущей перкуссией обрушились на крышу. Он утопил педаль газа в пол и уехал прочь, наполовину ослепший от слез, сожалений и страха Он попытался взять себя в руки, но ничего не вышло. Он ехал по городу самым запутанным маршрутом, молясь, чтобы они сбились со следа Улицы были не совсем пусты. Ему встретились два длинных черных лимузина, бороздящих улицы, словно акулы. Уже на окраине Олдвуда он заметил посреди улицы знакомую пошатывающуюся фигуру. Ему очень не хотелось останавливаться, но сейчас он нуждался в знакомом человеке больше, чем когда-либо, пусть даже это будет Уильям Уитт. Он притормозил.
– Уитт?
Тому потребовалось некоторое время, чтобы узнать Томми-Рэя. Юноша ждал, что Уильям бросится бежать – ведь их последняя встреча на Уайлд-Черри-глэйд закончилась тем, что Томми-Рэй в пруду боролся с тератой Мартины Несбит, а Уитт удрал. Но с тех пор Уитт переменился не менее кардинально, чем Томми-Рэй. Он походил на бродягу: небритый, грязная одежда в беспорядке, в глазах отчаяние.
– Где они? – был его первый вопрос.
– Кто? – поинтересовался Томми-Рэй.
Уильям бросился к окну машины и ударил Томми-Рэя по лицу. Ладонь его была влажной. Дыхание отдавало бурбоном.
– Они у тебя?
– Да кто?
– Мои… посетители, – сказал Уильям – Мои… мечты.
– Нет, извини, – сказал Томми-Рэй. – Тебя подбросить?
– А куда ты едешь?
– Подальше отсюда.
– Да. Подвези меня.
Уитт залез в машину. В этот момент Томми-Рэй увидел в зеркале заднего вида знакомое зрелище. Вихрь призраков приближался. Он посмотрел на Уитта.
– Плохо дело.
– Что такое? – спросил Уильям.
Он едва мог сосредоточить взгляд на Томми-Рэе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73